— А вы более осведомлены в делах графа, чем я думала, сударь, — ответила на его выпад, сдерживая себя от желания запустить тарелкой в лицо этого нахала.
— В наше время, сударыня, нужно быть вездесущим…
— Вам, по всей видимости, это легко удается, сударь?
— Не то, чтобы легко… и когда вы говорите, должен приехать граф?
— Граф никому и ничего не должен, сударь… разве, что вам?
— Нет, я не держу должников…
— Скажите Антуан, а куда вы направляетесь? — вмешалась в разговор Рене, переводя удар на себя и давая мне возможность погасить вспыхнувшие в душе искры ненависти к этому самовлюбленному шевалье.
Дальнейшая часть обеда прошла в легкой непринужденной форме. Благодаря Жану и Рене, мне все-таки удалось проглотить несколько кусков рыбы, без пристального наблюдения. Уводя де Тривьера в беседу о его делах, они освободили меня от внимания этого господина.
Поблагодарив за обед, я поспешила скрыться в своей комнате. Мари помогла мне ослабить корсет. Она теперь всегда находилась рядом со мной и даже спала в моей комнате на высоком топчане, в углу. Я прилегла, чтобы немного отдохнуть, все-таки бессонная ночь давала о себе знать вдруг навалившейся усталостью.
Все эти дни, что гостила в доме у господ де Баланьи, мой крысенок был в заботе Мари. Я доверяла ей и не беспокоилась о своем зверике. Засыпая, почувствовала, как он карабкается по платью ко мне. Открыла глаза, встретилась с его внимательными бусинками:
— Все хорошо, малыш! Все хорошо, — погладила крыса по бархатистой шерстке и незаметно для себя провалилась в сон.
Граф де Бюсси измучился ревностью, получая ежедневные признания герцога в любви к незнакомке, которая "пленила его сердце и исчезла", и разлукой. Он хотел видеть её и больше не мог себя сдерживать.
— Господин граф…, - в конюшне появился Реми, — вы куда-то уезжаете?
— Да, Реми! Я еду к ней. Несколько дней пути и… ты не представляешь, что для меня значит эта встреча. Я безумно скучаю…Безумно! Если я не увижу её, не дотронусь до её руки, не услышу её голос — я просто сойду с ума.
— Хотите, я поеду с вами?
— Нет, мой друг. Ты не очень хороший наездник, а я буду гнать лошадей, насколько это возможно.
— Тогда — счастливого пути! — проводил Реми графа до ворот. Увидел, как тот легко впрыгнул в седло и рванул с места, оставляя за собой только клубы пыли. — И удачи, дорогой мой сударь. Лишь бы госпожа Катрин не разбила вам сердце. Ибо эти осколки никому не под силу будет склеить, даже мне.
Двое суток в пути для графа показались двумя годами. Он надеялся на встречу и не верил, что она возможна. Такие разные чувства сжимали его сердце, готовое остановиться даже при одном упоминании имени "Катрин". Он часто влюблялся, с головой ныряя в волшебное чувство: безжалостно похищал сердца красавиц у их возлюбленных, мужей, любовников и отдавал себя без остатка. Но он не верил в то, что его чувства взаимны, подчас, узнавал о том, что его "красавица", трепетала с таким же восторгом и в других руках…. Разочарование убивало возможную любовь, от горечи граф спасался новой влюбленностью.
Сколько их было — кто бы считал!
С Катрин, он чувствовал, что все будет по-другому, должно быть по-другому. Бюсси впервые по-настоящему поверил в то, что в этих отношениях может быть взаимность.
Луи де Клермон прибыл в Шалон-сюр-Сон поздно вечером и, постучавшись в ворота (ему не пришлось называть себя, старый слуга без труда узнал графа по голосу), быстрым шагом прошел в дом. Его встретила сестра — немного встревоженная и напуганная поздним визитом.
— Где она?
— Луи, я должна тебе сказать, что госпожа де Шнур покинула мой дом два дня назад.
— Что? Как покинула? О чем ты?
— Луи, выслушай меня, успокойся и выслушай. Я не знаю, что произошло и почему она не оставила даже записки. Катрин ни с кем не попрощалась и уехала ночью, одна…
— Одна? Я ничего не понимаю! Совсем ничего!
— Я тоже. Понимаешь, приехал Жан, с ним еще один господин, Антуан де Тривьер. Весь вечер он оказывал пристальное внимание Катрин, но потом…он тоже не знал, где она и уехал от нас только утром следующего дня, один. Катрин уехала ночью. Жан поехал к тебе, вы, видимо, с ним разминулись.
Бюсси взлохматил волосы, провел рукой по лицу, встряхнул головой и засмеялся горьким смехом:
— А я как…как ненормальный — летел сломя голову, жаждал встречи… Постой, а Мари? Где она?
— Здесь. Жан Поль! — вошел слуга, поклонился, — Позовите Мари.
— Слушаюсь, сударыня!
Через некоторое время вошла горничная, вскинула взгляд на графа и присела в глубоком реверансе, низко опустив голову.
— Мари, где твоя госпожа и как случилось, что она уехала без тебя? — допытывался граф, едва сдерживая свой гнев. Но повышенная интонация выдавала его состояние.
— Сударь, я все вам расскажу, как было.
— Ну, рассказывай!
— Мой господин, в тот день госпожа Катрин после ужина вернулась в комнату и захотела отдохнуть, потому что всю ночь перед этим о чем-то думала и не спала. Я часто просыпалась и видела, что она стоит у окна и смотрит, смотрит…
— Продолжай!
— Так вот, я помогла госпоже ослабить шнуровку на корсете, а потом она уснула и больше, — тут Мари всхлипнула, вытирая слезы платком, который достала из передника, — мы не виделись.
— То есть, как не виделись?
— Сама не знаю… я, наверное, тоже уснула, а утром меня разбудили господа и стали расспрашивать о моей госпоже, а я и сама ничего не знаю, — тут женщина заревела в голос.
— Постой, постой, Мари! Но, как же так?!
— Ой, господин граф, чувствует мое сердце, что-то здесь не так. Ведь иначе меня бы предупредила госпожа Катрин, да и вещи не взяты. Её Роки тоже тут. Уж его-то она взяла бы!
Бюсси переглянулся с сестрой:
— А ведь верно! Катрин никогда не расстается надолго со своим любимцем.
— Луи, что ты намерен делать?
— Дорогая моя сестричка, скажи, а как себя вел господин де…
— Де Тривьер?
— Да. Он.
— Был спокоен. Позавтракал, собрался и уехал. Очень спешил.
— Вот как? А тебе не показалось странным, что с вечера, оказывая внимание госпоже Катрин, утром его абсолютно не взволновала судьба пропавшей дамы?
— Действительно! Боже мой! Луи, ты думаешь…?
— Уверен, что без господина де Тривьер тут не обошлось.
— А что если Катрин уехала в Париж, чтобы оказаться подальше от ухаживаний этого господина? Что если она не смогла оставить сообщение или добудиться Мари?
— Но я очень чутко сплю…, только в ту ночь ничего не слышала…, - возразила на упрек в её сторону горничная, которая все еще стояла тут и внимательно слушала разговор господ.
