Из животных водились рыси, соболь, северный олень, белка-летяга, снежный баран, из птиц – каменный глухарь, кречет, орлан-белохвост, пичуги поменьше. А вот динозавров и прочих страшил, сохранившихся у Конан Дойла со времен мезозоя, на Путорана не было. Зато, по свидетельствам очевидцев, плато населяли остатки племен якутов, долган и нганасанов, а также «дикие люди», не говорящие ни на одном языке, за что их и прозвали дикими. Мифы утверждали, что именно они охраняли клады в пещерах, развалины древних городов, дольмены и пирамиды, скрытые в толще осадочных пород.
Северцев хмыкнул, подумав, что посланец Вексельмана мог наткнуться на этих «диких людей», и тогда его загадочное исчезновение имело вполне реальную, а не мистическую причину.
Он дочитал запись на диске до конца, бросил взгляд на раздел, описывающий климат Путорана.
Климат был суровый, резко континентальный, смягченный в долинах рек и озер крутыми горными склонами. Снег на плосковершинных массивах, разделенных глубокими и широкими ступенчатыми каньонами, лежал по восемь-девять месяцев, и путешествовать по плато можно было только летом, в июле-августе, когда температура воздуха поднималась до плюс тринадцати-пятнадцати градусов.
Было непонятно, почему Вексельман отправил своего посланца в мае, когда на плато еще царила настоящая зима. То ли он торопился добраться до своего Маяка раньше всех, то ли знал, что это такое на самом деле? Но тогда возникали вопросы: если знает, почему не говорит? Если не знает, зачем торопил разведчика?
Северцев выключил компьютер, побродил по квартире с бутылкой холодной минералки в руке и решил, что поедет. Ему и самому вдруг захотелось посмотреть на Путорана вблизи, ощутить его загадочное молчание и открыть… что?
Да неважно что, махнул он рукой, отвечая на свой же вопрос. Что бы там ни пряталось в долине, оно содержит тайну, а чем еще можно заманить путешественника на край света? Возможно, он снова встретит там гиперборейских магов, о которых рассказывал Дима Храбров, поведавший ему эту историю перед тем, как исчезнуть. Кстати, вот он был бы идеальным напарником для похода на плато. Но где он сейчас, кто знает?
И еще: теплилась все-таки у Северцева надежда, что встретит он Катю, причем там и тогда, когда это станет необходимым тому, кто рассчитывает подобные встречи на небесах.
– Иду! – вслух проговорил Северцев, расправляя плечи.
2
Вексельман не подвел.
Уже во вторник утром двадцать седьмого июля Северцев сошел с трапа самолета в аэропорту Норильска, одетый во всепогодный туристический костюм, в котором он преодолел не одну сотню километров в горах и на Крайнем Севере, за плечами у него висел рюкзак «бэкпак», а карман оттягивал бумажник с суммой денег, которой хватило бы на покупку приличной квартиры где-нибудь в небольшом городке наподобие Волоколамска.
Норильск не произвел на Северцева особого впечатления. Вернее – произвел, но скорее отрицательное, нежели положительное. Это был город добытчиков никелевой руды и производителей металла, никеля в первую очередь, и его экология до сих пор оставляла желать лучшего. Что было видно невооруженным глазом – по желтой дымке в воздухе, сгущавшейся по мере приближения к горно-обогатительному комбинату, по серым скучным зданиям, по лицам прохожих, стремящихся побыстрее нырнуть в спасительные, а может быть, и не очень, глубины офисов, квартир и магазинов. Не зря город считали одним из самых экологически загрязненных городов мира еще в двадцатом веке. Таким он был и в двадцать первом.
Северцев еще дома изучил досье на город и знал, что первый дом в Норильске был поставлен в тысяча девятьсот двадцать первом году экспедицией Урванцева. Хотя люди жили здесь еще со времен бронзового века, если судить о найденных остатках примитивных плавилен самородной меди. Однако только в тысяча девятьсот тридцать пятом году у подножия горы Шмитихи началось строительство Норильского комбината силами заключенных ГУЛАГа, здесь в настоящий момент располагался нежилой «старый город», а новый комбинат построили на восточном берегу озера Долгого. Статус города Норильск получил только после войны, в пятьдесят третьем.
Встречающие провезли Северцева по всему Норильску, показали «старый город» с его унылыми казарменного вида строениями, базальтовую глыбу в центре Гвардейской площади, где власти города еще в шестьдесят шестом обещали возвести памятник строителям города (но так и не поставили), музей Урванцева, тюрьму и кинотеатр, после чего отвезли гостя к озеру Хантыйскому, где его ждал вертолет. Ему даже не пришлось никого и ничего искать: встретили в аэропорту двое, с виду русские, бородатые, с простыми смущенными лицами, покормили и снабдили великолепными вещами, сделанными в Финляндии и Канаде. У Северцева был свой комбинезон – российский «Пингвин», и рюкзак – хоть и иностранного производства, однако старый, но когда ему предложили «Урс» и «Норд», он не колеблясь поменял свой видавший виды гардероб на новый, легкий, теплый и удобный. Оставил только ботинки, кстати тоже произведенные за рубежом.
Не возникло осложнений и с оружием.
Он всегда брал в походы карабин «Тайга-2» тридцать восьмого калибра, имея на него разрешение охотничьего клуба, и во время перелетов изредка возникали конфликтные ситуации, если вдруг ретивые служащие систем безопасности аэропортов отказывались пропускать путешественника, несмотря на отсутствие запрещающих перевозку охотничьего оружия законов. Обычно он сдавал карабин под роспись командира воздушного судна.
То же самое произошло и здесь. В аэропорту Внуково Северцев сдал карабин и легко получил его в аэропорту Норильска.
– Помните главное, – сказал ему Вексельман при прощании. – Вам надо определить, искусственное это сооружение, Маяк, или нет. Только после этого можно будет готовить настоящую комплексную экспедицию. И еще найдите Феликса. Человек он сложный, но будет очень жаль, если он погиб.
– Поищу, – пообещал Северцев.
Поселок Тухында – четыре домика, два чума, загон для оленей, метеостанция – располагался на берегу озера Хантыйского, вода в котором была желтовато-буроватого цвета – из-за железисто-алюминиево-титановых соединений. На окраине поселка Северцева дожидался вертолет – маленький «Ансат», способный нести на борту до девяти пассажиров. Каким образом Вексельману, находясь в Москве, удалось договориться с летчиком лететь на Путорана, было неизвестно. Возможно, у бизнесмена были свои люди в администрации края. И города. Но Северцев подумал об этом вскользь. Его интересовала прежде всего судьба первого посланца, потому что от того, с чем ему пришлось столкнуться, зависела и судьба самого Северцева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
