Провожатые подвели его к вертолету, у которого беседовали трое: пожилой мужчина в малахае и ватнике, молодой парень в летном комбинезоне, но без шлема, и местный житель, одетый не в современный защитный костюм, а в экзотический меховой наряд народов Севера. На нем красовались белая пушистая малица, ичиги, штаны на меху, – все из шкурок зайцев, белок и оленьих шкур. Он оказался проводником по имени Эльбай, который и должен был показать Северцеву дорогу к Маяку.
– Лючага, – сунул заскорузлую руку пожилой; Северцев так и не понял, фамилия это, имя или кличка.
– Эльбай, – поклонился эвенк. На вид ему было не больше пятидесяти, но впоследствии Северцев выяснил, что проводнику на самом деле под семьдесят.
– Миха, – заулыбался пилот.
Северцев представился.
– Ну, мы поехали обратно, – сказал один из провожатых.
– Спасибо, мужики, – сердечно поблагодарил их Северцев.
«Нива» с провожатыми уехала.
– Кто из вас контактировал с Феликсом? – осведомился он.
Мужчины переглянулись.
– Ну я, – сказал пожилой в малахае по имени-фамилии Лючага; несмотря на июльский день, температура воздуха в Норильске и его окрестностях не превышала четырнадцати градусов, и Северцев понимал, что одеты местные жители абсолютно правильно – по погоде.
– И я, – сказал Миха.
Эльбай промолчал.
– Как он себя вел?
Местные снова переглянулись.
– Нормально, – сказал Миха. – Я высадил его у Котуйки, на террасе, в долине той нельзя было сесть. И дальше он потопал один.
– Без проводника?
Пожилой в малахае и Миха посмотрели на Эльбая.
– Без.
– Силен! Никто за ним не следил?
– Да вроде бы нет. Он вообще мужик здоровый, самостоятельный, смотрит – как прицеливается.
– Кто его искал?
– Я… и он. – Миха бросил взгляд на Лючагу.
– Никого не нашли, – буркнул пожилой. – Это вобче плохое место, там «диких» видели, самолет упал. Лучше туда не ходить.
– Когда упал?
– Давно.
– А пирамиду видели?
– Чего? – не понял Лючага.
– Феликс собирался обследовать долину в десяти километрах от горы Котуйской, где стоит пирамида – такая заостренная гора. Вы ее видели?
– Нет, – дружно качнули головами собеседники.
– Я пролетал над Глазом, там глубоко, темно, ничего не видать.
– Над каким глазом?
– Долина та зовется Хур Оли – Глаз Ворона.
– А вы? – посмотрел на третьего участника беседы Северцев.
– Не ходи туда, – неожиданно заговорил Эльбай гортанным голосом. – Пропадать, однако.
Северцев усмехнулся.
– Это вряд ли. Вы не ответили на вопрос.
– Тама прячется авах.
– Кто?
– Злой дух.
– Зачем же вы согласились сопровождать Феликса к этому аваху?
– Мы отговаривали, он гордый был, – буркнул Лючага.
– А из вас кто-нибудь видел живого аваха?
Мужчины переступили с ноги на ногу, обменялись взглядами.
– Ерунда это, – бесшабашно махнул рукой Миха, – сказки.
– Не сказки, – возразил Эльбай. – Авах ночью подбирасса, душит или уносит. Он не любит, когда дынгды тревожат его сон.
– Странные вы люди, – задумчиво сказал Северцев. – Вас ведь Вексельман нанял?
– Инчун нанял, – покачал пальцем Лючага. – Не знаем никакого Вексумана.
Северцев понял, что организацией походов на Путорана занимался не сам Вексельман, а его представитель по фамилии Инчун.
– Все равно Инчун вам приказал доставить Феликса на плато, да и меня тоже, а вы нас отговариваете. Не боитесь гнева Инчуна?
– Он не Сэвэки, – веско сказал Эльбай, – и даже не Харги[7], ничего не сделает, а мы только предупредит, однако.
– Ладно, считайте, что предупредили. Задача такая: летим к месту высадки Феликса, ищем его следы…
– Не было такого уговора, – замотал головой Миха. – Сами ищите Феликса. Я токо должен доставить вас к Хур Оли, и все. Потом я возвращаюсь, жду неделю и лечу обратно.
– Но ведь человек пропал, его надо попытаться найти.
– Мы искали, Инчун искал, ничего не нашли.
– Авахи утащили его в Буни, – сказал Эльбай.
– В баню?
– В Буни, подземный мир, однако. Злой мухун Оглы там живет, авахи дружат с дуэнте, с Дябдаром, лучше их не злить.
– Уговорили, постараюсь никого не злить.
Еще дома Северцев почитал материалы по фольклору тунгусских племен и знал кое-какие мифологические фигуры. Дябдаром, к примеру, эвенки называли гигантского дракона, якобы живущего в пещерах Таймыра и Путорана, Оглы был злым духом, Хозяином Нижнего мира, а кто такие дуэнте и мухун, было непонятно.
– Спасибо, друг. – Северцев пожал руку Лючаге. – Мы полетели, а то солнце ся… – Он глянул на низкое солнце и вспомнил, что здесь, в Заполярье, все еще длится полярный день. Буквально через двое суток, с двадцать девятого июля, солнце должно было начать всходить и заходить на короткое время, чтобы с конца ноября кануть за макушку Земли до середины января[8].
Пожилой в малахае суеверно сплюнул через плечо.
– Пускай тебе повезет.
– А как же, – кивнул Северцев, – это непременное условие экстрим-путешествий.
– Чего?
– И вам здоровья.
Миха полез в кабину вертолета.
Эльбай пропустил гостя, что-то сказал пожилому, влез следом. Его торба с вещами и достаточно современное ружье – двухствольный бельгийский штуцер фирмы «Франкотт» – уже лежали на полу пассажирского отсека.
Вертолет взлетел.
Стали видны домики поселка, мачта антенны, пустой загон для оленей и два десятка бочек за дощатой стенкой. Горизонт раздвинулся. Под винтокрылой машиной пролегла лесная ширь, раздвигаемая желтеющими проймами болот, в которой просверкивали ручьи и малые озерца.
Эльбай прислонился боком к стенке отсека, запел:
– Дынгды, дынгды, дынгды коен, гонге, гейте, генке коен…
– Лючага – он кто? – спросил Северцев, послушав пение эвенка.
– Голова, – ответил Эльбай.
Северцев улыбнулся. Его забавляла лаконичность проводника.
– Голова чего?
– Улуса, однако.
– Поселка, откуда мы стартовали?
– Зачем поселка? Колхосы мертвы, улус остался. Начальнык улуса Лючага, однако, большой человек. Больше только Инчун.
– Понял, Лючага – глава администрации района, а кто Инчун? Губернатор?
– Не, главная мэчэсе.
– Начальник МЧС, что ли?
Эльбай не ответил, снова прислонился к стенке, запел:
– Гонге, гонге, чивер коен…
Его натура, натура кочевника по бескрайним просторам сибирских тундр, требовала душевного успокоения, что и достигалось пением, а ехал ли он на оленях или летел в самолете-вертолете – не имело значения.
«Ансат» повернул на восток.
Северцев увидел приближавшийся коричневый, с выпуклыми спусками, вал, и у него невольно сжалось сердце. Перед ним лежало плато Путорана, полное неведомых авахов, злых духов Оглы и «диких людей».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
