им мешала?
Спросить об этом я не смогла, но глаза округлила натурально.
— Что, не понимаешь о чем речь? — вместо меня поинтересовалась сумасшедшая девушка. — А может даже вспоминать не будешь? Какая жалость! На память будешь давить?
Нас тряхнуло. Пассажиры только охнули.
— Зря мы туда летим, — пожаловался тот парень, который хотел накинуть мешок мне на голову. Вероятно, чтобы не запомнила их. Ах, какая жалость, что мне будет уже некому об этом пожаловаться. Я не дура и на память не жалуюсь. Они за что-то мне мстят. Узнать бы за что…
Веревка во рту мешала дышать. Выдыхать через нос получалось куда легче, чем вдыхать. Я делала это с шумом за последние пару минут.
Аэротан снова качнулся, будто споткнулся о невидимый камень по дороге.
— Это безупречный план, — Талла веселилась больше всех и голос ее торжествовал. — Ничего с нами не случится. Пилот у нас опытный. Да, Том?
Будь возможность я бы хмыкнула. Его ненависть я понимала. Том увидел мою грубость и откровенное пренебрежение его статусом. Но чтобы за это убить?
Талла встала и прошла к кабине пилота. Оттуда слова доносились искаженными, поэтому не могла разобрать смысл разговора. Но, кажется, пилот нервничал из-за сгустившихся туч.
Нас тряхнуло снова и на сей раз намного сильнее. Я соскользнула с пола и врезалась головой в ножку кресла. Перед глазами промелькнули звездочки и с болью в руках я глупо попыталась встать. В тот же момент меня вздернули с пола, как нашкодившего кота. Только животное могли немного припугнуть, а меня же везли на обрыв, чтобы скинуть оттуда с задором в глазах.
— Грязная пустышка, — крикнула в лицо Талла. В ее словах жила лютая ненависть, взгляд обжигал ненавистью и будь ее воля, я бы уже оседала пеплом на пол. Но я лишь вздернула подбородок и с вызовом приняла ее удар.
Умирать, так умирать достойно. Бесить танов до конца. Вызывать у них только сильнейшие эмоции.
Зато эмоции до сих как-будто спали. Я умом все понимала. Что вот мой конец, что таны не шутят, они настроены серьезно, сделают начатое до конца. Я также понимала, что им за это ничего не будет и предполагала, что об этом случае даже никто не узнает.
Здесь в груди что-то зашевелилось. Тоска, наверное. По моим девочкам. Им уже никто не поможет. Потому что…
Снова вода. Снова на стороне моего дома. Снова бой. Только сейчас баллов намного больше и боя не будет. За сегодняшний день у меня пропуск и если сложить два плюс два, получится одна утопленница. Вэйлантина Райд останется в списках учащихся, которая так и не закончит обучение.
Логика не лучшая сторона в моей ситуации.
— Смотри на меня, — моя безэмоциональность выводила Таллу из себя. Может поэтому она убрала веревки из рта? Чтобы я отвечала гадостями? Ей так будет легче принимать свое решение, кажется, навязанное другим!
— Да мне пофиг на тебя, — утолила я ее жажду на хамство. — На тебя и на всех вас, — огрызнулась я после того, как жадно глотнула воздух.
Первый оживил мои легкие, но уже после второго, горло запершило, точно от песка.
— Врешь, тварь. Ты восхищаешься нами, завидуешь, и только кажешься глупой и доверчивой дурой. Ты думаешь получила кусок внимания от Итана и все? Получишь его всего?
— Что? — я задохнулась от понимания. — Что за чушь ты несешь? Внимание от Ласкиса? Я все еще в своем уме.
А после я все же вспомнила мое бегство от того поцелуя и как я наткнулась именно на нее, выходящую из лифта. Талла видела и скорее всего все поняла. Только она не насела на уши Ласкису, почему и с какого такого неба он так поступил. Нет. Талла записала меня в его любовницы и хочет теперь от нее избавиться.
Что, собственно, скоро у нее получится.
Черт бы тебя побрал, Ласкис, мысленно накинулась на Итана. Тебя и всех твоих поклонниц вместе взятых. Где ты, когда так нужен? Крикнула в небо. Где ты! Услышь меня, услышь этот бред своей любовницы.
— Дура ты, — глубокомысленно ответила таноске на выдохе.
Я устала. Чувствовала себя выжженной. Словно внутри прошелся бульдозер и смял все внутренности, прошелся по ним безжалостно и с чувством, а после остатки просто испепелил.
Талла вспыхнула. От наглости она глотала воздух. И уже было накинулась бы на меня с новыми силами, как Том крикнул.
— Зона!
Что означало, что таносам пора вооружаться бронями. Которые тут же появились, словно выросла вторая кожа.
Уже? Промелькнула мысль и быстро погасла. За спиной зачесались связанные руки, что ввергало меня в отчаяние. Они снова начинали гореть. Может это я проклята?
Железную машину качало страшно. Теперь, в зоне апокалипсиса летать было с трудом. Это понимала даже я. И пусть Бог меня осудит, если бы я не была этому рада. Разобьемся вместе и может тогда обо мне вспомнят, найдя останки тела без брони.
Я, кажется, слабо улыбнулась.
— Хорошо, улыбайся, последний раз улыбаешься, — не видя лица Таллы, я знала, что она вновь торжествует.
Во мне все менялось. С каждой секундой приближения к берегу. Хотя до него было далеко, метаморфозы грозили потопить меня куда быстрее. По мне просыпался страх, граничащий с легкой паникой. Страх за жизнь.
Поздновато, едко прокомментировал внутренний голос. Очень даже поздно, потому что двери открывались…
Весь мир превратился для меня в заторможенное кино, которое я смотрела еще в детстве. Отмечала как петли дверей крутятся в своих шестеренках, как на полу расползаются первые капли дождя, как маленькие брызги мочат темную поверхность пола. Чувствовала ветер на волосах, буквально как просачивается сквозь каждую волосинку, наполняет энергией корни волос. И как веревка, за которую я держалась как за соломинку, опадает пеплом.
Только этого никто не замечает. А если и кто заметил, то сделать ничего не сможет.
Потому что я лечу вниз…
Подо мной вновь бушующие волны. Дышат силой, давят одним своим видом.
На небе ни одного огонька.
Самая большая волна вот уже подкатывает к берегу, готовится к атаке.
Аэротан крутится, пытается выровняться, но борется с бешенной энергетикой ветра. Его сносит из сторону в сторону.
Белая пышная пена кажется такой мягкой, бархатной и происходит сильный резонанс, когда морозная колючесть воды впивается в кожу. Свободные руки тут же пытаются поднять тело на поверхность, но связанные ноги тянут вниз. Первый глоток воздуха после короткого боя обжигает горло, а после оно заполняется соленой водой, которую не выплюнуть.
Последняя мысль промелькнуло удивленным голосом Таллы, будто
