Он верил мне, но, тем не менее, предупредил:
— На первый раз прощаю. Впредь рекомендую обходиться без «зеленого змия». Меньше будет голова болеть у тебя, у меня и у всех, кто выше, — указал он на потолок.
4
Через неделю я получил по почте от Амурского письмо, в котором он излагал первую часть своей биографии, довольно подробную и интересную. В приложенной записке обещал через некоторое время дослать вторую часть, «если хватит терпения для ее написания».
«Подлинная моя фамилия Першин, Викентий Петрович. Кроме этой фамилии, я в свое время имел и другие фамилии, пока не остановился на теперешней — Амурский. Под этой фамилией я живу в данное время».
Начало автобиографии сразу же захватило меня. Пока я не дочитал до конца, не мог оторваться от клетчатых листков, вырванных из ученической тетради.
«Я родился 13 марта 1903 года в г. Екатеринодаре, на улице Длинной. Родители мои: Першин Петр Лаврентьевич, происходящий из крестьян Курской губернии, по специальности агроном; Колотилова Варвара Степановна, дочь народного учителя, также из Курской губернии. До революции отец работал в одном из помещичьих имений, насколько помнится, в Рыльском уезде. Точно не знаю, когда отец переехал на Кубань, а потом уехал на Дальний Восток для работы в качестве агронома в Уссурийском казачьем войске. Мать работала учительницей в церковноприходской школе. На моей памяти отец работал на станции Гродеково, заведовал агрономическим пунктом. Для того чтобы просуществовать, он прикрепился к казачьему обществу и получил надел земли. После революции и окончания гражданской войны отец, продолжая работать, занимался также культурно-просветительной работой, читая лекции и доклады по сельскому хозяйству.
До своей смерти отец успел построить свой домик, состоявший всего из двух комнат. Кроме меня, были еще дети, все младше меня. Оставшись с кучей детей, моя мать сильно бедствовала и была после отнесена к категории крестьян-бедняков. Она пекла хлеб для пограничников, расположенных в ст. Полтавка. Впоследствии была избрана членом сельсовета, заседателем народного суда и членом комитета крестьянской бедноты.
В начальной школе я почти не учился, т. к. мать занималась со мной дома. Экстерном выдержал экзамен для поступления в высшее начальное училище.
В детстве я много читал и, воспитываясь в интеллигентной семье, очень рано получил общее развитие. Обо мне и в школе, и дома говорили, что я не по годам развит. Собственно говоря, я имел все условия блестяще закончить школу и передо мною открывались широкие пути к дальнейшему образованию, для чего я имел все данные: неиспорченную биографию, способности и Советскую власть, которая могла мне помочь стать тем, кем я мог бы быть. К сожалению, этого не произошло.
После смерти отца я бросил учебу вопреки сопротивлениям матери.
Участвовал в общественной жизни станицы, руководил музыкальным и драматическим кружками. Был приглашен начальником пограничной комендатуры работать в склад конфискатов таможни, где я помогал готовить конфискованные контрабандные товары к аукционам. В то время я был совершенно честным человеком. Не в качестве заслуги себе могу привести такой пример из практики своей работы в таможне. Готовя к очередному аукциону конфискаты, я случайно обнаружил зашитые в ватном шелковом китайском одеяле деньги в американской валюте. Я извлек оттуда несколько тысяч долларов в бумажных купюрах. Никто не видел этого, но я не присвоил эти деньги, а сдал их управляющему таможней.
Во время конфликта на КВЖД в 1929 году активное участие принимал в оперативной группе, созданной из комсомольцев, по охране границы и борьбе с бандитизмом. Поздней осенью 1929 года я вернулся домой, был активистом в станице, помогал в хлебозаготовках, проходивших в условиях кулацкого саботажа. На собрании бедноты я выступил одним из первых с предложением о принятии принудительных мер к кулакам за утайку хлебных излишков. В то время я очень много читал статей в газетах о текущем моменте, полностью отдавал себе отчет о необходимости проведения коллективизации и ликвидации кулачества как класса и всей душой стремился помочь проводившимся мерам.
Зимой 1930 года был выделен отряд из молодых членов коммуны на лесозаготовки, имеющие в то время первостепенное значение. Я добровольно изъявил согласие ехать в качестве возчика. По дороге мы остановились в одном селе, в доме крестьянина. Так сложилось, что я остался там на жительство и был назначен секретарем райземотдела. Во время работы в РайЗО я продолжал активно работать по части коллективизации.
В то время была кампания по укреплению органов милиции, и начальник районного отделения, зная меня как активиста, добился моего назначения участковым инспектором. Получив эту самостоятельную работу, стал я часто выпивать, имел, разумеется, успех у случайных женщин. Все это привело к тому, что я стал халатно относиться к своей работе, хотя и принимал еще активное участие в ликвидации банд, засылаемых из Маньчжурии. Кто-то написал о том, что я занимаюсь пьянством и развратом и дискредитирую органы милиции. В связи с этим заявлением я был уволен из милиции.
После этого я поступил работать секретарем Бассейнового совета Осоавиахима. Председатель совета меня очень ценил за мое умение хорошо составлять протоколы заседаний.
Кроме того, я организовал неплохую столовую. Но столовая и привела меня к растрате денег. Боясь ответственности, я скрылся. По подложным документам мне удалось устроиться в отделение ВО «Интурист», в отдел снабжения. Захватив крупную сумму наличных денег, я скрылся вновь и пустился в бега по Сибири, сменил паспорт.
Скитаясь по белу свету, я случайно познакомился с артистами передвижной цирковой труппы и пристал к ней, как к цыганскому табору. Вскоре их старший — пожилой актер Максуров-Уссурийский Кирилл Васильевич тяжело заболел и меня выдвинули администратором и директором. Вспоминая сейчас об этом, не могу не сказать, что то были лучшие дни моей жизни. Но недолго я наслаждался свободой. На одной из железнодорожных станций, куда я приехал выручить немного денег и кое-что купить для своей знакомой артистки, был задержан уголовным розыском по делу о растрате и осужден. Паспорт, которым меня снабдили «друзья», был липовый, поэтому в труппе я выступал как Амурский.
Срок заключения отбывал сначала на общих работах, затем в лагерной канцелярии. В лагере упорно учился и имел неплохие успехи. Благодаря хорошей работе и полученным зачетам я освободился.
Поступил на работу по строительству гидроэлектростанции «Чирчикстрой». Свои судимости скрывал. Мне стыдно было признаться, что я был вором-рецидивистом. На этом строительстве, уже под фамилией Медведев, работал честно, заслужил хороший производственный авторитет».
