сдержанно улыбнулась, ожидая от Хиддена какой-нибудь забавной пантомимы. Тот сосредоточенно потёр большим пальцем небритый подбородок, будто что-то припоминая, положил руки на клавиши. Прозвучало несколько неточных аккордов. А потом он заиграл.
Мелодия — мягкая, но с внутренним надрывом, пронзила облокотившуюся на рояль Сагу вибрацией, хлынула неудержимым потоком воспоминаний, отозвалась щемящей тоской под рёбрами. Она узнала её: песню одной из популярных доапокалиптических рок-групп. Её любимую песню…
— Где ты научился играть? — севшим голосом спросила Сага, когда под потолком растаяли последние ноты.
— В оригинальной версии этого бара, — ответил Хидден.
— Хотел стать музыкантом?
— Нет.
— Зачем тогда?
— Чтобы клеить девушек, — подмигнул ей Хидден.
— И что, помогает?
— Ещё как! Пара аккордов, и они готовы лечь на рояль. Особенно если он такой большой, как этот. Особенно если выбрать подходящую песню.
— Эта — подходящая?
— Вполне. Тут есть строчка про постель, я бы тебе спел, если бы умел петь.
— Ты доиграл её до конца, а мне и в голову не пришло лечь. Ни на рояль, ни в постель. Твоя стратегия не работает.
— Обидно, — усмехнулся Хидден, забирая у Саги бутылку. — Теряю форму. Надеюсь, тебе хотя бы музыка понравилась, раз уж с постелью не вышло. Сейчас все перешли на техно-ритмы и такого больше не слушают.
— Я знаю эту песню, — призналась Сага. — Одна из моих любимых…
Хидден пристально на неё посмотрел.
— Вот это совпадение, — тихо произнёс он.
— Что, и твоя тоже?
— Пожалуй. Только я не вполне согласен с её текстом. Выход есть всегда.
— Думаешь?
— Во всяком случае, до сих пор мне удавалось его находить, хоть и ломиться иногда приходится долго и настойчиво.
Хидден встал из-за клавиш и, подойдя к Саге, посадил её на крышку рояля — она даже возмутиться не успела — и сам сел рядом, так близко, что их плечи соприкоснулись.
— А вот строчка про постель очень даже актуальна, — добавил он и посмотрел на Сагу.
С такого близкого расстояния она даже в полумраке бара отчётливо видела, как в его глазах мягко мерцают и переливаются оттенками серо-голубого лукавые искринки.
— Так кто научил тебя играть?
— Тебе понравилось? — Он легонько толкнул её плечом.
— Понравилось, — честно ответила Сага. — Доволен?
— Оч-чень!
— М-м?
Хидден лёг на спину, подложив под затылок ладонь, и долго смотрел в крошащийся бетонный потолок, на котором мелкие светящиеся точки имитировали северные созвездия. Сага посидела с минуту и тоже откинулась на спину. Хидден молча придвинулся так, чтобы её голова оказалась на его плече.
— Паршивец, — обронила Сага, но положения не переменила.
— Так мягче, чем на рояле, — хмыкнул Хидден.
— Из того бара ты видел то же самое? — спросила она, глядя на мерцающие созвездия, и почувствовала, как Хидден кивнул.
— Только звёзды были настоящие… — Его грудь поднялась от глубокого неслышного вздоха. — Меня научил играть дед. Просто какой-то дед, мне неродной. Хотя… чёрт его знает. Я думаю, он подобрал меня ещё младенцем. Он никогда об этом не рассказывал, как бы я его ни допытывал. Я не знаю ни своих родителей, ни своего возраста, ни даже имени. Дед звал меня просто «мальчик». Имени деда я, кстати, тоже не знаю… Помню его старым, с длинной седой бородой, как у волшебника из детской книжки… И почти таким же, как тот волшебник, полоумным. Но он заботился обо мне как мог. Бездомные, мы бродили по городам и ночевали в заброшках. Потом набрели на этот бар, там и остались — деду становилось всё сложнее передвигаться: болели ноги, слепли глаза. И чем дальше, тем чаще он впадал в подобие забытья, когда весь мир для него схлопывался до одного-единственного рояля. Он мог играть часами! Сначала я просто наблюдал. А потом начал повторять. И так несколько лет. А потом деда не стало…
— Сколько тебе было? Примерно.
— Не больше десяти.
— И… как же дальше?
Хидден не ответил, хоть ждала Сага достаточно долго.
— Тот губернатор… — начала она. — Ты допрошил его, чтобы он изменил законы для стариков… Ты сделал это в память о деде?
— Нет. Я сделал это, чтобы отомстить ему за деда, — сказал он тоном, пресекающим дальнейшие расспросы.
Сага приподнялась на локте, посмотрела на Хиддена, подперев голову ладонью.
— Сыграй ещё что-нибудь, — попросила она.
Хидден улыбнулся краешком губ, осторожно убрал упавшую ей на лицо смоляную прядь.
— Если ты останешься лежать на рояле, пока я играю.
[1] Птичья погадка — комки из частей пищи, которую птица не смогла переварить.
Глава 23
Сага скучала в ожидании, когда кофейный автомат в столовой наполнит её стакан капучино. Автомат не спешил: хрюкал, словно простуженный, и выдавал ароматный напиток тонюсенькой струйкой.
— Я его доработал, — прошептали Саге на ухо, и она вздрогнула от неожиданности, резко развернулась на голос.
— Хидден, твою ж!.. Нельзя так пугать!
— Извини, не хотел. Тут полно народу, да и я не подкрадывался, — миролюбиво улыбнулся Хидден.
— Я задумалась и не заметила тебя.
— О, ну это уже привычное для меня состояние — быть тобою незамеченным. К сожалению. Но сейчас не об этом. — Хидден взял из автомата наполнившийся стакан Саги. — У нас дня два-три. Дольше изображать активную деятельность и водить всех за нос у меня не выйдет. Поговори с Корнетом. И дай знать, когда договоритесь. — Он протянул ей кофе и пошёл прочь из столовой.
Сага проводила его взглядом, задумчиво побарабанила пальцами по стакану. Обращаясь к Корнету с подобной просьбой, стоит ли посвящать его в детали? Безопасно ли это? Корнет знает, что у Варвара имелся какой-то план против Плесени, знает, что Сага пыталась в обход Профессора доработать скан Варвара, чтобы он смог осуществить этот план, но и только. «Пожалуй, ему и достаточно, — подумала Сага. — Для его же безопасности».
Они договорились о встрече в Грифоньем зале после завтрашнего рабочего дня, в полтретьего ночи. В такой час их вряд ли кто-то заметит. Разве что Раисмихална, которая, словно домовой, редко покидала Каланчу и зачастую оставалась ночевать в своём кабинете. Но Раисмихална на их стороне. Безусловно, она доложит Стали. Но та, если бы хотела вмешаться, давно бы вмешалась. Однако пока она как будто самоустранилась: то ли настолько доверяет Хиддену, то ли не видит угроз.
Сага пришла почти на полчаса раньше; собравшись с духом, преодолела последний лестничный пролёт. Свет в Грифоньем зале уже горел — Хидден и Корнет пришли ещё раньше. Сага сделала глубокий вдох и вошла в зал. Её нервы натянулись до звона, до неосознанно стиснутых челюстей и до побелевших костяшек сжатых кулаков, но когда Хидден, оглянувшись, ободряюще ей подмигнул, почему-то стало чуточку легче.
— У нас всё путём, — сказал он, донастраивая скан. — Ещё пара минут
