Они прошли мимо, и Гарм постучал в правую дверь.
– Господин, – сказал он. – Моя дочь проспала весь день, но сейчас проснулась. Вы сказали, что мы поговорим, когда она встанет.
Сердце забилось сильнее. Шара собрала всю силу и, подойдя к двери, положила руку на плечо Гарму. Выровняв дыхание с дыханием кузнеца, она загнала вглубь поднимающееся из желудка мутное ощущение.
По ту сторону двери послышались тихие шаги. Звякнула защелка.
На пороге возник Виктерис.
– Ударь его, – прошептала Шара, и в следующее мгновение громадный кулак кузнеца врезался Виктерису в грудь. Магистр Зелани захрипел и свалился на пол.
Отец и дочь охнули и попятились.
– Бегите, – прошептала она.
Они замерли, тупо глядя на нее. Шара щелкнула пальцами, и кузнец, подхватив Фемеру одной рукой, скатился вниз по лестнице.
Шара повернулась к заворочавшемуся Виктерису и, опустившись на колени, дотронулась до его щеки.
Почувствовав прикосновение, он открыл глаза, и на мгновение ее захлестнула волна чужого страха. Потом черные зрачки сузились. Виктерис попытался выставить защиту, но Шара атаковала, пробиваясь между глаз в смятенный мозг.
Виктерис вскинул руки, будто обороняясь от давления ее воли. Шара стиснула зубы, продолжая удерживать один с ним ритм дыхания. Мало-помалу она втягивала его в свой цикл. Он пыхтел, задыхался, захлебывался, и она пыхтела, задыхалась и захлебывалась с ним. Он пополз в комнату. Она последовала за ним.
– Тебе не нужна девушка. Ты использовал ее и теперь забудь.
– Нет, – прорычал он. – Я тебе не поддамся.
Магистр Зелани вперился в ее глаза, пытаясь контратаковать, но Шара, впустив его в себя, забрала чужую силу. Ее воля подавляла, захлестывала волю наставника. Виктерис вертелся и извивался, а она безжалостно овладевала ритмом его дыхания, перестраивая на свой ритм.
Ее мозг почти не участвовал в схватке. Впустив в себя волю Виктериса, она как будто проглотила комок смолы.
Пальцы, царапая деревянный пол, сжались в кулаки. Кулаки ударили по доскам. Голова упала с глухим стуком.
Он лежал долго. А когда поднялся, лицо уже очистилось от следов недавней борьбы. Взгляд его был спокоен и ясен.
– Шара-лани.
– Забудь о девушке, – повторила она. – Забудь о ее отце. Они сослужили свою службу. Возвращайся домой. Ты хорошо справился с поручением.
– Что ты…
Шара ощутила огонек сопротивления и легко, одним выдохом погасила его.
– Возвращайся домой. Ты все сделал хорошо.
– Да, госпожа.
Двигаясь рывками, словно кукла на ниточках, Виктерис прошел через комнату и спустился по ступенькам. Входная дверь открылась и закрылась.
Шара прислонилась к стене и согнулась, держась за живот. Ее вырвало. Какая черная душа! Какая мерзость и гниль! Хотелось вывернуться наизнанку, выскрести и смыть осевшую в животе зловонную смолу. Ее снова вырвало, но легче не стало. Никогда в жизни ей не доводилась сталкиваться с такой грязью, с таким злом.
В животе опять заворочалась тошнота, но теперь ей удалось справиться с позывом. Она выровняла дыхание, восстановила контроль над телом, утерла рукавом мокрые, слюнявые губы.
Свернуться бы в уголке и уснуть. Нет! Шара заставила себя выйти из комнаты и спуститься по лестнице. Выйдя на улицу, она расширила сознание, направив его сначала на восток, потом к дому Гарма. Они были где-то неподалеку, и Шара уже почти нашла их, когда на плечо легла холодная рука.
Она резко обернулась. Глаза Виктериса полыхали пламенем, губы кривила зловещая усмешка.
– Я – Виктерис, – произнес он, и дыхание мгновенно сбилось, словно от удара в живот.
Слова его отдались внутри ее слабым эхом. По коже пробежал холодок. Она вдруг почувствовала себя нагой и беззащитной.
Нет! Шара сосредоточилась, но он заговорил снова, и ее защита рухнула, как песчаная стена.
– Я источник твоей силы. Твой хозяин, отныне и навсегда…
Она хотела повернуться… бежать… спасаться… Но темное облако окутало сознание, а тело отказалось повиноваться. Она подняла руку, словно надеясь остановить вторгающуюся в нее магию таким простым жестом.
– Ты – моя. Когда я зову, ты приходишь. Когда я говорю, ты подчиняешься…
Шара упала на колени и провалилась в темноту.
Обняв Шару за плечи, Виктерис повел ее в сторону Кровавого ряда.
Чем ближе к скотобойням, тем сильнее, гуще, тяжелее становился запах животного страха и сырого мяса. Хотя солнце еще не село, улица как будто накрылась темнотой. Несколько рабочих с перепачканными кровью руками, оторвавшись от своих грязных занятий, проводили их молчаливыми взглядами.
Они миновали загон для откорма свиней, и на нее накатили волны омерзительного запаха. Сердце колотилось о ребра, и каждый удар отдавался тупой болью. Перед глазами вспыхивали картины детства: взбешенный, мечущийся по двору, сыплющий проклятиями отец… босоногая девочка… она падает в дерьмо, плачет, пытается подняться… и одно желание, одна мечта… убежать куда подальше от всего этого: вонючего двора, хрюкающих свиней, воплей, криков и проклятий, но главное, от омерзительного запаха. И снова отец… он размахивает кулаками… бросает ей в лицо одно и то же слово: потаскуха, никчемная потаскуха…
– Ты в порядке, дорогуша? – осведомился Виктерис.
– Нет… нет… – Шара закрыла глаза – ничего не видеть, ни на что не смотреть. Она едва успела посторониться, уступая дорогу рабочему с тележкой, груженной окровавленными козьими ногами. Виктерис поддержал ее.
– Сейчас все закончится, моя красавица.
Она никак не могла восстановить дыхание. Что-то случилось. Что-то ужасное. Но что – мысли тонули в тумане. Она ничего не помнила, но слышала далекий женский крик. Напрягая волю, пуская в ход все знакомые приемы, Шара снова и снова пыталась овладеть чувствами. Кто она, маленькая девочка или выпускница школы Зелани?
– Я должна уйти. Я не хочу быть здесь.
– Успокойся, дитя мое. – Он вел ее к постоялому двору.
В затянутом дымом помещении собралось несколько десятков рабочих с ближайших скотобоен, но никто из них не удостоил странную пару даже беглым взглядом. Люди ели молча, не поднимая глаз от мисок. Весь пол был затоптан грязными сапогами. Обслуживали посетителей с десяток девиц; одни разносили выпивку, другие сидели на коленях у мужчин. Какая-то женщина уже тащила наверх парня в испачканных кровью штанах.
Шара нахмурилась. Тряхнула головой. От дыма и запаха свиней мысли никак не выстраивались в ряд. Что она здесь делает? Черные глаза Виктериса не давали ответа.
– Иди за мной, красавица, – прошептал он ей на ухо. – Я хочу научить тебя кое-чему действительно важному.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
