— Можешь не торопится, Калина. Пришли мне только чистую одежду, я помоюсь возле конюшен, там есть место.
Провожала меня в номер сама хозяйка гостиницы. Полная, какая-то уютная дама, любезная и улыбчивая. Хозяин, крупный хмурый мужчина в это время собирал с постояльцев деньги вперед. Здесь всегда рассчитывались вперед.
Помогала мне мыться молодая девушка, тихая и неразговорчивая. Представилась она Нитой. Отказываться от помощи я не стала. Все же надо как-то привыкать. Да и удобнее, когда тебе сольют чистую воду, и можно двумя руками промыть пыльные волосы. Я немного обсохла, завернувшись в чистую большую простыню, Нита и еще одна служанка, покрупнее, выносили воду ведрами. Да уж, работа здесь не из легких!
Наконец воду откачали, вынесли большую медную лохань, низкую и не слишком удобную, Нита протерла пол насухо и удалилась, пообещав вернуться позднее. Отказалась — сама справлюсь.
За это время успела от души понежится на свежем белье, но пора было идти на ужин. Я оделась в чистое и, даже, красивое платье, скрутила волосы в улитку и спустилась на первый этаж.
За столами ужинали постояльцы. За одним уже шумела изрядно подпившая компания.
Большая часть столов была сдвинута буквой «Т». За верхней перекладиной сидели оба купца, капитан, Ригер и было одно свободное место. Вдоль длинной части стола располагались все крестьяне вместе с детьми, вперемешку с солдатами охраны. У всех было приподнятое настроение.
Когда я подошла к столу, встали все мужчины, даже солдаты и крестьяне. Сидеть остались только женщины и дети. Капитан охраны поклонился мне и, следом за ним, такой же поклон отвесили остальные купцы, а потом и все остальные. Я растерялась, не слишком понимая, что это за обряд. Но Ригер улыбался, значит все было хорошо. Заговорил капитан:
— Светлая госпожа, это, с разрешения вашего мужа, подарок вам за спасение каравана.
Он протянул мне плоскую коробку и я вопросительно взглянула на Ригера. Он кивнул. Капитан открыл коробку. Там, лежало красивое, сложного плетения, ожерелье с бирюзовыми прозрачными камнями.
— Прошу, госпожа, прими это в дар за наши жизни!
Ригер подошел и помог мне застегнуть ожерелье. Пусть оно не слишком подходило к сегодняшнему наряду, но мне было… Ну, как-то тепло, что ли…
Ужин не затягивали, хотя он был сытным и богатым. Выпили по паре бокалов вина за удачное окончание путешествия, даже я выпила. Все как-то расслабились, сидели, негромко переговаривались. Первыми начали засыпать за столом малыши, и родители потащили их в телеги. Крестьяне, в целях экономии, комнаты не снимали, оплатили только место во дворе, а ночевать собирались так же, как и раньше — в телегах.
Завтра у всех много дел, так что я не стала ждать Ригера, который беседовал с капитаном, а пошла по лестнице на второй этаж.
Лестница была широкая, с тяжелыми перилами. На площадке между пролетами даже стоял диванчик. Вот там, возле этого диванчика, полноватая и любезная хозяйка трактира и охаживала Ниту по щекам. Самое ужасное, что не было никакого шума, одна била, другая стояла даже не защищаясь, только стараясь отклонится, чтобы удары были не так сильны. Да они и не были сильны… Не полноценная оплеуха, которой можно и с ног сбить, а скорее — шлепки по щекам. Не столько желание причинить боль, сколько — унижение.
Сцену освещали две горящие свечки в настенных подставках…
— Ты, дрянь такая… Тебя из милости взяли, байстрючку, а ты кобенишься?! — хозяйка не говорила, а шипела просто. Но увидев меня, тут же поклонилась и ласково спросила:
— Что светлая госпожа желает?
— Горничную мне — пусть поможет раздеться, я устала. Пойдем, Нита…
— Я, госпожа, сейчас вам другую пришлю. Нита мне в помощницы нужна сейчас. Вы ступайте, ступайте в номер свой, светлая госпожа, а я сразу и пришлю Дигу — хозяйка продолжала улыбаться.
Я послушно поднялась по лестнице и зашла в номер, слегка хлопнула дверью, но закрывать не стала. Так и стояла в проеме. Комната наша была первая от лестницы, видеть меня не могли, свечи не горели, так что я лучше послушаю беседу. Уж очень Нита мне напомнила, как меня саму охаживали по щекам в ткацкой мастерской за всякие провинности…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Сейчас пойдешь в номер, мерзавка, и делать будешь, что скажут… А не нравится — место на улице всегда тебя ждет!
— Госпожа, вы же обещали, что только уборка и работа!
— Иногда и отдыхать нужно, а каждая шлюха мне тут свои правила устанавливать не будет! Иди, будешь стараться — глядишь, и заработаешь еще! Господин Фрим всегда щедр.
Я прямо видела эту гнусную улыбку на лице хозяйки. Меня просто затрясло от ненависти…
Хозяйка затопала вниз по лестнице, я вышла на площадку, посмотрела на стоящую ниже Ниту и просто поманила ее рукой.
Завела ее в комнату и спросила:
— Долги есть?
Девушка даже говорить не могла, так и держалась за горло, не вытирая слез. Видать, спазмом перехватило. Я показала ей на место у стола:
— Пойди, сядь.
Взяла подсвечник, вышла в коридор, зажгла свечи от горящей в коридоре, вернулась и закрыла дверь. И — во время! Стук раздался сразу, как я задвинула засов.
— Кто там?
— Госпожа, это Дига! Хозяйка прислала помочь.
— Ступай, Дига, я уже легла. Вас дожидаться, так до утра не уснешь…
Судя по шуму, на лестнице Дига столкнулась с Ригером. Так что засов я отодвинула.
— Ригер, пожалуйста, вина принеси и воды.
Нита так же молча сидела на стуле, сжав кулачки так, что побелели пальцы. Лицо она уже вытерла белым передником, но даже при свете свечей было видно, как полыхают щеки.
Ригер, стоя в дверях, оглядел картину и спрашивать ничего не стал. Вернулся через пару минут, запер дверь, налил из кувшина в кружку и протянул Ните.
— Пей.
Девушка еле разжала кулаки, неуверенно взяла кружку и отпила.
— Давай, нужно еще пару глотков. Выпила? Ну, вот и молодец. Рассказывай.
Говорила Нита довольно тихо, но то, что я слышала меня не слишком удивило.
Мать — горничная в гостинице была. Ребенка родила от высокородного. Папаша не признал официально, но выделил небольшой пенсион на ребенка. Мама даже приданное Ните копила. Умер папаша почти одновременно с матерью. С разницей в месяц Нита осталась без мамы и без средств к существованию. Грамоту она знает, училась пять лет в школе, но она байстрючка, безотцовщина… В дома высокородных ее не брали даже горничной. А кто мог бы взять — у тех денег не было. Приданое она проела, выбирать было не из чего. А госпожа взяла, работу дала и жилье. Два месяца все хорошо было, кормили и даже фартук новый купили. А сейчас вот…
Мы с Ригером переглянулись.
— Горничной пойдешь к моей жене?
— Пойду, господин, конечно — пойду…
На девочку смотреть было страшно, такой надеждой глаза вспыхнули. Ригер тяжело вздохнул и сказал:
— Устраивайтесь тогда.
— А ты?
— К служивым пойду, авось не прогонят. Дверь только заприте. Я утром сам за вами зайду.
Отказавшись от помощи Ниты, я быстро разделась и скомандовала стоящей столбиком девушке.
— Не копайся, раздевайся давай и спать пора. У нас с утра еще дел куча.
— Госпожа, а куда ложиться?
— Тебе на кровати места мало?
— Прямо сюда? — она кивнула на огромную постель.
— Ну, если хочешь, можешь на стуле клубком свернуться! Раз уж тебе здесь тесно…
— Что вы, госпожа, не тесно!
— Не кусаюсь я, ложись уже спать.
Она задула свечи, легла с самого краю и затихла. Не уверена, что она там дышит нормально. Ладно, все кончилось хорошо, а от шока отойдет через пару дней.
Глава 39
Утром я выдала Ните свое платье. Самое простое, какое нашла. Вещи хозяйки она оставила на стуле. Но выходить из комнаты без Ригера я не стала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дига принесла теплой воды, вынесла горшок, косилась на сидящую у стола Ниту, но не сказала ни слова.
Нита с утра была тиха, как мышь, глаз не поднимала и от голоса моего вздрагивала так, что я в конце концов замолчала.
