«Женщина, которая делает ангелов» — это было еще одно выражение, значения которого я не понимала.
Ариана силой уложила меня на кушетку и раздвинула мои бедра. Я чуть не умерла от стыда, когда она засунула в меня свои пальцы.
— Тебе повезло, девочка, — сказала она потом, отодвинувшись от меня. — Все же этот тип не сможет тебя сегодня обрюхатить.
Я резко выдохнула, но осталась лежать.
— Вставай! — потребовала Ариана, подошла к тазику и вымыла руки. — В следующий раз такое обследование ты сможешь сделать себе сама. Тебе лишь нужно обратить внимание на то, как выглядит твоя жидкость и какова она на ощупь.
Затем последовала лекция, во время которой я зажала себе уши руками. Увидев это, Ариана грубо толкнула меня:
— Сделай одолжение, слушай внимательно! Или тебе очень хочется родить ублюдка?
Этого мне как раз не хотелось. Но больше всего я не хотела делать то, что могло привести к появлению этого «ублюдка».
— Если ты не уверена, то лучше откажи клиенту, — закончила Ариана. — Но не дай бог, чтобы об этом узнали другие девушки! Если об этом станет известно Жизель, она изобьет тебя до потери сознания. Ей все равно, сдохнешь ты у повитухи или… — В голосе Арианы послышалась горечь, затем она опустила голову и сказала: — Пора.
В Красном салоне собралось много мужчин. Хансен приказал налить своим гостям вина и шампанского, потом подошел к кое-кому из них, кого явно считал довольно богатым. Мужчины, которые были настроены на то, чтобы получить быстрое удовольствие, сразу же исчезли, отправившись наверх с некоторыми из девочек. Остальные знали, что в этот вечер им будет предложено нечто особенное.
Ариана сидела рядом со мной. Ее лицо было неподвижным, а взгляд пустым. Казалось, ее мысли были далеко отсюда.
Я не решалась спросить, что сейчас произойдет. Но чувствовала на себе взгляды мужчин, тех, которые похотливо смотрели на меня и которые явно будут предлагать за меня свою цену.
— Тебе еще повезло. В некоторых заведениях такие аукционы проводят для широкой публики, — хриплым шепотом сказала мне Ариана. — У Хансена же есть постоянные клиенты. Как бы там ни было, тот, кто получит право залезть на тебя первым, должен быть богатым.
Меня охватила паника. А что, если сейчас побежать к двери? Может быть, будет лучше, если меня убьют люди Хансена? Или, может быть, броситься в воду?
Эта мысль настолько сильно овладела мной, что я даже не поняла, когда начались торги. Это происходило не так, как на конном рынке. Мужчины еле заметно поднимали руку, а Хансен знаком отказывал им. Наверное, он точно знал, сколько денег означал каждый жест.
Через некоторое время количество поднятых рук уменьшилось — стало слишком дорого. Однако некоторые мужчины, похоже, были одержимы идеей оседлать удачу, пусть даже ценой изнасилования девственницы.
Когда Ариана фыркнула от отвращения, я подняла взгляд. Теперь всего двое мужчин поднимали по очереди руки. Оба они были старше моего отца и даже отчима, и вид у них был весьма неприглядный. От ужаса у меня разрывались внутренности. Больше всего мне хотелось заплакать, но я помнила, что сказала мне Ариана, и пыталась держать себя в руках. В конце концов Ариана толкнула меня.
Передо мной стоял мужчина с раскрасневшимися щеками и влажными глазами. У него было довольно большое брюхо, зато очень тонкие ноги, что делало его похожим на жабу, одетую в костюм. У него были маленькие глаза, которые утонули в толстых щеках, заканчивавшихся двойным подбородком. Он протянул мне согнутую в локте руку. Это был жест, который я видела у tây, когда они водили своих женщин по городу. Мне следовало идти с ним. Однако я не могла сдвинуться с места.
— Иди же, — прошипела мне Ариана, когда мужчина нетерпеливо фыркнул, а Хансен насторожился. — Все произойдет быстро, вот увидишь.
За этим последовали самые страшные пятнадцать минут в моей жизни. Никогда еще я не испытывала такого отвращения и ужаса. Мужчина был очень нетерпеливым и овладел мной.
Когда он наконец сполз с меня, я лежала и думала, что лучше бы я умерла.
В конце концов в комнате появилась Ариана.
— Mon Dieu, у тебя вид, как у… — Она прикусила губу и не закончила фразу. Затем она наклонилась надо мной. — С тобой все в порядке?
Я смотрела мимо нее.
— Конечно, нет. — Ариана беспомощно оглянулась и, не найдя того, что искала, вышла из комнаты.
— Вот, — сказала она, когда вернулась.
Она засунула мне что-то между бедер и натянула на меня трусы.
— Ты можешь встать? — спросила она затем.
Поскольку я все еще не могла двигаться, она подняла меня на ноги.
— Ну, давай, вставай. Нам нужно уйти отсюда. Сейчас сюда явится Хансен.
Мне кое-как удалось добраться до нашей комнаты. Запах, преследовавший меня, был похож на запах мужчины, который лежал на мне, — у Арианы только что побывал клиент. Но это меня не интересовало. Я упала на кушетку, и мне хотелось только одного — умереть.
Несколько следующих дней я пролежала в лихорадке. Не знаю почему, но я тяжело заболела и была уверена, что умру. Этот мужчина что-то сломал во мне, что-то порвал, а теперь я погибала от этой раны. В бреду я смутно видела, как появился врач, пожилой мужчина с седой бородой. Он обследовал меня холодными руками, установил диагноз, которого я не поняла, и снова исчез.
С того момента вода, которую мне давали, стала горькой от каких-то лекарств. Она принесла мне тревожные сны. Сны, в которых я видела лицо Тхань с засохшей на нем коркой крови, сны, в которых она с мольбой протягивала ко мне руки, плакала и просила о помощи. Сны, в которых ее насиловали пираты и никто не мог ей помочь. Отчаяние раздирало меня. Затем, когда я чувствовала, что вот-вот не выдержу, снова возвращались тьма и забвение.
Высокая температура держалась долго, пока однажды утром я не открыла глаза и в первый момент даже не поняла, где нахожусь. Свет был тусклым, но прозрачным. Все, казалось, было окутано белой дымкой. Неужели я уже на небесах?
Нет, мое сердце билось. Я была жива. В воздухе чувствовался легкий аромат роз. Он заглушал запах старых простыней, пота и влажных обоев.
— Слава богу, ты пришла в себя! — Голос был хриплым, словно женщина, которой он принадлежал, слишком много курила или чересчур громко разговаривала. — Я уж думала, что все кончено.
Ариана села рядом со мной и погладила меня по голове.
— Ханна, — прошептала она. — Лучше я буду называть тебя Ханной. Твое старое имя принадлежит твоей прежней жизни. Пусть оно там и останется. Ты меня понимаешь?
Я поняла. Я стала иной. Я уже больше не была той девочкой, которая уехала из Сайгона. Я пережила болезнь и бред, и, может быть, однажды мне удастся сбежать отсюда. До тех пор пока я снова не окажусь в Сайгоне, я буду носить это новое имя. Ханна. Имя позора. Имя моей кары. Кары, которая постигает тех, кто убегает из дому.
