Зачем она мне это рассказывает? Меня охватило плохое предчувствие.
— Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты забрала эти деньги себе.
— Нет, нет, не говори так! — встревоженно ответила я.
— Я хочу, чтобы ты взяла эти деньги себе! — настойчиво, собрав все свои силы и самообладание, повторила Ариана. — Также я хочу, чтобы ты исчезла отсюда, и чем раньше, тем лучше. Мне с большим трудом удавалось защищать тебя и убеждать Жизель в том, что твоя работа приносит ей доход. А недавно поступили новые девочки. Они ждут в других домах, и я слышала, что они намного послушнее, чем ты…
Ариана снова закашлялась. Я была уверена, что она бредит. Когда это я проявляла непослушание?
— Они попытаются обменять тебя на другую девочку, а потом для тебя начнется настоящий ад, потому что из других домов выбраться еще труднее, чем отсюда, — продолжала Ариана, когда ей стало немного легче.
Ее костлявая рука впилась в мое плечо, и швы рубашки отреагировали протестующим звуком рвущихся ниток.
— Возьми деньги и подумай, как исчезнуть отсюда. Есть много способов. И не верь, что Хансен — это бог. Он не всевидящий, и его люди тоже видят далеко не все. Я… у меня не было выбора, но у тебя он есть. И ты сильная…
Новый приступ кашля заглушил ее слова. На этот раз он был таким сильным, что ее лицо сначала побагровело, а затем посинело. Я вскочила. Я не знала, что делать. Врача здесь не было, и никто из девочек мне не поможет!
Однако Ариана опять успокоилась. Цвет ее лица изменился с багрового на лихорадочно-красный, и, казалось, она снова могла втягивать в себя воздух. Ариана посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы.
— Девочка, прошу тебя, сделай то, что я тебе говорю! — сказала она.
— Мы могли бы уйти вместе, — прошептала я.
Мое сердце часто билось в груди от страха.
— Я-то точно уйду, — тихо сказала больная. — Но вместе нам уйти не удастся. Так что смотри, убирайся отсюда, и чем раньше, тем лучше. У тебя впереди целая жизнь, не допусти, чтобы чужие люди разбили ее и отобрали у тебя все. Ты обещаешь мне?
Давая это обещание, я чувствовала себя очень плохо. Во-первых, потому что я не знала, смогу ли сдержать его, а во-вторых, потому что боялась, что это именно то обещание, которое дают умирающим.
Но все же я дала слово, и после этого Ариана отпустила меня. Она снова улыбнулась, слабо закашлялась и немного погодя опять уснула. Я вытащила мокрое полотенце из ведра и снова приложила его к ее лбу.
Через три дня Ариана умерла. Когда утром я, как всегда, подошла к ней, ее тело было уже холодным. Ее глаза и рот были широко открыты. Ариана выглядела так, словно хотела сделать последний отчаянный вдох.
Известие о ее смерти распространилось с быстротой молнии. Появилась Жизель, которая пробормотала злобное проклятие и послала гонца за могильщиком.
Девочки с любопытством столпились у двери, чтобы посмотреть на мертвую. Жизель попыталась закрыть Ариане глаза и рот, но ей это не удалось, поэтому она снова грязно выругалась, гаркнула, что не потерпит трупа в своем доме, и выскочила из комнаты. Девушки не обращали на меня внимания, когда я, сгорбившись на своей кровати, тихонько плакала. Никто, кроме меня, не уронил ни слезинки по Ариане. Все предпочитали пялиться на нее во все глаза. Наверное, они были рады увидеть хоть что-то, что было еще хуже, чем их работа в «Красном доме».
— Ну-ну, девочка, смотри не выплачь все глаза, — услышала я в конце концов ласковый старческий голос.
Передо мной стоял могильщик. Его помощники уже вынесли труп. Я смотрела в доброе лицо старика, обрамленное желтоватыми бакенбардами. Его редкие седые волосы были зачесаны на лоб.
Он некоторое время смотрел на меня, а я смотрела на него и на его черный выходной костюм с черным галстуком. Он выглядел так, как tây из моего детства, когда они ходили в церковь. Эти дни казались мне теперь такими далекими…
Мужчина протянул руку и погладил меня по голове:
— Ты очень красивая! Надеюсь, что тебя мне не придется хоронить.
Наверное, я посмотрела на него с таким испугом, что он сразу же убрал руку и печально улыбнулся мне.
— Она была твоей подругой? — спросил он затем.
Я печально кивнула.
— Тогда я сделаю ее особенно красивой для последнего путешествия. И не беспокойся, я закрою ей рот и глаза. В таком виде, как сейчас, она не предстанет перед нашим Господом Богом.
— Спасибо. — Я ничего не знала о его Господе Боге, но хорошо, что могильщик возьмет на себя заботу об Ариане.
Старик кивнул мне и, прежде чем уйти, еще раз оглянулся:
— Повесь раскрытые ножницы над дверью, тогда в твою комнату не зайдет друг Хайн[12].
После он исчез.
В тот вечер жизнь в «Красном доме» шла своим чередом: дребезжало пианино, приходили клиенты, я отводила некоторых из них наверх, в свою комнату, и они получали от меня то, что хотели. Однако в то время как мужчины ворочались между моими бедрами, я спрашивала себя, что имел в виду человек в черном, давая мне совет. Кто это — друг Хайн? Неужели так звали одного из клиентов? И почему ножницы должны были удержать его от того, чтобы зайти в мою комнату?
Не найдя ответов на эти вопросы, я подумала об Ариане, которая сейчас, наверное, спит в своем гробу с закрытыми глазами и закрытым ртом и которая наконец-то стала свободной.
Похороны должны были состояться через три дня. Было понятно, что мы, девочки, пойдем на кладбище. Другой семьи у Арианы не было. Я вспоминала ее последние слова и спрашивала себя, будет ли у меня когда-нибудь возможность выбраться из «Красного дома».
Хотя я тосковала по Ариане, я все же испытывала приятное волнение. В первый раз в жизни я увижу Гамбург, пройдусь по улицам! Хватит ли у меня храбрости, чтобы сбежать от остальных девочек? Мое сердце билось часто-часто, когда я думала об этом, и все это время мои руки холодели так, что казались ледяными. Какая-то зудящая, тянущая боль в желудке становилась слабее только тогда, когда мне удавалось поспать, а спала я в эти дни очень мало.
За это время я нашла спрятанные деньги и тайком начала зашивать купюры в кайму своего платья. К счастью, у Арианы были собственные принадлежности для шитья, и мне пригодились мои навыки портнихи. Кроме того, вместе с деньгами я нашла чей-то берлинский адрес. Я уже поняла, что сбережений Арианы не хватит на то, чтобы вернуться на корабле во Вьетнам, но зато на дорогу до Берлина там было вполне достаточно. В этом городе я смогла бы устроиться на работу и попытаться накопить денег. Когда-нибудь я вернусь и буду искать Тхань!
Утром перед похоронами меня вызвала к себе Жизель.
