Но длится она теперь уже считанные минуты; до слуха гостей доносится еще один скрипучий звук, и ловкая рука портного ловким движением поворачивает именно ту пружину, которая останавливает все остальные пружины и прекращает музыку.
Тоотс в это время стоит уже в дверях, грызет ногти и следит за каждым движением портного; и едва тот с разъяренным видом делает к нему несколько шагов, Тоотс стремительно выскакивает за дверь: внутренний голос подсказывает ему, что у хозяина дома намерения далеко не благие. Очутившись шагах в двадцати от дома, он оглядывается: портной стоит на пороге и грозит ему кулаком. «Смешно! – думает Тоотс. – Ничего ведь не случилось, чего тут злиться».
Хозяин скрывается за дверью. Тоотс и сам не знает, как ему теперь поступить: идти ли прямо к себе домой или, описав круг, подкрасться к дому портного с другой стороны и посмотреть, что делает приятель. Немного поразмыслив, Тоотс все же решает убраться отсюда – ведь там, в этом доме, осталась еще и та бутылка, из-за которой могут пойти всякие разговоры, и разбитые миски и… вообще, как подсказывает Тоотсу его жизненный опыт, если уж дело начало оборачиваться плохо, то плохо оно и кончится; а зачем самому лезть на рожон, если можно и без этого обойтись.
Итак – домой! Ведь недаром говорится: дома на печи всяк в почете и в чести.
XI
В этот же день и приблизительно в это же самое время в классной комнате состязались между собой двое мальчиков.
После обеда Арно Тали пришел в школу – ему хотелось посмотреть, много ли мальчишек уже вернулось из дому. Но кроме маленького Юри Куслапа, то есть Тиукса, здесь никого не было.
Имелик вместе со своим возницей отправился не то в лавку, не то еще куда-то, и Тиукс в полном одиночестве сидел на кровати в спальной и что-то читал или писал, повернувшись к дверям спиной и сгорбившись.
– Здравствуй! – сказал Арно, входя.
– Здравствуй! – едва слышно ответил Куслап, взглянул мельком на вошедшего и снова склонился в той же позе. Тиукс решал задачу. На коленях у него была большая грифельная доска в красной рамке с обломанным уголком, а на краю другой кровати лежал перед ним раскрытый задачник.
– Что ты тут делаешь? спросил Арно, подходя поближе.
– Задачу решаю на завтра.
– Ты тут вообще один?
– Нет. Имелик в лавку ушел.
– А задача у тебя выходит?
– Нет.
– Не выходит? А что в ней такого? Я, правда, еще не смотрел ее, но что там может быть особенного. Ты просто не умеешь.
Тиукс поморщился, вздохнул, затем отложил грифельную доску и взял в руки задачник.
– Переведи мне вот отсюда, – сказал он, указывая на номер задачи. Арно перевел ему задачу и чуть призадумался. Как трудно Куслапу, если для каждого пустяка ему нужен переводчик.
– Ага, – произнес Тиукс, взял доску, стер с нее все прежде написанные цифры и, водя по книге пальцем, строчка за строчкой, принялся решать задачу заново.
Крошечный, жалкий огрызок грифеля, зажатый в его тоненьких пальцах, так скрипел по доске, что у Арно мурашки по телу побежали. Но самого Куслапа этот скрип ничуть не трогал, он продолжал выписывать одну цифру за другой, подводил под ними черту и, не моргая глазами, все считал и считал. Арно долго наблюдал за ним.
– Ну, тебе, видно, с ней не справиться, – сказал Арно наконец. – Давай сюда, я тебе помогу!
Он взялся за рамку доски, в полной уверенности, что Куслап выпустит ее из рук. И действительно, вначале Тиукс особенно не сопротивлялся, он только подался всем телом в сторону Арно и продолжал писать, не обращая внимания ни на собеседника, ни на егп слова. Но когда Арно захватил уже почти всю доску и Куслапу стало неудобно писать, он резко рванул ее обратно, к себе на колени.
– Ну, если не хочешь, – сказал Арно обиженно, – так решай сам.
Он медленно побрел в классную и стал смотреть в окно на реку. Все еще зима. И река еще не видна: лишь ряды деревьев и кустарника на ее берегах указывают, где продолжает она свой неустанный бег под покровом льда. А вдали, у камышей… Не чернеет ли там уже лед, как осенью, когда они с Тээле провалились в воду? То место выглядит сейчас необычно, не так, как в середине зимы. Там на дне лежит и плот мальчишек с церковной мызы, тот злополучный плот, который доставил Арно столько огорчений. Почему он тогда чмк мучился? Ну, да и было о чем тревожиться: например, Либлс. Что сталось бы с Либле, если бы его уволили?
Зато как легко сделалось на душе, когда вся эта история с плотом свалилась с плеч! Но нет! Ему только во время болезни казалось, что все будет хорошо. А едва он вернулся в школу, как появились новые огорчения. Беда, окаянная, всегда впереди тебя поспеет, куда бы ты ни шел! Разве Либле не прав, говоря это? Арно распахнул окно и оперся грудью о подоконник. Да, да, оттуда, с реки… оттуда шли первые весточки весны… Там, наверно, и начиналась весна, а потом шла дальше, неся с собой тепло И сияние солнца… и зелень лугов, и цветы, и распускающиеся почки, много цветов и распускающихся почек! Разве уже в самом воздухе не веет дыханием весны? Оно чуть-чуть заметно, еле уловимо, но Арно его чувствует. Дыхание весны чувствуют сейчас лишь немногие, а может, таких людей и вовсе нет, но Арно его ощущает. Весна идет, она уже в пути… Приди же скорее, весна!
Вдруг Арно послышались в классе шаги, ему показалось, будто кто-то его окликнул.
Он быстро обернулся. Но в комнате не было ни души, только на другом конце дома хлопнули дверью и оттуда донеслись далекие, едва слышные голоса. Старые стенные часы в классной тикали медленно и грустно, словно утомленные своей долгой жизнью. Под ученическими шкафами и ящиками попискивали мыши, скреблись и гонялись друг за дружкой.
«Редко видишь классную комнату такой, – подумал Арно, – завтра в это время здесь будет шуму хоть отбавляй. Один Тоотс будет орать за десятерых. Да и не только он, многие будут галдеть. Некоторые как будто считают своим долгом кричать на переменах, угощать друг друга тумаками в спину и драться книжками».
Арно в этой дикой возне не видит никакого смысла. Однажды он тоже попробовал подражать драчунам и с криком помчался вокруг парт, но это показалось ему самому таким нелепым, что он, устыдившись, замолчал и тихонько залез на свое место. Он совсем не считал, что тихони лучше шалунов, но ему было понятно, почему они не шалят; а что за удовольствие вечно галдеть и орать – этого он никак не мог себе уяснить. Будь в классе все ученики такие, как он, Тиукс и Тыниссон, – зачастую было бы, пожалуй, слышно, как муха летит, но тогда, наверно, стало бы скучнее.
Арно закрыл окно и вернулся в спальню. Тиукс по-прежнему сидел, скорчившись над задачей, словно окаменев в этой позе.
– Так и не получается? – спросил Арно и, не дожидаясь ответа, принес из классной первую попавшуюся под руку грифельную доску, сел рядом с Тиуксом и стал решать задачу. Долго в спальной стояла тишина, прерываемая только скрипом грифелей, потом Арно вдруг ожесточенно плюнул на доску, стер все написанные цифры и начал заново. Тиукс поднял голову, и на его бледном лице появилось нечто вроде злорадной усмешки.
– Чего ты смотришь! – крикнул Арно, заметив его взгляд. – У меня-то скоро будет готово, а ты возишься уже полчаса – и ни туда ни сюда.
– Ну так реши, – тихо ответил Тиукс.
И снова наступила тишина. Куслап уже не писал беспрерывно, как раньше; черкнув в уголочке доски несколько цифр, он останавливался, щурил глаза и, грызя кончик грифеля, задумчиво смотрел перед собой. Арно же продолжал лихорадочно работать, но часто стирал с доски все написанное. Им, как видно, все больше овладевало нетерпение – красные пятна на щеках его никогда не предвещали ничего доброго. Он старался как бы через силу справиться с задачей. Лицо Тиукса вдруг оживилось, казалось, будто он прислушивается к таинственному шепоту – к шепоту невидимого существа. Может быть, какой-то добрый дух открывал ему сейчас великую тайну задачи. Он резко обернулся к Арно и спросил:
– Получается?
– Получается, обо мне не беспокойся; ты смотри, чтобы у тебя самого получилось, – хмуро ответил Арно.
– А у меня уже готово.
– Покажи.
– Арно недоверчиво посмотрел на доску Тиукса. Но никакого решения задачи он там не увидел.
– Здесь-то нет, но я теперь знаю, как ее нужно решать, – сказал Тиукс.
– Мало ли что ты знаешь!
Оба соперника снова склонились над досками; Арно никак не мог подавить в себе чувство злобы против сидевшего рядом невзрачного человечка, от одежды которого пахло чем-то кислым, смешанным с запахом гари. И он еще хочет быть умнее Арно и справиться с задачей раньше его! Нет, не бывать этому!
Но потом… Взглянув на доску Тиукса, он в один миг все понял. Да, тут-то и была загвоздка; теперь и ему стало ясно, что надо делать дальше, и он быстро, словно его кто-то подгонял, начал решать задачу с того места, которое ему удалось тайком подсмотреть у Тиукса, найдя таким образом правильный путь. Но, волнуясь, он допустил ошибку там, где, как ему казалось, был силен; он снова все стер и начал заново, думая, что все-таки решит задачу раньше Тиукса. Вдруг у самого его уха прозвучал странный тоненький голосок – как будто в классной комнате пискнула мышь: «Готово!»
