Ее манера говорить здорово напомнила мне одну мою подружку из смертных, Рейчел Элизабет Дэр. Она точно так же бомбардирует вас словами, когда говорит. Но винить в чем-либо эту наяду я не мог. Я сам бы посчитал психом всякого, кто позволил бы набросать в его дом четыре миллиона фунтов лошадиного дерьма. Но мне-то что делать?
— Мои друзья в опасности, — объяснил я ей.
— Очень жаль, конечно, но это не моя забота. И я не разрешу погубить мою чистую речку!
Наяда смотрела на меня так воинственно, будто готова была начать драку. Кулачки ее сжались, но я отлично видел, что она вся дрожит. И голос у нее тоже дрожал. Тогда я догадался, что, несмотря на задиристые речи, наяда попросту боится меня. Наверное, она испугалась, что я полезу в драку за главенство над этой речкой, и боялась, что окажется побежденной.
От этой мысли мне стало ужасно грустно. Я сразу почувствовал себя тупым громилой, только и умеющим, что махать кулаками.
Я присел на невысокий пень у берега.
— Ладно, считай, что ты победила.
— Правда? — На личике наяды отразилось изумление.
— Не собираюсь я драться с тобой, это же твоя река.
Она заметно расслабилась.
— Ох, как хорошо! — воскликнула она и тут же исправилась: — Хорошо с твоей стороны, я имею в виду.
— Но и моих друзей, и меня выдадут титанам, если я не вычищу до заката эту конюшню. А я понятия не имею, как это сделать.
Воды реки приветливо заплескались, по их поверхности скользнуло узкое тело змеи, потом ее головка нырнула глубоко в воду. Наяда тихо вздохнула и сказала:
— Я открою тебе один секрет, сын морского бога Посейдона. Попробуй зачерпни немного земли с берега.
— Что?
— Ты слышал.
Я нагнулся и зачерпнул пригоршню отменной техасской грязюки. Она была сухая, черная, с несколькими маленькими белыми крупинками… Нет, в ней еще что-то было.
— Это ракушки, — объяснила мне наяда, — окаменевшие ракушки. Миллионы лет назад, когда даже время богов еще не настало и на земле царствовали только Гея и Уран, вся земля была покрыта водой. Планета наша была не сушей, а морским дном.
Внезапно меня осенило. В моей ладони лежали осколки существ, обитавших когда-то в древних морях. Раковины моллюсков! На земле их осталось так много, что в некоторых местах даже огромные меловые утесы сложены из них.
— Понял, — сказал я. — И что мне это даст?
— Мы с тобой очень похожи, полубог. Вода — это наша с тобой родная стихия; даже когда я выхожу из воды, она остается внутри меня. Вода — источник моей жизни. — Наяда отступила на шаг. Теперь она стояла в реке и улыбалась. — Надеюсь, ты догадался, как спасти твоих друзей.
Произнеся эти слова, она вдруг стала таять и обратилась в воду.
* * *
Солнце уже касалось вершин холмов, когда я вернулся к конюшне. Кто-то, должно быть, приходил сюда задать лошадям корму, потому что теперь они дружно трудились, обгладывая огромные туши каких-то животных. Распознать, что это были за животные, я не мог, но чувствовал, что меня это не очень интересует. Если омерзительные конюшни могли стать в моих глазах еще гаже, то вид вымазанных грязью животных, разрывающих зубами сырое мясо, стоя по колено в навозе, сделал это.
«Морепродукт! — Я почувствовал мысль одного из коней, когда он поднял голову и бросил на меня жадный взгляд. — Входи же! Мы все еще голодны!»
Что же мне надо сделать? Воспользоваться силой речных вод я не мог. И тот факт, что миллионы лет назад это место находилось под водой, как-то не особенно помогал мне сейчас. Я поглядел на крохотный осколок заизвесткованной ракушки у меня на ладони, потом мой взгляд упал на огромные кучи какашек во дворе.
Обескураженный я швырнул ракушку на землю и повернулся спиной к лошадям, собираясь уходить. Но тут вдруг я услышал странный звук.
Пффф! Похоже на то, как свистит воздушный шарик, когда воздух начинает вытекать сквозь образовавшуюся в нем маленькую дырочку.
Я перевел взгляд туда, куда я швырнул ракушку, и, к своему удивлению, увидел, что из толщи навоза выбилась и заструилась крохотная струйка воды.
— Не может быть, — пробормотал я. Неуверенно я отошел на всякий случай к забору и сказал струйке:
— Подрасти немного.
ПШШШШ!
Вода вспенилась, и вдруг в воздух хлестнул фонтан высотой не меньше трех футов. Это было просто невероятно, но именно так и случилось! Несколько лошадей стали осторожно приближаться к фонтану, присматриваясь, что происходит. Одна из них пригнула голову к воде и лизнула. И тут же с отвращением отскочила.
«Фу! Соленая!»
В самом сердце техасского ранчо забил источник морской воды! Я зачерпнул пригоршню грязи и выбрал еще несколько ракушек. Сам толком не понимая, что делаю, я бросился бежать вдоль конюшни, забрасывая ракушки в кучи какашек. И везде, где они падали, тут же принимались бить вверх тоненькие ручейки воды.
«Стоп! — заржали кони. — Нам не надо воды! Нам надо мяса!»
Потом я заметил, что созданные мной струйки воды не вытекают из загона и не текут вниз по склону холма, как делали бы всякие другие нормальные ручейки. Эта вода просто булькала и вскипала на поверхности, а потом снова уходила в землю, унося с собой грязь. Навоз растворялся в соленой воде, оставляя после себя слой обычной влажной земли.
— Еще! Сильнее! — закричал я изо всех сил.
У меня в животе что-то защекотало, и соленые фонтаны взметнулись вверх, как на самой большой в мире мойке автомобилей. Они выстрелили в воздух футов на двадцать, не меньше. Лошади сходили с ума от страха, они метались туда и сюда, а струи у них под ногами брызгали во всех направлениях. Слой какашек таял, как лед весной. Щекотание в животе стало сильней, мне было даже немножко больно, но я почти не замечал этого. Меня захлестнуло волнение от вида всей этой соленой воды. Это я сделал! Я привел океан в центр техасской пустыни!
«Перестань, повелитель! — молили меня лошади. — О, пожалуйста, перестань!»
Теперь вода хлестала везде. Шкуры у лошадей вымокли, сами они, охваченные паникой, пытались убежать, но скользили и падали в грязи. Вот почти все какашки смыло водой, тонны этого дерьма ушли в землю, и теперь вода стала образовывать озерца, и тысячи маленьких ручейков заструились по холму вниз.
— Хватит! — приказал я воде.
Сначала ничего не произошло. Только в животе у меня стало болеть еще сильней. Если я сейчас не уйму все эти гейзеры, соленая вода уйдет в реку и отравит рыбу и водоросли.
— Хватит! — заорал я, концентрируя всю волю на том, чтобы унять силу моря.
И тут вдруг фонтаны иссякли, а я, обессиленный, свалился на землю. Перед моими глазами была чистая конюшня, влажная, чуть солоноватая земля конского загона и полсотни лошадей, вымытых до того чисто, что шкура их блестела как отполированная. Даже объедки, застрявшие у них между зубами, и те были смыты водой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
