Меери упрямо наклоняет голову.
- Не в этом дело.
- А в чем?
- Я хочу быть рядом.
Лорд Хару поднимает ладони к вискам, трёт. Сегодня ночью он опять застал Койю в библиотеке: она беседовала с портретом Асы. Такое находит на жену нечасто, но именно тогда, когда ей тяжело. Черпает ли она силы в заочной борьбе с матерью Китти или бремя, разделенное на двоих, кажется легче? Хару не знает. Но то, что Меери на крайней стадии измождения, Койя заметила первой. Сегодня с рассветом, вызвав старшую камеристку-итано, она обошла три свободные комнаты в сторожевой башне, предназначенные для редких гостей Умбренского замка. Потом Хару наблюдал, как туда под руководством Койи были отнесены свежие простыни и новые подушки из козьего пуха. Потом раздался стук молотка. На вопросительный взгляд мужа Койя ответила: «Это женская комната. Там некуда вешать мечи». А когда во дворе зазвенела колодезная цепь и раздалась приглушенная ругань — Меери по обыкновению прищемил себе воротом палец — леди Дар-Умбра решительно повернулась к мужу: «Ты или я?» Лорд Хару пожал плечами. «Тогда иди», — глаза жены показали на дверь.
Теперь он стоит перед лордом Меери, трет ладонями виски и не знает, что дальше делать. Самому пригласить дойе своего несовершеннолетнего сына остаться переночевать в замке равносильно сигналу «Мы хотим поскорее». А такого сигнала лорд Хару подавать не хочет.
- Меери! — раздается из распахнутого окна верхнего этажа. — Ты уже прилетел?
Меери моментально забывает про лорда Хару и буквально подлетает к окну.
- Китти, немедленно ляг в постель. Тебе еще рано!
- Да нет же, я хорошо себя чувствую, — протестует Китти и тут же испуганно ойкает. Видать, слишком резко взмахнул крылом и дернулось только проклюнувшееся перышко.
- Ну вот видишь, — по-матерински причитает Меери. — Ну я же тебе говорил. Марш в постель, и немедленно!
- Ладно. А мама тебе комнату приготовила, — торжественно сообщает Китти, отступая в глубину своей спальни.
Волосы у Меери перекинуты через плечи на грудь, и лорду Хару хорошо видно, что шея и спина его заливаются краской. Он, стараясь не поворачиваться к Хару лицом, неловко подбирает мечи, безрукавку, орад, пытается со всем этим скарбом в руках вписаться в низкую дверь башни, служащую входом в замок со стороны хозяйственного двора. Меери приходится сгибаться в три погибели, мечи торчат во все стороны, вдобавок ко всему он роняет кинжал и тот отлетает, звеня по камням, метра на три в сторону. Хару, усмехаясь, любуется ситуацией. Теперь гостю уж точно придется повернуться. Однако Меери, вполголоса поминая всех и всяческих демонов, все-таки протискивается в дверь. Слышно, как он сваливает мечи прямо в узком предбаннике у подножия винтовой лестницы и встряхивает кольчужную безрукавку.
- И этот человек водил нашу армию в поход на Кимназ, — приговаривает лорд Хару, подбирая широкий кинжал и по привычке взвешивая его на ладони. Дар-Кауда умеют делать оружие, Дар- Кауда умеют его выбирать. «Идеальный клинок, вот как я это называю», — бормочет лорд Хару, направляясь за угол, чтобы обогнуть замок и войти с центрального входа. Миссия его не удалась, и показываться на глаза жене он пока не собирается. А Меери может возиться под лестницей со своей амуницией, сколько желает.
И он возится. Возится, возится, пока десять раз уже не проверена перевязь и все, что на ней висит, отвороты сапог и то, что в тайных карманах и петлях за ними спрятано, десять раз защелкнуты и отщелкнуты застежки орада, волосы заплетены в такую тугую косу, что, кажется, голова сейчас треснет. Обязательно треснет — от мыслей таких. О комнате, из которой не надо улетать никуда по вечерам, комнате — в нескольких шагах, пусть даже в нескольких коридорах и этажах от Китти, собственной (почти) комнате в этом доме. «А я ведь, правда, долго не выдержу,
- думает он. — Хотя и ночую не в придорожном трактире, как полагает лорд Хару, а в небольшой пещерке в трех часах лета от стен Умбренской крепости. И колодец для меня — не освежиться после долгого полета, как они полагают, а жизненная необходимость: вымыться, чтобы не воняло. Китти такой чувствительный к запахам, особенно сейчас, во время альцедо». Вспомнив о Китти, Меери весь подбирается и решительно толкает дверь под лестницей, ведущую на кухню и в служебные помещения первого этажа. Если он не перехватит по дороге к малышу кусок хлеба, то брякнется в голодный обморок прямо у того в спальне.
До спальни, впрочем, Меери добраться не успевает. В кухне, где он уворовывает здоровенный кусок хлеба с мясом на глазах у бессловесных итано, возникает разъяренная женская фигура с темными глазами, мечущими еще не молнии, но кинжалы.
- Это мое мясо, лорд Меери, — ядовитым голосом сообщает она. — И моя булка. Не смей ее воровать.
- Койя, малышка, я хочу есть.
- Не смей называть меня «малышкой»! Что за армейские привычки!
- Твой отец — главнокомандующий нашей армией.
- Это тебя не оправдывает, деточка.
Койю очень трудно отвлечь от сути вопроса. И, когда разъяряется, она может быть очень, очень противной. Такой же, как жена его брата, Элла, когда расстраивается. Хорошо еще, что Элла расстраивается всегда, а Койя разъяряется достаточно редко. Но сегодня кто-то, видно, хорошо постарался.
- Сядь. А вы — брысь все отсюда, — Койя одинаковым жестом машет ему и итано. Очень лестно.
- Койюшка, ну что я сделал? Отчего ты такая грозная? — не переставая запихивать хлеб за щеку, Меери пробует иную тактику.
- Не подлизывайся.
Койя сердито прищуривается, мгновенно выхватывает откуда-то из юбочных складок кинжал — фьюить! И он вонзается в толстого паука, который решил высунуться из-за печки, чтобы проверить, отчего среди бела дня в кухне затих стук столовых ножей и топот ботинок прислуги- итано.
- Злая.
Меери едва успевает увернуться от следующего пущенного рукой Койи металлического предмета и, уже увернувшись, вдруг соображает, что это ключи — два тяжелых ключа, короткий и длинный, на медном колечке. Он тянется за ними, но не успевает: связка плюхается за деревянный жбан, накрытый крышкой, которая придавлена огромным булыжником.
- Ну знаешь, — возмущается Койя. — Теперь сам двигай. Это крайняя из гостевых комнат. В сторожевой. Китти запрещено туда заходить. Но. запирайся, пожалуйста, на ночь.
Меери первый раз в жизни хочется плакать, но он знает, что этого ему не простят. Поэтому просто коротко кивает и лезет за жбан, в какую-то сажу и паутину за ключами от своей комнаты.
02 мая 1503 мул се умл ^.ришесп&иА Ёуёуёён-
Кеол Ьл^-ЧмЗ*!*
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
