С Солой было труднее. Она была старшая-старшая-старшая. Он и боялся ее, и любил, и за нее боялся. Хотелось не покровительствовать ей, а от нее ожидать утешения и защиты, но. Хетти не любил непредсказуемости. Просто терпеть не мог. Непредсказуемость, если и имела право на существование в его мире, то только как свойство победоносной стратегии и тактики Дар- Халемов. Остальные обязаны были быть для Хетти понятными и объяснимыми, просчитываемыми на несколько шагов вперед. И эту обязанность предстояло вбить Соле в голову, чего бы ни стоило. Безотносительно их с Сидом матримониальных планов.
Иначе с ней невозможно будет общаться. Хетти любил общаться с сестрами и намеревался обустроить эту часть своей жизни по своим представлениям.
- Ты сможешь, Сола.
- Я не смогуууу. Я не. Он отмахнулся.
- Сможешь-сможешь. Ты из какого рода? Халемов. И ты мне обещала. Это они, — дернул Хетти подбородком в сторону двери. — Могут соврать. Мы — нет.
- Мыыыы?
- Мууууу. — Хетти тыльной стороной пальцев потер у нее под глазами. — Давай. Разлеглась как корова. Отъедайся чуть-чуть и старайся.
- Я не корова. И не свиноматка, — пыталась еще возразить леди Сола. — А ты трешь, как мечи свои чистишь, — отстранила она его руку.
Действительно, под глазами у Солы выступили красные пятна — еще хуже, чем сами глаза. Хетти хмыкнул. Какая она стала нежная! И какая тупая! Неужели она не понимает, что этот ребенок будет не просто канцлером Дар-Эсилем? У него столько же шансов на маршальский жезл. Хетти тоже сам сразу не понял. Койя ему объяснила. Когда он ей рассказал про беременность Солы. Долго рылась в каком-то комоде, вытащила бутылку эгребского, неизвестно как (очень даже известно — подарок лорд-канцлера!) попавшую в замок Хару, налила до краев два бокала, подняли, звякнули, опрокинули. Повторили, пробормотав каждый себе под нос за здоровье сестрицы и малыша.
- Скажи, Хетти, — сказала тогда Койя, хитро прищурившись. — Как ты думаешь: кто из твоих племянников будет сильнее? Какая кровь лучше смешается с кровью Халемов — Кауда или Эсиль? От кого из них меньше вреда для наших способностей?
Хетти вытянул руку, от души хлопнул Койю по плоскому животу.
- Ах ты, лентяйка! Умбрен, значит, списываем со счетов?
Койя ловко лягнула его коленом.
- Не хочу плодить второсортицу. Так, как ты думаешь? Хетти расхохотался:
- Сильнее будет мой сын. Он им все перья пообрывает: маленьким белым мышатам Дар-Кауда, манерному Дар-Эсильчику и неуклюжему (и маловероятному) сыну леди Койи Дар-Умбра.
- Дурак! — Койя надулась и к разговору более не возвращалась.
Но мысль залегла Хетти в голову, и на растущий Солин живот он стал смотреть с новым чувством. Несмотря на шутливый ответ, который Хетти дал Койе, ему отчего-то казалось, что под сердцем у старшей сестры копошится скорее Дар-Халем, чем наследник рода Эсилей. Он испытал жестокое разочарование, узнав о неудачных родах, и был настроен решительно. Даже если ему придется силой запихнуть лорд-канцлера в супружескую кровать и стоять над первой парой Аккалабата с обнаженным мечом несколько ночей кряду, он своего добьется. Хетти намеревался в свой черед (да продлит святая Лулулла годы жизни отца моего!) стать главнокомандующим армии Аккалабата и не собирался командовать армией, будучи единственным Дар-Халемом в ее рядах. Сестричкам придется в меру своих возможностей позаботиться о боеспособности Империи.
- Я не буду второй раз тебе повторять! Ты меня слышала, Сола.
Она испуганно закивала. С такими разными Хетти, каждый раз являвшимися к ней, ее сознание, истощенное тяжелой беременностью, разрешившейся крушением всех надежд, измученное поиском виноватых и непреходящим чувством собственной вины непонятно за что, не могло совладать. Сола решила, что лучше послушаться.
2 мая 1502 года со дня пришествия королевы Лулуллы Уе^^и Ьл^-Уллем, Кеол Ьл^-Ум^^л
Лорд Хетти Дар-Халем, покряхтывая, разогнул усталую спину. Грязной рукой помассировал поясницу, оставив на коже, под крыльями, следы копоти. Кто сказал, что кузнечное дело не для даров Аккалабата? Здесь, в кузнице, примыкавшей к левому крылу умбренского замка сестрицы Койи, он чувствовал себя не менее уверенно, чем на турнирной арене Хаяроса или на поле боя. На поле боя долго пробыть не получилось. С одной стороны, лорд Меери не был особо доволен, что наследник рода Халемов дышит ему в спину. «Я не могу так командовать, — сварливо сообщил он лорд-канцлеру, наведавшемуся на передовую. — Либо я, либо Дар-Халем. Короче, уберите его отсюда». И Хетти убрали. Потому что возникло неожиданное «с другой стороны», опасное и непредсказуемое. Ничем иным не предсказуемое, кроме обостренного придворного чутья лорда Дар-Эсиля, который по наитию сверху, иначе не скажешь, догадался как-то зайти в королевскую опочивальню за пять минут до властительницы Аккалабата и под возмущенные перешептывания горничных-тейо перетрясти всю постель. Клубок только что вылупившихся крошечных гадючек — самых ядовитых созданий Эсильских болот, ожидал его под периной, у изголовья. Брезгливо сметя копошащийся черный шар в рукомойник, лорд-канцлер выбранил всех служанок, пообещав им, их мужьям и детям снести головы, и вышел из спальни Ее Величества гордо и неторпливо, будто ничего не случилось и его посылали туда захватить нечаянно забытый документ, нуждавшийся в подписании.
Величественно прошествовав через будуар, примыкавший к опочивальне, через малый и большой тронные залы, лорд-канцлер удалился в свои покои, где высыпал разъяренных гадючек в камин и только после этого перевел дух и позволил своим щекам покрыться алыми пятнами ярости. Королева ничего не заметила и ни о чем не узнала: служанки дружно сочли, что жизнь дороже. Но на следующей неделе покушению подвергся верховный лорд Дар-Пассер — начальник королевской охраны. Напали на него в самой что ни на есть оживленной части Хангафагона, во время дворцового праздненства, посвященного очередной годовщине введения дуэмного Регламента. Нападавших зарубили на месте, и, по мнению лорд-канцлера, которым он, однако, ни с кем не поделился, неизвестно, что было хуже: сам факт нападения, его вопиющая наглость и очевидная бессмысленность или то, что «зарубили на месте». Не дав ему допросить и дознаться. Четыре трупа наемных убийц на месте стычки — два с гербами дома Акила, два — вообще без гербов, но принадлежность их к не славящемуся благонадежностью семейству Спэр не вызывала сомнений. Кто их зарубил, кому объявлять благодарность за спасение жизни верховного дара Пассера, который и сам, без сомнения, с этакими асассинами разобрался бы на месте без труда и летального исхода, неизвестно. Сам Дар-Пассер, глядя лорд-канцлеру прямо в глаза, при куче свидетелей заявил, что претензий ни к кому не имеет и исходом дела полностью удовлетворен. Поделиться деталями не пожелал в резкой форме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
