— Сначала, когда замешивают муку, — говорил он, — делается хлябь, отсюда русское слово «хлеб». Эта хлябь начинает бродить, и отсюда немецкое «брод». Перебродивши, хлябь опадает на низ, и получается латинское слово «панис». Затем поверх нее появляется пена, от которой ведет свое происхождение французское слово «пэн».
Вершиной же его абсурдных изысканий студенты считали объяснение происхождения слова кабинет, которое Толмачев производил от фразы «как бы нет». «Человека, который удалился в кабинет, — утверждал профессор, — как бы нет…»
МАСТЕРСКАЯ ПУШЕЧНАЯ, А СТАНКИ — РЕВОЛЬВЕРНЫЕ…
В 1909 году российское морское министерство решило заказать для пушечной мастерской Обуховского завода тогдашнюю новинку — высокопроизводительные револьверные станки. То была разновидность токарного станка, в котором деталь закреплялась один раз, а обработка производилась последовательно, несколькими резцами, установленными на поворотном барабане, напоминающем барабан револьвера…
Заказ моряков насторожил бдительного представителя министерства финансов.
— Вы только подумайте, господа! — заявил он на междуведомственном совещании по судостроению. — У морского министерства мастерская пушечная, а станки оно, знаете, какие заказывает — револьверные!
ЛУЧШЕ ПОДАТЬ ГАЗООБРАЗНОЕ МОРОЖЕНОЕ…
В 1927 году один из создателей квантовой механики, швейцарский ученый Вольфганг Паули (1900–1958), предложил молодому физику Кронигу стать его ассистентом. В то время Паули заведовал кафедрой теоретической физики Высшего технического училища в Цюрихе.
Предложение было весьма заманчивым для Кронига. К тому же Паули не скупился на авансы. Он писал: «Вряд ли это наложит на Вас тяжелые обязанности; Ваша задача будет состоять лишь в том, чтобы каждый раз, когда я что-нибудь скажу, противоречить мне, тщательно все обосновывая».
Крониг успешно справлялся со своей ролью спарринг-партнера при дискуссиях с маститым ученым. Хуже ему доводилось, когда речь заходила о других вещах. Так, немало сил он прикладывал, чтобы ограничить склонного к полноте Паули в еде, особенно в поглощении любимых им сладких блюд.
Как-то раз Паули буквально силком затащил его в кондитерскую Шрюнгли и заказал довольно большую порцию шоколадного мороженого. Когда же официантка осведомилась, должно ли быть оно твердым, Крониг поспешил уточнить, что ему лучше подать его в полужидком виде, а Паули — в газообразном.
ОН НАЗЫВАЕТСЯ «ГЕКСАЦЕРАС ПЕНТАПОД»!
Однажды знаменитый английский писатель-сатирик Джонатан Свифт (1667–1745) обратился к не менее знаменитому естествоиспытателю Карлу Линнею (1707–1778), который уже в 32 года стал первым президентом Шведской академии наук:
— Простите, молодой человек, не могли бы вы мне подсказать, как по вашей классификации называется зверь, у которого пять ног и шесть рог?
— Уважаемый мэтр, — отвечал прославленный натуралист, — во-первых, не рог, а рогов. А во-вторых, во-вторых… — Тут создатель системы растительного и животного мира надолго задумался и, наконец, честно признался: — Не знаю!
— Как?! — изумился Свифт. — Это же предельно просто. Он называется «гексацерас пентапод», то есть пятиногий шестирог!
ЧТО НЕДОСТОЙНО СЕРЬЕЗНОГО ЧЕЛОВЕКА
Один из крупнейших английских математиков, Г. Х. Харди (1877–1947), непримиримо относился к тем, кто норовил побыстрее опубликовать свои работы, даже если они тривиальные и недостаточно глубокие.
— Серьезный человек, — твердил он своим ученикам, — не должен тратить время на выражение того, что общеизвестно: найдется масса людей, которые охотно сделают это за него…
КТО ТАКОЙ ИНЖЕНЕР-ПРАКТИК
У. Ранкин (1820–1872) был одним из первых английских инженеров, получивших университетское образование и смело применявших математику в исследовании инженерных задач. Такой образ действий, ставший ныне общепринятым, во времена Ранкина встречался нечасто, и коллеги не раз подначивали его:
— Инженеру-практику ни к чему забивать голову математикой.
— Согласен, — отвечал на это Ранкин, — но при условии, если вы именуете инженером-практиком человека, который сделал своей профессией увековечение ошибок предшественников…
ЗНАНИЕ, СТИМУЛИРОВАННОЕ МОДОЙ
Преподаватель Орехово-Зуевского педагогического института А. Маринбах как-то заметил, что некоторые студентки носят кулоны со знаками зодиака, соответствовавшими месяцам их рождения. Решив воспользоваться этой модой, берущей свои корни из уже позабытого суеверия, для повышения интереса к астрономии он на одном из занятий сказал:
— А ведь знаки на кулонах не согласуются с месяцами вашего рождения.
— Как так? — удивились студентки.
— А так: за две тысячи лет, когда возникло это суеверие, вследствие прецессии точка весеннего равноденствия переместилась из созвездия Овна в созвездие Рыбы и соответственно сдвинулись на одну позицию все остальные одиннадцать знаков зодиака. Если сомневаетесь, можете проверить сами. Умножьте годичную прецессию — 50,2 на 2000 лет и посмотрите, что получится. А еще лучше — приготовьте к следующему занятию подвижные карты звездного неба и по ним определите смещения…
ПЕРВОЕ ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
В 1896 году слухи об удивительных лучах, открытых профессором Вюрцбургского университета В. Рентгеном (1845–1923), распространились столь быстро и обросли столь нелепыми домыслами, что Венское управление полиции, чтобы успокоить умы, поспешило обнародовать официальное сообщение. В нем говорилось:
«Ввиду того, что по нашему ведомству сведений о свойствах новых лучей не поступало, строго воспрещается проводить какие бы то ни было опыты впредь до окончательного выяснения вопроса и специального распоряжения полиции…»
ХОРОШО, ЧТО ПОПОЛАМ!
Как-то раз французский ученый Г. Кориолис (1792–1843), обосновавший ныне всем хорошо знакомую со школьной скамьи формулу кинетической энергии «эм вэ квадрат пополам», так спешил на лекцию, что по рассеянности натолкнулся… на каменную колонну и от удара головой потерял сознание. Придя в себя, он начал твердить странную фразу.
— Хорошо, что пополам, очень хорошо, что пополам…
Сбежавшиеся к месту происшествия студенты успокаивали своего профессора, клятвенно заверяя, что голова его, к счастью, цела, да и колонна, похоже, не пострадала.
— Да не о том речь! — вдруг с досадой перебил их Кориолис. — Хорошо то, что в моей формуле кинетической энергии «эм вэ квадрат» делится пополам. А если не делить пополам как предлагал Гюйгенс, тогда уж точно моя голова раскололась бы пополам!
О НЕВОЗМОЖНОСТИ БЕЗОПОРНОГО ДВИЖЕНИЯ
Однажды к выдающемуся французскому математику и философу Ж. д'Аламберу (1717–1783) заявился некий изобретатель, держа в руках машину, которая, по его словам, могла сама себя приводить в движение без всякой опоры на другие тела.
— Стало быть, вы утверждаете, что ваша машина будет двигаться в избранном вами направлении даже в мире, лишенном всех других тел, которые ей просто не нужны? — уточнил д'Аламбер.
И, получив утвердительный ответ, спросил:
— А как ваша машина угадает, где «вперед», а где «назад», если, кроме нее, вообще ничего нет на свете?
На это изобретатель ответить не смог, а д'Аламбер тут же записал в рукопись своего знаменитого трактата «Динамика»: «Тело не может само себя привести в движение, ибо нет никакого основания к тому, чтобы оно двигалось предпочтительнее в одну сторону, чем в другую».
РАССУЖДЕНИЕ О КОНЦЕ И НАЧАЛЕ
Однажды на заседании творческой лаборатории «Инверсор», действующей при нашей редакции, очередной докладчик в подтверждение своих необычно запутанных выводов напомнил фразу из повести Н. Лескова «Колыванский муж»: «В лесу было обнаружено мертвое тело и один конец палки, второй, как полиция ни искала, не нашли…»
Все рассмеялись, дотоле дремавшие слушатели разом оживились и стали наперебой демонстрировать свою эрудицию. Кто-то многозначительно произнес слова небезызвестного Козьмы Пруткова: «Где начало того конца, которым оканчивается начало?», кто-то игриво затянул припев популярной песенки: «Любовь — кольцо, а у кольца начала нет и нет конца…», а председатель лаборатории, авиаконструктор А. М. Добротворский (1908–1975), как всегда, повернул стихийные прения в творческое русло. Он предложил шутливый тест на сообразительность: чем отличается палка от термодинамики? Как ни пытались присутствовавшие, но найти какую-либо связь между столь разнородными понятиями никак не могли. И тогда Алексей Михайлович поделился своим «открытием»:
