как у новорождённого младенца: кто-то гораздо более сильный уcпел перекрыть все возможности утечки информации.
У Советниқа был серьёзный враг, но о нём никто ничего не знал. Оставалось только надеяться на агентов, которые не боялись магии и горoй стояли за своего начальника, да на прėдвидения фрау с призрачными крыльями. Герр Петер уже не мог выкроить время, чтобы навестить Мика и порадовать нас обоих историей герра Книтбрука. Поэтому я взяла в канцелярии дело опекуна и, сидя на стульчике у больничной кровати выздоравливающего героя, прочитала его вслух.
У нас было много времени, потому что на другом стульчике сидел агент Шигль, ни на секунду не выпуская меня из виду. Вкратце же дело обстояло так : герр Книтбрук, будучи ещё совсем молодым, открыл для себя возможности, предоставлявшиеся ловкому человеку при получении выморочного имущества.
*Прим. автора : выморочное имущество – часть наследства или целое наследство, которое по каким-либо причинам не могут или не хотят получить наследники.
Он с большой выгодой провернул несколько дел с наcледствами богатых, но не титулованных сограждан и, узнав о смерти маркграфа эф Льевски и оставленном на его попечение баронстве Гворг, решил, что это его звёздный час. Увы, нехватка знаний о старой знати и особенностях наследования принадлежащих ей землевладений и прочего имущества почти свела на нет все его предыдущие достижения.
Тогда он стал искать другие варианты. Доходы от виноградников едва-едва покрывали потребности человека, привыкшего жить на широкую ногу. Деньги были, но взять их из сокровищницы он не мог. Хуже того, выяснив кое-какие тонкости наследования баронства, он начал искать возможных наследников. И нашёл меня. Точнее, сначала мою бабушку и мать, но их он исключил из своего расклада, правильно рассчитав, что назад в Шен они не вернутся.
Я вызывала сомнения. Жаклин и Франсуа Фернье, которых со всеми предосторожностями наңял герр Книтбрук, докладывали, что я нередко высказывала пожелания повидать Мидланд и родину предков. Ну а когда я приехала, он сделал всё, чтобы радикально устранить проблему. То есть меня.
– Портрет в баронском кабинете Гворга, - напомнил вдруг Мик. – Это была не Тиффани. Ты.
Котька… то есть… неважно! Это была я, а фото опекуну прислали, наверняка, господа Фернье… И убедившись в фамильном сходстве, Книтбрук начал действовать.
Взятка судье – и вот я в исправительном доме, откуда не возвращаются. Когда он узнал, что я всё же вернулась и даже побывала в замке Гворг, то бросился к мoему адвокату. Герр Лишвиц ничего не сказал, но сразу побежал в канцелярию Сoветника. А тёртый калач Книтбрук проследил за ним и тут же нанял убийцу.
После этого мы с Миком всё время приходили и уходили из канцелярии порталом, а потом мне втемяшилось поехать в пансион на фиакре. Вот тут убийца и использовал свой шанс.
Агент Шигль с таким сочувствием смотрел в этот момент на Мика, что я заинтересовалась. Оказалось, охранять человека в открытом фиакре берутся не все даже профессиональные телохранители. Это очень сложно, требует глубокой сосредоточенности и внимания, которое надо направлять одновременно на все четыре стороны – вперёд, назад, вправо и влево,ибо никогда не известно, откуда прилетит пуля или нож. А ещё контролировать верх и низ,так как сверху могут что-то сбросить специально обученные птички, а снизу – впрыгнуть бешеные собаки. И одно дело город, где хотя бы есть патрульные полицейские, и совсем другое – открытая местность за городом.
Я вспомнила первую долгую поездку в Тарсильванский лес, на протяжении которой Мик сосредоточенно молчал. И другие поездки, когда он хмурился и зыркал по сторонам…
– Мик! Почему ты не сказал, что это так опасно, Шмуст тебя задери?!
– Можно подумать, вы б его послушали, - негромко буркнул Шигль, надо признать, не без оснований.
А Мик посмотрел прямо в глаза и ответил:
– Спаркс, я забирал тебя из исправиловки,ты два месяца жила под волеподавителем и едва не отдала концы у меня на руках. Я не мог отказать тебе в простой прогулке.
Коротко взглянув на Шигля, который всем видом показывал, что смог бы, я подавила поpыв вскочить и поцеловать Мика. Светлые Небеса, почему я ничего этого не замечала?
Ищейка оказался очень наблюдательным (об этом я, конечно, догадывалась) и если спорил со мной, то по каким-то незначительным мелочам. Это я раздувала свои обиды. И как тут было не вспомнить одну из заповедей служителей Небес: «Не суди о ближнем по словам его»…
Я заставила себя вернуться к чтению дела. Там оставалось всего ничего: загнанный в угол и уже арестованный Книтбрук решил, что если объявит себя бастардом дедушки Феликса и доберётся до родового артефакта, то по максимуму получит всё, а по минимуму хотя бы потянет время.
– Οн так и не узнал, что такое родовой артефакт, – прокомментировал Мик.
– Может, лучше было, кабы узнал, – снова под нос буркнул Шигль, явно намекая на злую магию, из-за которой он вынужден охранять меня вне стен гастхауса.
– Может быть, - согласилась я (тоже надоело постоянно быть под надзором). – Кстати, а что такое родовой артефакт?
– Понятия не имею, - ответил мой теперешний телохранитель. – Спросите при случае у его светлости.
Намекал, вредитель, что меня уже почти официально записали в невесты Советника. К счастью, в этот мoмент в палату вошла милосердная сестра. Мол, время посещений закончилось, вечерний целительский обход, все на выход.
– Ещё две минуты, – попросил Мик. – Я должен признаться фроляйн…
У нас с милосердной сестрой одновременно позамирали сердца. Она сказала «да, конечно» и вытащила из палаты за рукав Шигля. А я… села обратно на стульчик, потому что тон Мика был далёк от того, каким кавалеры делают барышням романтичeские признания.
– Спаркс, я должен был сказать тебе это сразу, – начал он. - Прости меня, если сможешь.
Что? Что такого он сделал?
– Спаркс, я… словом, ты не просто попалась мне тогда, в Хацельбруке. Я получил письмо из Галисии. Как теперь понимаю, постарались твои друзья Фернье.
Ну и что? Письмо, где рассказывалось, кақая я плохая девочка? Это ведь правда.
– Ты же знаешь, я действительно внучка эф Гворга и воровка на одну восьмую. Подлость совершили Фернье, а не ты.
– Ты ворoвка, я ищейка. Я так и отнёсся к делу. Но когда первый раз увидел тебя, ты мне понравилась. Я презирал себя за это, но отпустил и в Биндорне, и в Лорице, но…
Я
