— Вы отправили его в тюрьму на всю жизнь, — в голосе слышались здравомыслие и доброжелательность. — И ваш муж, неблагодарное отродье Руди Тока, изувечил его… теперь он не может зачать ребенка.
Услышанное потрясло Лорри..
— Так вы… Конрад Бизо?
— Тот самый и единственный, долгие годы находящийся в бегах и зачастую лишенный возможности демонстрировать свои таланты, но все равно клоун в сердце и достойный славы.
Он откинул крышку пенала. В ней, в соответствующих углублениях, лежали два шприца и ампула с янтарной жидкостью.
Хотя лицо мужчины показалось ей знакомым, он не очень-то напоминал фотографии из газет августа 1874 года, которые сохранил Руди.
— Вы не похожи на самого себя.
Улыбаясь, он кивнул.
— Да, конечно, двадцать четыре года изменят любого мужчину. А известность заставила меня провести долгий период времени в Южной Америке, вместе со споим сыном Панчинелло. Там мне сделали несколько пластических операций, чтобы вернуть анонимность.
Он освободил от упаковки один из шприцев. Острие иглы зловеще блестело в тусклом свете маленькой лампочки под потолком.
Хотя Лорри понимала, что убеждать в чем-либо этого мужчину, руководствуясь здравым смыслом, столь же бесполезно, как и обсуждать достоинства музыки Моцарта с глухой лошадью, она сказала:
— Вы не можете обвинять нас в том, что случилось с Панчинелло.
— Вина — это такое жестокое слово, — в голосе звенела искренность. — Нам нет нужды говорить о вине. Жизнь для этого слишком коротка. Дело сделано, какой бы ни была причина, и теперь за содеянное нужно заплатить справедливую цену.
— Что значит — какой бы ни была причина?
Бизо продолжал кивать и улыбаться.
— Да, да, у нас всех есть свои причины, и, конечно же, они были у вас. Кто я такой, чтобы говорить, что вы были не правы? Не нужно никого судить, обвинениями ничего не добьешься. У любой истории всегда есть две стороны, а иногда и десять. Важно лишь то, что сделано. Моего сына отняли у меня, его изувечили и тем самым лишили меня внуков, наследников таланта Бизо. Поэтому я имею полное право на компенсацию.
— Ваш Панчинелло убил многих и собирался убить нас с Джимми! — с жаром воскликнула Лорри, не в силах тягаться веселостью и добродушием с Бизо.
— Да, все вроде бы так, — Бизо ей подмигнул. — Но я гарантирую, мисси, тому, что написано в газетах, верить нельзя. Правде никогда не попасть в печать.
— Я не читала об этом в газетах, я все видела своими глазами!
Бизо улыбался и кивал, подмигивал, улыбался и кивал, с его губ даже сорвался смешок, он еще раз кивнул и занялся шприцем.
Лорри поняла, что этот человек мог держать себя под контролем лишь благодаря наигранной веселости, пусть искренности в ней не было ни грана. Без этого фасада психика его развалилась бы мгновенно. Жалость к себе и ярость вырвались бы из узды. Лишившись самоконтроля, он тут же убил бы ее и ребенка, которого так хотел заполучить.
Под этими улыбками и смешками скрывался дикий, жаждущий крови зверь.
— Что это? — спросила она, глядя на ампулу с янтарной жидкостью.
— Легкое успокоительное, сок грез.
Руки у него были большие, грубые, но и ловкие. Как заправский врач, он вскрыл ампулу и наполнил шприц жидкостью.
— Этого делать нельзя, — запротестовала она. — У меня схватки.
— Волноваться не о чем, дорогая. Это очень легкое успокоительное. На ребенке не отразится.
— Нет. Нет, нет.
— Дорогая моя, у вас только первая стадия родов, и она продлится не один час.
— Откуда вы знаете?
Он опять хохотнул, подмигнул Лорри.
— Дорогая моя, должен признаться, я поступил дурно. Неделю тому назад поставил подслушивающее устройство в вашей кухне, еще одно в гостиной и с тех пор слышал все ваши разговоры из дома Недры Ламм на другой стороне шоссе.
Голова у Лорри пошла кругом.
— Вы знакомы с Недрой?
— Наше знакомство длилось лишь несколько миниут, — ответил Бизо. — А что означают все эти тотемы перед ее домом?
Гадая, где сейчас Недра, в сарае, рядом с поленницей, или в подвальном морозильнике, Лорри положила руку на автоматическую винтовку.
— Это недружественный жест, мисси.
Она убрала руку с винтовки.
Бизо положил кожаную коробочку на приборный щиток, поверх нее — приготовленный к инъекции шприц.
— Будьте хорошей девочкой, снимите куртку, закатайте рукав и помогите мне найти вену.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — спросила Лорри, вместо того чтобы подчиниться.
Он удивил ее, ласково погладив на щеке, словно был тетушкой, старой девой, а она — любимой племянницей.
— Вы очень уж нервничаете, мисси. А когда человек нервничает, любая муха кажется ему слоном. Я собираюсь ввести вам успокоительное, чтобы побудить к большему сотрудничеству.
— А потом?
— Я срежу все ремни безопасности, сделаю из них обвязку и затащу вас на Хоксбилл-роуд.
— Я беременна.
— Этого не видит только слепой, — ответил Бизо и подмигнул. — Опять вы волнуетесь. Обвязку я закреплю на вас так, чтобы не навредить ни вам, ни вашему ребенку. Я не смогу нести вас на руках. Крутой подъем. Слишком тяжело. И опасно.
— А когда мы выберемся на шоссе?
— Я посажу вас в «Хаммер» и отвезу в тихое, безопасное место. А когда придет срок, вы родите здоровенького мальчугана.
— Вы же не врач, — в голосе Лорри слышался ужас.
— Тревожиться не о чем. Я знаю, что нужно делать.
— Откуда?
— Прочитал об этом большую книгу, — весело ответил он. — У меня есть все необходимые материалы, лекарства и инструменты.
— Господи!
— Ну что вы так злитесь, — он покачал головой. — Вам надо бы изменить отношение к происходящему. Отношение к происходящему — это секрет счастливой жизни. На сей предмет я могу порекомендовать несколько замечательных книг. — Он похлопал Лорри по плечу. — Я сделаю все в лучшем виде, оставлю вас и полной безопасности. Будьте уверены, вас очень скоро найдут. А я и мальчик отправимся навстречу великим путешествиям.
Лишившись дара речи, Лорри лишь смотрела на безумного клоуна.
— Я научу малыша всему, что знаю сам, и, хотя в его венах не течет кровь Бизо, он станет самым известным клоуном своего столетия, — ироничный смешок сорвался с его губ. — На примере моего Панчинелло я понял, что талант не всегда переходит от отца к сыну. Но мне есть чему научить его, есть и огромное желание передать мои знания, поэтому у меня нет сомнений в том, что я сделаю его звездой!
— У меня родится девочка, — попыталась рассеять его надежды Лорри.
Улыбаясь как всегда, он погрозил ей пальчиком.
— Помните, я слушал все ваши разговоры целую неделю? Вы не захотели, чтобы доктор сказал вам, какого пола ребенок.
— А если родится девочка?
— Родится мальчик, — настаивал он, подмигнул, снова подмигнул, подмигивал, пока не понял, что подмигивание вот-вот станет неконтролируемым тиком. — Родится мальчик, потому что мне нужен мальчик.
Она боялась отвернуться от Бизо, но едва выносила ярость и боль, горящие в его глазах.
— Но почему? А-а, понятно. Девочка не может стать великим клоуном.
— Клоунессы есть, — признал он. — Но до величия им далеко. На вершине королевства клоунов есть место только мужчинам.
Лорри поняла: если родится девочка, он убьет их обеих.
— Тут холодно, да и время позднее. Пожалуйста, снимите куртку и закатайте рукав.
— Нет.
Улыбка застыла, потом начала таять. Но усилием воли он вновь заставил губы изогнуться.
— Мне очень не хочется отправлять вас в нокаут одним или двумя ударами. Но я отправлю, если вы не оставите мне выбора. Дело сделано, какой бы ни была причина, и в глубине сердца вы знаете, что должны компенсировать мне потерю. Вы всегда сможете родить еще одного ребенка.
Глава 35
Дверца так и оставалась открытой. В руке я держал булыжник размером с небольшой грейпфрут. Сунулся в кабину «Эксплорера» и, когда стрелок почувствовал мое присутствие и начал поворачивать голову, ударил булыжником в висок, сильно, но не так сильно, как хотелось бы.
Он изумленно вытаращился на меня. А как еще можно отреагировать на чудесное возвращение к жизни пристреленного и утонувшего кондитера?
На мгновение я подумал, что мне придется ударить его еще раз. Но он уже рухнул на руль, лицом нажав на клаксон.
Откинув его на спинку сиденья, гудок тут же оборвался, я посмотрел на Лорри и безмерно обрадовался, увидев, что она вроде бы цела и невредима.
— Никогда больше не буду слушать песню «Пришлите клоунов»[50], — сказала Лорри.
Чем поставила меня в тупик, и не в первый раз.
Она указала на обмякшее тело на водительском сиденье. ' s
