вот Владика они увезли с собой для дачи подробных свидетельских показаний, ведь стратегию стрелки с отморозками Олег и Владик разрабатывали совместно, раз привлекли знакомых оперативников только на заключительном этапе операции.
– Так надо, созвонимся… Нет, я тебе позвоню, как только что-то прояснится или, наоборот, туманом накроется… Видишь, Иван, какая полоса неопределенности и неочевидности возникла, наслоилась… Езжай отсюда, от греха подальше…
– От греха?..
– А ты как думал, добром и благом здесь и не пахнет, Иван, так-то вот, брат… Чем дальше в лес, тем сильней ужас происходящего возрастает… Бедный Олег… Сам себе петлю на шею накинул – ради научного фантомного подвига… Теперь мне с его фантомами надо будет разбираться…
– Что ты имеешь в виду, Владик?
– Потом поясню, езжай и не бери в голову лишнего, Иван… И так от всего этого, от гибели несчастного Олега голова идет кругом…
Глава 14
И поехал Иван Николаевич в Москву от Водников последней ночной электричкой, видя в горькой дреме нечто таинственное и странное – сон ли это, иллюзия ли, фантомы ли… То ли дремалось, то ли снилось, что-то связанное почему-то не с Олегом и Владиком, а с Караевым, их единственным живым контактом тет-а-тет, многими телефонными разговорами с ним… Иван Николаевич прочитал его компилятивные путанные монографии, из которых не следовало тех грандиозных выводов и приложений для темных экспериментальных подтверждений, в которые можно верить, а можно и не верить без четкого знания о сути явлений, загнанных в тень, а не на свет.
Его ментальное открытие состояло в том, что он, якобы, обосновал теоретически в монографии, и доказал экспериментально, что человеческие гены и геномы ДНК имеют не только вещественную материальную форму, но и волновую природу (электромагнитную, квантово-фотонную и даже фантомно-торсионную через искривленное пространством, вакуумом «торсионное поле»). Краеугольным фрагментом открытия или фантомного знания пассинарного, амбициозного исследователя Петра Петровича являлось то, что базовая информация в ДНК-молекулах записана в виде априорных лингвистических речевых образований с четырьмя буквами аминокислотных нуклеотидов. Ивану Николаевичу в полудреме ночной электрички припомнилась доверительная беседа с коллегой Петром Петровичем на той приснопамятной конференции по нейрокомпьютерам – под патронатом организатора и председателя оргкомитета Александра Ивановича Галушкина.
Про четыре буквы – аденин, тимин, гуанин и цитозин – из ядерных фрагментов аминокислот и составление слов и предложений услышать было неожиданно для Ивана Николаевича, и в этом месте он удивленно вскинул глаза на собеседника с внутренним, не сформулированным вопросом: «Как это?» Караеву передался его внутренний мысленный вопрос и он, пожав плечами, ответил тогда, но не слишком твердо и уверенно, зябко поежившись:
– Да, генетическая информация, записанная в генах любого живого организма, в ДНК-молекуле, геноме человека имеет такую же смысловую внутреннюю структуру, как человеческая речь. В материальном воплощении геном – это последовательность нуклеотидов, а в волновом – это электромагнитное поле и, в принципе, торсионное поле.
О «торсионном поле» и торсионных генераторах всегда считалось уверенно говорить дурным тоном: мол, докажите существование этого торсионного поля, дайте пощупать. Нет, в ответ тишина, и на дороге мертвые с косами стоят и машут приветливо адептам лженауки, рвущихся к признанию и славе.
– И вы фиксировали экспериментально электромагнитное, тем более, торсионное поле ДНК, генома? Как, Петр Петрович? Просветите человека, который собаку съел на разных измерениях и экспериментальных методах идентификации электрофизических параметров материалов, приборов, схем?..
Караев сделал вид, что не расслышал вопроса и продолжил монотонным, занудным лекторским голосом, как для студентов ПТУ:
– По сути, ДНК-молекула, геном человека содержит в своем ядре мысленно-словесные тексты, написанные высшим мыслящим разумом вселенной. И в текстах содержится вся информация об организме. О его прошлом, настоящем и будущем. Ведь не зря в Библии написано: «Сначала было Слово…
– Вот это уже прекрасно: в геноме – Бог, то есть Вселенная, природа. В этом я с вами солидарен. И что человек – это существо полевое, понизанное полями и элементарными частицами. Однако… Мысль изреченная в слове есть ложь, – робко возразил Иван Николаевич.
– Тютчев здесь только нам в помощь, пусть в ядре априори заключены мысленно-речевые тексты. Причем это совсем не поэтическая метафора – это действительно так. В этих «текстах мыслящего мирового разума» есть все то же самое, что и в человеческой речи: знаки пунктуации, от которых может меняться смысл, слова, звучащие одинаково, но имеющие разные значения. Например, ключ, коса – эти слова многозначны и понять их можно только в смысле произнесенного предложении. Так и в жизни ДНК, генома человека, любого живого мыслящего существа… Именно поэтому уже давно доказано, что человеческие слова напрямую влияют и на здоровье людей, и даже на рост тянущихся к солнцу растений.
Видя скептическую улыбку на его лице, Караев предупредил:
– Напрасно смеетесь…
– Я не смеюсь, только вежливо улыбаюсь своим мыслям на этот счет, поскольку верю, как и вы в передачи мыслей на расстояние, левитацию и телепортацию фотонов, атомов, даже молекул, в перспективе и людей… И еще верю, как и вы в астрологию, раз человек существо полевое, к тому же начальные условия времени и пространства его зачатия и появления на свет зависят от положения тогда планет и звезд-светил… Жизнь, описанная сложными дифференциальными уравнениями, должна опираться на начальные условия, иначе число решений бесконечно и бессмысленно и неконкретно, фантомам подобно…
– Вот, видите, мы во многом союзники, коллегиальные соработника на общем поле пахоты в поисках ускользающей от исследователя сложных процессов и явлений природы и жизни, – сказал велеречиво, взметнув руки вверх Петр Петрович.
И тут же пылко заговорил о том, что однажды известный американский селекционер Лютер Бербанк в ходе доверительных бесед с кактусом сумел договориться с ним, чтобы он, колючий кактус, убрал свои иголки. Причем это был съедобный кактус, и терпеливый ученый хотел вывести такой сорт, в котором не было колючих иголок, но у него это не получалось. Но тогда Бербанк доверительно поговорил с кактусом и, к своему удивлению заметил, что через несколько поколений у кактуса иголки начали уменьшаться, а потом и вовсе исчезли. По мере того, как с уст Ивана Николаевича сходила снисходительная скептическая улыбка, Караев пылко стал советовать разговаривать со своими больными органами, и тогда они сами начнут выздоравливать. Пояснил снова так же несколько велеречиво:
– У большинства заурядных людей это не получается по одной простой причине: в нашем внутреннем диалоге они постоянно говорят непотребные слова о своей болезни. У в мозгу крутится: я больной, у меня болит… названия диагнозов и то, что это – неизлечимо или плохо излечимо… Так мы только поддерживаем право на
