свою болезнь, поддерживаем болезнь тогда, когда она должна быть устранена категорически или вежливо…
– Болезнь – это жестокое дело… Но лечение болезней – это святое дело медиков, врачевателей, врачей с их клятвами Гиппократа и предостережениями: «Не навреди больному».
– Почему же это дело только врачей? – вспыхнул заметным румянцем Караев. – Несмотря на непонимание многих коллег и недоброжелателей я научился считывать информацию здоровых клеток и передавать ее на расстояния с помощью современных лазерных технологий. Например, я провел опыты с крысами, у которых с помощью яда вывел из строя поджелудочную железу. Крысы погибали от сахарного диабета, и тогда я стал облучать их информацией клеток ДНК, снятой со здоровой поджелудочной железы, и у крыс эта железа достаточно быстро и полностью восстановилась… Иван Николаевич вежливым спокойным жестом прервал размышления и измышления собеседника и заметил:
– Если у вас, Петр Петрович, возникнут мысли, как с помощью электрических сигналов или электромагнитных полей воздействовать на ДНК молекулы в том или ином частотном диапазоне, для считывания или записи генетической информации, всегда буду рад контактировать с вами в удобное для вам время… – Он протянул визитку с рабочими телефонами и адресом электронной почты. – Вот мои данные для оперативного контакта… Я нуждаюсь в опыте познания и развития технологических и системных решений молекулярной электроники как симбиоза полупроводниковой наноэлектроники и био-ДНК-чипов…
– Понял вас, Иван Николаевич.
– И проблема «уникальности дактилоскопии ДНК», через отпечатки пальцев и узоры на ладонях человека мне близка вследствие давнего нешуточного интереса к хиромантии и дактилоскопии отпечатков. Вы же сами упомянули о сути неповторимости человека, его идентификации по крохотному объему информации ДНК, уровня единиц мегабит… Как извлечь эту информацию, отредактировать, если возможно, причем не обязательно электрическими, электромагнитными способами?.. Дактилоскопия ДНК – это круто, не только для идентификации человека, но и углубление в тайны живого организма, вообще, возникновения и развития земной жизни…
Иван Николаевич прогнал дрему полусна в ночной электричке, как наваждение, в нужном месте и подумал с глухой болью в мозге и в сердце: «Вот за это тайное знание, рискованное обладание им ради защиты докторской диссертации пошел на стрелку со своими убийцами-палачами такой же неугомонный пассионарный исследователь природы и жизни, генетик и биофизик Олег… Рискнул – и поминай, как звали…»
Остаток ночного пути в электричке до Савеловского вокзала думал о том: не фантаст ли, не сказочник ли Петр Петрович. Ведь Иван Николаевич не видел реальных экспериментов его, излечения больных… Да и, вообще, как он считывает информацию лазером со здоровых или больных нездоровых клеток, как передает это когерентным света лазером, как осуществляет регенерацию?.. Хотя идея красивейшая: в наших хромосомах содержится слово божье, природа – это Бог, генетический аппарат ДНК и РНК мыслит «внутренне», там проявляется природное мышление. И ДНК и РНК – это не только неживая химия, но и тайный живой дух, предтеча мысли и сама формирующаяся мысль. Конечно, телепортация возможна для фотонов и частиц, атомов, – но как им собраться в единый «квантовый организм» живого существа, человека того же и не распасться. А Петр Петрович говорит о регенерации сетчатки глаза, стволовых поврежденных клетках спинного мозга, нейронных сетей мозга…
Сказочник, фантаст? Возможно, но только ему он не помог с элементарным, казалось бы вопросом, как выделить молекулу ДНК, забить ее полезной необходимой многобитовой информацией и управлять ей сигналами от наноэлектронных элементов и схем кремниевых чипов и систем на пластине. Да и скорость передачи мыслей назвать бесконечной, много больше световой – без экспериментального подтверждения – слишком лихо и легковесно, ссылаясь на реплику парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена по спутанным фотонам и электронам с позитронами. «А ведь есть реальный, а не фантомный «биоэффект погибели», зафиксированный не отдельным сумасшедшим исследователем, а рядом с другими чудаками-экспериментаторами, хотя бы мной и Владиком».
О, сказочники, творцы сказок вообще и научных сказок!.. Но как сказку сделать былью?.. Иван Николаевич, точно не знал, хотя часто повторял пассаж безграничной фантазии, отчасти научной фантастики достопочтенного античного мыслителя Лукиана из Самосаты, на стыке трех культур и языков, во вступлении к «Правдивой истории»: «Итак, я буду писать о том, чего не видел, не испытал и ни от кого не слышал, к тому же о том, чего не только нет, но и быть не может. Вследствие этого не следует верить ни одному из описанных ниже приключений».
Не знал Иван Николаевич, как сказку сделать былью, хотя уже написал ТЭО недорогого эффективного минифаба на земле и оригинального спейсфаба космосе, был на завершающей стадии заключения контракта на НИР и НИОКР с мировым производителем микроэлектронных продуктов «Самсунг Электроникс». К тому же сразу за вузовским учебником под одним своим именем, выпустил еще две актуальные научных монографии, каждая в соавторстве с одним из своими учеников, множество публикаций в ведущих академических и вузовских рецензируемых журналах, куча изобретений и свидетельств на программные продукты… И все это к декабрьским выборам в РАН 1994 года… Но слишком лихо и азартно знал тонкие жемчужные правила игры на выборах в РАН его приятель-коллега, почти что друг ситный Шурик Стаканыч. Наверно он был наслышан о том, что Иван Николаевич великолепно прошел первый отбор и отсев на Ученом Совете ИВВС у академика Всеволода Сергеевича, получил добро на экспертный совет ОИВТА РАН, где заседали среди прочих и Всеволод Сергеевич, и Юрий Васильевич, и Олег Михайлович, и Камиль Ахметович, и Евгений Павлович.
Надо ж такому случиться на тех декабрьских выборах: не оказалось вакансии по специальности «Элементная база вычислительной техники», зато по общему направлению «Информатика» вызрела вакансия на два места членкоров.
Когда документы все соискателей были отосланы в соответствующий орган президиума РАН, профессор Александр Степанович нашел профессора Ивана Николаевича и заговорщицким голосом произнес, как мантру:
– Старик, нас с тобой, как лбами столкнули по одной и той же «не нашей» специализации…
– И ты тоже идешь по «Информатике»? И кто тебя выдвигал, вроде на институтском Ученом Совете, как мне Николай Васильевич рассказывал, твою кандидатуру не обсуждали…
– На нашем вузовском Совете мне накидали бы столько негативных голосов, как на твоем результате выдвижения в 1990-м, и о выдвижении мечтать было бы нецелесообразно, как тебе тогда… Но у меня есть к тебе предложение, от которого тебе будет трудно отказаться – поверь мне…
– До изложения предложения скажи сначала, кто же тебя выдвинул – Ученый Совет ИРЭ, где Юрий Васильевич директорствует?
– Нет, там меня завлабом утвердили всего несколько месяцев тому назад, – честно признался Шурик, – нет повода для выдвижения, шефа можно только подвести в качестве выскочки. Зато меня выдвинули три
