— Астрономия?
Я только хмыкнула: Ирма в своем репертуаре. Сидит барыней перед зеркалом, в халат закутанная, качает мелкую и упорно не желает видеть дальше собственного носа.
— Вот скажи мне; подруга, ты, прожив тридцать лет в одном мире, можешь припомнить название хотя бы нескольких созвездий? Нет? Именно. А здесь, между прочим, очень яркие и большие звезды. И две луны. Вот последнее меня удивило. Почему солнце одно, а луны две? И есть ли взаимосвязь между звездами/созвездиями и характером человека? Последний вопрос, правда, изучает уже астрология. Надеюсь, и до нее здесь когда-нибудь доберутся.
— Да, наверное, ты права… — Неуверенно, словно и соглашается только лишь потому, что не желает спорить. В этом вся Ирма: вместо того чтобы уверенно высказать свою точку зрения и попытаться отстоять ее, предпочитает поскорей согласиться с собеседником. Бездумно плывет по жизни, подчиняясь всем вокруг. — А что с тем мальчиком? Бастардом?
— Ритоном? Ты не поверишь, у него появилось сразу два учителя, и оба — сильные маги и практикующие лекари, — я самодовольно улыбнулась, вспомнив круглые глаза мужчин, приглашенных Вартом на ужин и за чаем впервые в жизни узнавших, что лекарства можно продавать не только на развес, но и в таблетках. Собственно, никаких рецептов раскрыто не было — мое образование не позволило рассказывать об анальгине с димедролом. А вот форма подачи лекарственных средств и правильный маркетинг… В общем, оба эскулапа чуть не подрались, выясняя, кто может принести бОльшую пользу ребенку. Главное было намекнуть, что я знаю в разы больше, чем говорю, и буду благодарна тому, кто поможет развить талант Ритона. Подействовало на раз.
Глава 13. Молва всегда раздувает до невиданных размеров и правду и ложь. Тацит. О как бы мне хотелось Иметь большую смелость! Мультфильм «Волшебник Изумрудного города»
Ирма:
Многочисленные читатели охотно скупали появлявшиеся на прилавках новинки и упорно относили все мои тексты к жанру пародии, хваля при этом легкий язык, юмористические сюжеты и необычные, красочные образы. Никто не желал считать ни рассказы, ни повести, ни романы полноценными художественными текстами, повествующими о различных глобальных проблемах современности. Даже родные люди искренне полагали, что чего-либо серьезного в созданных произведениях нет и быть не может: Тоша мягко улыбался, Ира в открытую фыркала. Не то чтобы меня задевало такое постоянное пренебрежение, скорее я склонна была думать, что, напечатавшись не один раз и удостоверившись, что весь тираж продан, могу наконец считаться маститым автором, к чьему авторитету должны прислушиваться.
— Зачем? — лениво жуя булочку с повидлом, поинтересовалась в ответ на такие мысли, высказанные как-то вслух, с той стороны зеркала подруга. — Зачем тебе это нужно? Ну признают тебя супер-пупер автором, ну начнут на улицах массово узнавать, ну будут интервью брать. Смысл во всех этих действиях? Что изменится-то?
Я растерялась. Мне как раз все было понятно. Теперь осталось подобрать верные слова, чтобы объяснить эти простейшие, на мой взгляд, вещи собеседнице.
— Ну как же… Это же возможность…
— Для чего возможность, Ирма?
— Я смогу высказывать свое мнение..
Договорить мне не дали: Ира поперхнулась куском текста и закашлялась. Потом, выплюнув злосчастный кусок, прохрипела, стараясь отдышаться:
— Смерти моей хочешь. Мучительница. Божечки, Ирма, ты саму себя слышишь? Женщине сорок лет, у нее четверо детей, любящий муж, достаток и положение в обществе, а она до сих пор боится высказывать собственное мнение! Это клиника, дорогая моя, тут даже написание романов не поможет. К психиатру. Срочно. Или… — Ира оборвала себя на полуслове и задумчиво побарабанила пальцами по поверхности стола. — У вас в школе когда очередные каникулы ожидаются?
Связи я не увидела, но тем не менее ответила:
— Через три дня.
— Прекрасно, — воодушевленно кивнула подруга. — За компом работать умеешь? Да? Просто отлично. На каникулах отправляешь все семейство куда-нибудь подальше, хоть в тропики, запираешься квартире и осваиваешь Интернет…
Ирина:
Комплексы, комплексы… Вся наша жизнь — сплошная борьба с собственными страхами, цветущими в душе и мешающими наслаждаться окружающим миром…. Вот и Ирма туда же: ей, видите ли, нужно, просто жизненно необходимо общественное признание, чтобы осмелиться наконец-то заявить вслух о том, что думает. Детский сад ясельная группа, блин-оладик. Как будто без этого самого признания ее мысли разбегутся в разные стороны.
— Родная, ты не забыла?
Муж, лежа на кровати, потянулся, как сытый, хорошо накормленный кот.
— Очередной отбор невест? Небо, Варт, пусть он для разнообразия хоть поговорит с девушками. А то отгородился многочисленными советниками и сидит, нахохлился, как филин. И вообще, зачем Дженерасу нужна невеста, если до последнего времени все его женщины были довольны статусами фавориток?
— Любимая, не ворчи. Сегодня обойдемся без ужина.
— Прогресс.
Пришлось снова наряжаться в платье. Темно-синий лиф, немного более просторный, чем следовало, и расклешенные юбки того же цвета тщательно скрывали всевозможные недостатки раздавшейся вширь и уже далеко не девичей фигуры. Необходимые на подобных приемах фамильные драгоценности: золотая диадема с бриллиантами, из того же металла массивные кольца на пальцах — подчеркивали достаток и высокое положение. Краску я нанесла сама, по минимуму, чуть подвела черным карандашом глаза и мазнула алой помадой по губам. Хватит. Не люблю тонны макияжа на лице. Туфли на невысоком каблучке в тон платью, и Мое Сиятельство готово к приключениям.
Портал герцог открыл в свои личные покои, обстановкой точь-в-точь повторяющие нашу спальню: широкая кровать с высокой, оббитой красным бархатом спинкой посередине стены, по обе стороны — низенькие квадратные тумбочки, неподалеку — неширокое окно, тщательно занавешенное длинными темно-коричневыми гардинами, у окна — дубовый письменный стол и мягкое хозяйское кресло, у стены напротив ложа — небольшая дверца в уборную, неподалеку от выхода — неприметный шкаф для книг, высотой чуть ниже меня.
И не путается же. Я бы давно потерялась в пространстве, пытаясь выяснить, где нахожусь: дома или во дворце.
Нескончаемыми длинными коридорами, иногда — широкими, иногда — узкими, мимо шнырявших повсюду деловитых слуг, спешивших к сроку завершить последние приготовления к «отстрелу невест», как я иронично звала про себя это мероприятие, и праздно шатающихся придворных бездельников, добрались наконец до бальной залы.
— «Сегодня праздник у ребят, сегодня будут танцы»?
Муж не стал комментировать очередную цитату, выдрессированный уже, только кивнул.
— Ваше Сиятельство! — Кто ж так улыбается? Ты ж, любезный, сейчас рот себе порвешь от усердия. — Никак не ожидал вас здесь увидеть! Да еще и с супругой!
Чудесно. Это нас обоих только что не очень вежливо послали? Или же стоявший перед герцогской четой высокий мужчина «в самом расцвете сил» попытался сделать комплимент? Если последнее, то получилось у него довольно неуклюже…
— Взаимно, барон, — вернул любезную улыбку Варт.
А, поняла. Некий «верный враг». И кто же вы, товарищ? Сколько у вас жизней?
— Советник, наконец-то!
При виде торопливо шедшего к нам Дженераса барон стремительно пошел красными пятнами непонятного происхождения и буквально подмел длинной черной шевелюрой пол, поспешно склонившись в угодливом поклоне.
— Вы свободны, — небрежно бросил Император, и мужчина поспешил к выходу. Мило.
— Герцогиня, вы прелестны!
Ага, слышала уже. Впрочем, мысленное фырканье не помешало мне склонить голову, приветствуя правителя, а заодно и благодаря его за дежурный неискренний комплимент.
За столом и правда сегодня не сидели, что отнюдь не помешало Дженерасу приказать поставить в трех углах бального зала небольшие столики с всевозможными закусками на фарфоровых тарелках и напитками в хрустальных графинах. Ну и, конечно же, народ вместо танцев активно подъедал дворцовые запасы. Музыканты трудились, исполняя одну мелодию за другой, а высшая аристократия под различные мелодии прилежно набивала животы. Чудесная картина…
