Оба, и англичанин, и француз, мялись у стены, тоже обхоженные прикладами ружей динамовцев — прикосновенность или неприкосновенность, такие вопросы Федьку Каланчу и его ребят волновали в последнюю очередь. Палеолог и сэр Бьюкенен совершенно не понимали, что будет дальше, но, похоже, как и отметил директор департамента полиции Васильев, оба рассчитывали на свою дипломатскую неприкосновенность, которая позволит им выйти сухими из воды. Надо сказать, что Палеолог и сэр Бьюкенен выбрали абсолютно верную линию поведения.
Протопопов подошёл к послам, присел напротив них на корточки, чтобы взглянуть англичанину и французу в глаза поочерёдно (они стояли согнутыми и восстанавливали дыхание и вообще изображали из себя несчастных пострадавших).
— Господа хорошие, хочу сообщить вам одно пренеприятнейшее для вас известие.
Послы начали коситься на Александра Дмитриевича исподлобья и с любопытством — что такого он надумал сказать.
— Слушаем, — сказал Палеолог по русски с едва различимым акцентом, а потом добавил. — Я надеюсь, что ваше пренеприятнейшее известие, как вы говорите, связано прежде всего с тем, что нам с сэром Бьюкененом теперь придётся тратить своё драгоценное время на то, чтобы давать полиции показания и не один раз судя по всему…
— Это возмутительно то, что здесь произошло, — добавил с охоткой Бьюкенен. — И не лезет ни в какие рамки разумного. Наша жизнь оказалась под угрозой!
— Спасибо, кстати вам, господин Протопопов, что по итогу вы смогли защитить наши жизни, Франция не останется в долгу, я вас в этом искренне уверяю, — подхватил Палеолог.
— Англия тоже, в этом будут заключаться мои не менее искренние заверения, — добавил Бьюкенен.
Послы протянули министру руки, расчитывая на рукопожатие, которое должно было поставить в этой щекотливой ситуации точку. Ну и если были у министра внутренних дел какие вопросы — из снять. Протопопов руки не протянул. Забавно было наблюдать за тем, как на ходу переобуваются те, кто ещё какие-то полчаса назад был не прочь поддержать (и таки самым деятельным образом поддерживал) Милюкова, Гучкова и прочих революционеров.
Руки Палеолога и сэра Бьюкенена повисли в воздухе. Желаемого рукопожатия они по понятным причинам так и не получили. Ну не жал Александр Дмитриевич руки педерастам — западло. Лица, что одного, что другого посла осунулись, появилось во взгляде вновь беспокойство, которые было улетучилось.
— Что-то не так, господин Протопопов? — уточнил Палеолог, все ещё не решаясь убирать свою руку. — Обговорили все вроде как?
— Да, Александр, что-то не так? — вторил ему сэр Бьюкенен, настораживаясь. — Нам ведь, как вы понимаете, идти в посольство надобно, чтобы сотрудники не обеспокоились нашим отсутствием и не доложили беспокойства же ради в Лондон или Париж…
— Все так, мои милые, вот только хочу вас оповестить вот о чем, — вздохнул министр внутренних дел. — Вы либо немедленно покидаете Петроград, потому как отныне ваше присутствие здесь нежелательно, либо… погибаете в результате деятельности подрывной террористической группировки. Я бы на вашем месте воспользовался шансом доложить в Лондон и Париж лично.
— Comment le comprendre? — Палеолог аж на французский язык перешёл.
— What are you talking about? — тотчас перешёл на английский сэр Бьюкенен.
— Моя твоя не понимать, вы где находитесь собаки сутулые? По русски говорите в моем присутствии! — прошипел Александр Дмитриевич.
— О-о чем та-аком вы говорите? — Палеолог задал этот вопрос с сильным акцентом. — Явно напрягся от такой реакции Протопопова, да и от слов, которые министр сказал чуть выше, даже заикаться начал. — Как так погибаете от деятельности террористов? Прошу разъяснений немедленно?!
— Непонятно тебе значит, старый ты козел, — Протопопов покивал, подозвал Федьку Каланчу, который краем уха слышал весь разговор и стоял неподалёку. — Покажи Федька, чтобы нашим иностранным гостям сразу понятно стало, что с людьми непорядочными в России бывает.
Каланча без лишних разговоров приставил своё ружьё ко лбу Палеолога и уже собирался выстрелить, чем даже Протопопова напряг самую малость, он то лишь припугнуть послов хотел на первых порах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Все понятно, — заверещал как девка, к которой под юбку полезли, француз Жорж. — Не убивайте!
— Мы покинем — взвыл рядом англичанин Джордж писклявым голоском.
— Вот и хорошо, раз понятно, — Протопопов мягко опустил ружьё Федьки Каланчи. — Спасибо за разъяснение для милостивых государей из дальнего зарубежья. Они видать по русски не так чтобы хорошо изъясняются, как послами при этом работают — загадка. Ну будем считать, что от незнания эти неуважаемые господа у нас в стране воду мутят.
— Покинем, покинем, — затарахтел сэр Бьюкенен.
Протопопов, наконец, выпрямился.
— Смотрите Жоржики, время у вас до вечера, а потом Федя придёт. И меня рядом уже не будет. Усекли или снова дополнительно обьяснить надо?
— Все понятно, мы поняли, усекли, — блеяли послы.
И с этими словами начали просачиваться маленькими шажками к выходу. Совсем эта парочка не походила на серьёзных и представительных людей — послов двух мировых держав. А вот на перепуганных индюков, они походили более чем. И вели себя также.
— Бу! — рыкнул Каланча и этого оказалось достаточно, чтобы послы бросились из Думского зала наутёк.
Протопопов проводил их взглядом, обернулся к Феде.
— Присмотри за ними с ребятам, сможешь?
— Присмотрим. А если не уедут до вечера? — поинтересовался бандит.
— Грохните, а тела закопайте.
— Вот никогда бы не подумал, что в полиции такие методы, — хмыкнул Каланча.
— Я тоже, — подмигнул Протопопов, несколько смутив этими словами бандита.
Разошлись. Каланча взяв с собой ребят отправился присматривать за послами. Александр Дмитриевич понимал, что судьба Палеолога и Бьюкенена теперь в надёжных руках. Понимал Протопопов и другие, что накануне союзнической конференции выдворение послов обернётся жутким скандалом в среде союзников. Понятно, что ни Палеолог, ни Бьюкенен не станут молчать и оскорбленные, с пеной у рта, они станут требовать применения самых решительных мер. Их бы, по хорошему, грохнуть сразу, без всяких предупреждений, как собак вшивых, но пусть так… У самого Государя Николая откровенно говоря не хватило душку указать этим мерзавцам на выход, хотя на недавнем новогоднем балу Николай уже однозначно высказывал своё полное разочарование одному из них. Так что такая, скажем так, необычная высылка господ иностранцев, станет хорошим холодным душем для Англии и Франции, которые всерьёз полагали, что могут держать Россию на коротком поводке.
Обломятся.
К Протопопову, который провожал взглядом удаляющихся Бьюкенена и Палеолога, подошёл думский председатель Родзянко. И встал рядом, ни сказав ни единого слова. Скрестил руки на груди.
— Я рад, что вы сделали правильный выбор, Михаил Владимирович. Мое к вам искренне уважение, — сказал Протопопов.
Родзянко не остался в стороне во время драки. Его костюм теперь был порван, губа разбита, под глазом виднелся наливающийся фингал, а на костяшках огромных кулаков подсохла кровь. При этом председатель никуда не побежал, когда началось массовое бегство революционеров, а значит он выбрал правильную сторону.
— Вы оказались правы Александр Дмитриевич, — устало сказал Родзянко. — Я был слеп и теперь это признаю.
Протопопов взглянул на Михаила Владимировича, который был человеком с большой буквы. Мужественное лицо, совершенно каменная физиономия и в глазах грусть. Так бывает, когда ты разочаровываешься в том, во что так безудержно верил. И тогда, во время дуэли Протопопов не прогадал, сделав на Михаила Владимировича крупную ставку. В чем-чем, а в людях Протопопов разбираться умел.
— Ещё успеем поговорить об этом, а пока нам надо закрыть заседание Думы, если вы не против, и нам для этого потребуется и необходимо ваше разрешение, милостивый государь, — сказал Протопопов, от общих слов переходя к конкретике.
