Чарли не удается сохранить богатство. Выражаясь канцелярским языком, и по объективным, и по субъективным причинам. Инвестирует он в то, в чем мало понимает, а модные акции на пике, естественно, завышены, к тому же азарт приводит ко все более абсурдным решениям.
Одна из причин того, что жизнь Чарли начинает трещать по швам, в том, что он потихоньку спивается. «Головокружение от успехов?..» Кстати, в стране «сухой закон», а алкоголь ему продают всюду, где он пожелает, и это тоже примета времени. Приезжает с девушкой на машине во Флориду, и рассыльный в гостинице из-под полы достает ему пинту кукурузной водки. По дороге в Джексонвилл – город во Флориде – они покупают за восемь долларов кварту «дрянного джина» у какого-то «цветного мальчишки, который долго убеждал их, что это самый лучший английский джин, только вчера доставленный прямо из Нассау»{Во время «сухого закона» Флорида стала центром перевалки контрабандного алкоголя с Карибских и Багамских островов.}. Напивается Чарли без проблем и в нью-йоркских барах. В другом месте романа уже известная нам Марго устраивает вечеринку и пытается занять тысячу долларов. Ее партнер Макс устраивает большую вечеринку, а «бутлегер отказывается везти спиртное без оплаты и требует только наличные».
Заканчивается все крахом на бирже. Дос Пассос перемежает литературные главы, то есть художественные, написанные им самим, с дайджестами «новостей дня». Пока, например, заголовки такие: «На рынках царит оптимизм» или «Займы брокеров опять сильно возросли»{Чем сильней рычаг (отношение заемных средств к собственным), с которым ведется торговля, тем рискованней операции. Перед кризисом 1929 года был зафиксирован не только резкий рост займов брокеров, но и процентов по ним, устанавливаемых банками, что современные экономисты трактуют как понимание рынком того, что крах был неизбежен.}. А тексты новостей выглядят так:
Научились по-новому использовать цемент. Научились как наладить бизнес по производству железобетона. Как правильно оценивать свойства строительных материалов. Как создавать рабочие места. Как сделать железобетон еще прочнее. Как строить опалубку, дороги, тротуары, возводить фундаменты, настилать полы, укладывать канализационные трубы, рыть подвалы… <…>
Широкая реклама{Текст без запятых – это особенность стиля Дос Пассоса.}умение вздувать цены на бирже расширение услуг телеграфных аппаратов передающих сообщения с биржи оборудование такими аппаратами всех брокерских контор, ясные увеличенные светящиеся строчки биржевых сообщении привели к вполне естественному результату – возникновению по всей стране повышенного интереса к фондовой бирже.
Роман заканчивается еще до начала Великой депрессии. Все признаки бума пока налицо.
Над головой в голубом небе гудит самолет. <…> Трансконтинентальные пассажиры уютно устроились в мягких креслах, большие люди с банковскими счетами, у них хорошо оплачиваемая работа, их встречают у подъезда привратники, миловидные телефонистки приветствуют их, говорят “доброе утро”. <…>
Трансконтинентальный пассажир думает о контрактах, прибылях, путешествиях во время отпусков, об этом могучем континенте, протянувшемся от Атлантического до Тихого океана, о власти, о шелесте долларовых бумажек; перенаселенные города, безлюдные горы, индейская тропа, ведущая к гужевой дороге, асфальтированное платное шоссе, авиатрасса; поезда, самолеты: история ускорения ценой в миллиарды долларов…
Еще один роман о процветании 1920-х годов в США написан, как ни странно, англичанином – Сомерсетом Моэмом. Он вышел в 1943–1944 годах. По времени действия охватывает Великое процветание и Великую депрессию и описывает жизнь богатой американской прослойки как у себя дома, в Чикаго, так и во Франции, куда одни богачи отправляются, чтобы на Ривьере коротать старость, а другие – чтобы спасаться от Великой депрессии. Моэм точно ухватил и передал изменения в психологии инвесторов, вызванные длинным рынком быков.
Кстати, Моэм в инвестировании кое-что понимал. Гонорары от своих ранних книг он вложил в государственные облигации США. В 1921 году фирма, где был открыт его брокерский счет, обанкротилась, а Моэм смог вернуть 2/3 своего капитала. Он считал, что это банкротство было мошенническим. Эти деньги писатель опять вложил в облигации, на этот раз через более достойного брокера из Сан-Франциско, который впоследствии стал его другом. В облигациях он счастливо пересидел Великую депрессию [Friedson 1998, p. 57–58]. Как мы помним, дефолтов по гособязательствам тогда не было.
Почему Моэм разбирался в финансах и что он делал в Штатах? Есть мнение, что он был «искусствоведом в штатском», то есть английским шпионом. Помнится, в своей книге «Как оценить бизнес по аналогии» я цитировала воспоминания Редьярда Киплинга, в которых он высказывается относительно котировок на гонконгской бирже. Киплинг ведь тоже был английским шпионом. Почему-то шпионы знают толк в инвестировании. Их этому в Англии учат, что ли? Или это идет от общего уровня развития?
А теперь к роману. Один из главных его героев Грей – компаньон в брокерской конторе. В 1920-е годы дела фирмы идут блестяще, и Грей гребет деньги лопатой.
Грэй ничего не жалел для жены. На рождение первого ребенка он подарил ей кольцо с огромным брильянтом, на рождение второго – соболье манто. Дела не позволяли ему надолго отлучаться из Чикаго, но, когда у него выдавались свободные дни, они всей семьей проводили их в Марвине, в огромном доме Генри Мэтюрина (старшего компаньона Грея. – Е.Ч.). Генри обожал сына, ни в чем ему не отказывал и однажды подарил к Рождеству усадьбу в Южной Каролине, чтобы было куда съездить на две недели пострелять уток{Роман цитируется по: [Моэм 1993].}.
Кажется, что для Америки наступает золотой век – то есть блаженное состояние:
– Наших королей коммерции вполне можно приравнять к тем меценатам времени итальянского Возрождения, которые наживали свои богатства торговлей. Например, Медичи. Два французских короля не погнушались взять в жены девиц из этого прославленного рода, и… недалек тот час, когда европейские монархи будут домогаться руки той или иной принцессы долларов. Как это сказал Шелли? “Снова славные дни наступают. Возвращается век золотой”.
Генри Мэтюрин много лет указывал миссис Брэдли, своей свекрови, и Эллиоту, дяде Грея, как лучше распоряжаться деньгами, и его рекомендациям верили безоговорочно. Генри же ведет самую консервативную политику и все равно зарабатывает. Это признак растущего рынка: тебя выносит на верх вместе с волной. «Он не поощрял спекуляций и помещал их деньги в самые солидные ценные бумаги; однако с ростом курса акций их сравнительно скромные состояния тоже росли, что и поражало их, и радовало. Эллиот как-то сказал мне, что, не ударив для этого палец о палец, он оказался в 1926 году почти вдвое богаче, чем был в 1918-м».
Генри отговаривает своих клиентов от сомнительных инвестиций. Гонит из офиса старушенцию, которая пришла вложить в деньги в нефтяную схему, рекомендованную ей… ее приходским священником. Священнику он тоже высказывает, что думает. Однако постепенно осторожность уступает другим чувствам:
…Генри Мэтюрин, подстрекаемый сыном и не в силах больше смотреть со стороны, как его знакомые биржевики за одни сутки наживают состояния, перестал наконец противиться силе событий и, отбросив свою всегдашнюю осторожность, включился в общий ажиотаж. Он написал Эллиоту, что к рискованным спекуляциям относится, как и раньше, отрицательно, но сейчас это не риск, это подтверждение его веры в неисчерпаемые возможности родной страны. Его оптимизм зиждется на здравом смысле. Ничто не может приостановить бурное развитие Америки.
В письме Генри проинформировал Эллиота, что его инвестиции в интересах миссис Брэдли «принесли ей двадцать тысяч долларов», и предположил, что «если Эллиот не прочь кое-что заработать и даст ему свободу действий, он об этом не пожалеет». Эллиот не смог устоять против такого искушения, «и с этого дня, получая вместе с утренним завтраком газету, стал первым делом просматривать не светскую хронику, а биржевые сводки». Однако Эллиоту хватило здравомыслия вовремя выйти из инвестиций:
Операции, которые Генри Мэтюрин провел для него, оказались такими удачными, что у Эллиота очистилась кругленькая сумма в пятьдесят тысяч долларов, доставшаяся ему как бы в подарок.
Он решил истратить эту сумму и купить дом на Ривьере. Бежать от суетного света он собирался в Антиб, расположенный как раз между Каннами и Монте-Карло и связанный удобным сообщением с обоими этими пунктами; но всемогущее ли провидение или собственный безошибочный инстинкт заставил его остановить свой выбор именно на том городке, которому предстояло в скором времени стать средоточием фешенебельной жизни, – это навек останется тайной.
