Ожидавшееся крупное большевистское наступление началось поздней осенью 1943 г. Пехотные дивизии сражались отчаянно – 257-я (генерал-лейтенант Пюхлер, затем генерал-лейтенант барон фон Бехтольсхайм), 46-я, 387-я, 15-я, а позже сменившие их дивизии 30-го армейского корпуса – 304-я (генерал-лейтенант Зилер), 306-я (генерал-лейтенант Кёлер), 62-я (генерал-майор Троннир) в составе 1-й танковой армии (генерал-полковник Хубе; умер от ран, полученных при авиакатастрофе в апреле 1944 г.). Однако из-за нехватки в живой силе и боевой технике они не смогли помешать переправе противника через Днепр. Сначала советским войскам удалось осуществить вклинение к западу от Днепропетровска, которое вследствие нехватки резервов не могло быть ликвидировано контратакой. Так как в нашем распоряжении не было ударных резервов, только сокращение линии фронта могло еще обеспечить его целостность. Несмотря на создавшееся тяжелое положение, я потребовал, чтобы каждая дивизия сняла с фронта один батальон, чтобы тот на моторизованном транспорте мог быть переброшенным в места, где возникала критическая ситуация. Невзирая на нехватку в вооружении и незначительный личный состав, немецкая пехота в атаке все еще превосходила своего противника. 30-му армейскому корпусу самому пришлось выпутываться из трудной ситуации, так как при Никополе шло ожесточенное сражение, поглощавшее все резервы и боеприпасы. Однако севернее немецкий фронт в районе большой излучины Днепра должен был удерживать позиции: в противном случае возникала угроза крупномасштабного поражения.
Пехотные дивизии сражались буквально за каждый метр земли. Постепенно происходило отступление – там, где иначе возникала опасность прорыва, – чтобы вообще сохранить линию фронта. Происходил медленный отвод войск в результате ожесточенных боев, но фронт держался! Большую тревогу в моей душе вызывала мысль о том, как пойдут дела в условиях беспрерывных атак, продолжавшихся целыми неделями. Пехотинцы в отчаянии возлагали надежду на период осенней распутицы, которая должна была остановить наступление противника.
Так как дивизии не получали пополнения и новую материальную часть, они полностью, до последнего человека исчерпали «дежурные силы», состоявшие из солдат обозов всех родов войск, и поэтому наверняка должны были «сгореть». Не было ни танковых дивизий (они были заняты южнее, под Никополем, и северо-западнее, на Киевском направлении. – Ред.), выступавших в роли «пожарной команды», ни поддержки авиации. К этому следовало добавить все более очевидное переутомление войск, а также заметное падение уровня их подготовки. Небольшому танковому соединению, временно приданному корпусу, была поставлена задача провести ночную контратаку на правом фланге корпуса, чтобы отбросить противника, переправившегося в излучине реки южнее Днепропетровска. Как обычно, Советы, проникнув на противоположный берег Днепра, закрепились в комплексе оборонительных позиций, сооруженных тыловыми строительными частями, и создали опасный плацдарм. Ночная атака, оказавшаяся для противника неожиданностью, завершилась полным успехом! К сожалению, немецкая пехота, несмотря на тщательные приготовления, не действовала необходимыми темпами. Не были проведены учения по взаимодействию с танковыми экипажами. Противник смог удержать плацдарм и так расширил его, что пришлось вновь отбивать позиции корпуса на правом фланге.
Схема 20. Оборонительные и арьергардные бои от Днепра до Днестра 30-го армейского корпуса с осени 1943 г. по весну 1944 г.
А в случае с одной пехотной дивизией, которая обычно отлично сражалась, не оправдала ожиданий постоянная огневая поддержка артиллерии со стрельбой прямой наводкой во время контратаки, которая с учетом задействованных в бою сил могла бы и увенчаться успехом. Я упоминаю это, чтобы показать, насколько заметным стало «выгорание» дивизий. Слишком много хорошо подготовленных младших и старших командиров выбыли из строя, которых не могли заменить их преемники даже при самой сильной воле и стремлении противостоять противнику – из-за отсутствия опыта и знаний. Командирам дивизий приходилось часто наведываться в батальоны, чтобы решать возникавшие проблемы. Работа, проделанная этими командирами, и разрешение некоторых кризисных ситуаций благодаря их личному вмешательству тут же на месте – все это указывает на высокий уровень командования. Личное присутствие командиров в местах, где возникает критическая ситуация, воодушевляет войска. Это относится также к генералам и главнокомандующим.
До вклинивания вражеских войск зимой 1943/44 гг. корпусу удавалось сохранять линию фронта, отражая массированные атаки пехоты, поддерживаемой танками и артиллерией. Особенно тщательно армейский корпус заботился о вспомогательной противотанковой обороне, которая постоянно должна была быть отработана до автоматизма. В дополнение к дивизионам противотанковой артиллерии и немногим штурмовым орудиям командование решило использовать в этих целях легкие орудия. Было приказано, чтобы во всех батареях легких орудий четвертое орудие использовалось только для противотанковой обороны в глубине поля боя пехоты, то есть оно не применялось для выполнения других боевых задач. Батареи должны были решать свои обычные задачи оставшимися тремя орудиями. В результате была создана хорошо замаскированная оборонительная система, которая в форме двустороннего фланкирования представляла собой противотанковую отсечную позицию в 1000–2000 м позади пехоты. Для каждого противотанкового орудия устанавливались метки дальности. При каждой возможности проводились упражнения по наводке на движущиеся цели, например мотоциклистов. Там, где благодаря рельефу местности обзор со стороны противника был ограничен, в простейшей форме на миниатюр-полигонах проводились учения по противотанковой обороне. На каждом орудийном щите был нарисован фронтальный и боковой вид танка с нанесенными на него отметками красной краской, обозначающими уязвимые места, для использования наводчиками в качестве точек прицеливания. Кроме того, на орудийном щите имелась предостерегающая надпись: «Маскируйтесь! Не стрелять до приближения на дистанцию менее 1000 м!» Проводя постоянные упражнения в наводке и командные учения, удалось добиться того, что поддержанной танками пехоте противника во всех боях (в течение весьма короткого периода времени. – Ред.) не удавалось вклиниваться в немецкую оборону. Танки подбивались, или они выходили из боя, – но без танков вражеская пехота не атаковала! С началом периода распутицы, сменившей многодневную солнечную осеннюю погоду, боевая активность ослабела. Однако в связи с быстро наступившей суровой зимой, а с ней и предпринятыми противником новыми, крупномасштабными попытками прорыва фронта перед пехотными дивизиями возникли новые задачи. Командование постоянно уделяло самое большое внимание сохранению боеспособности пехотных дивизий, несмотря на непрерывное участие их в боях. Об их замене и отдыхе нельзя было и думать ввиду нехватки сил и большой протяженности линии фронта! Чтобы позволить по крайней мере нескольким пехотинцам отдохнуть и выспаться, каждая рота посылала двух-трех солдат на три дня в ближайший населенный пункт или место расквартирования в обозные части, где те могли отдохнуть в теплых помещениях, принимая горячую пищу. Этой возможностью каждый солдат пользовался почти каждые две недели! Град и метели с метровыми снежными заносами затруднили прежде всего боевую активность, но также снабжение и создание оборонительных сооружений. Как только наступала ясная морозная погода, боевые действия активизировались. Чтобы сохранить боеспособность войск, главной заботой командования было обеспечение горячей пищей. Подносчики пищи оказывали своим товарищам неоценимую помощь. Преодолевая все природные трудности и опасности вражеского обстрела, тяжело нагруженные, они приносили желанный теплый груз и почту бойцам на передовой. Однако часто боевая обстановка не позволяла немедленно съесть принесенную пищу, и та становилась холодной, а теплый чай в полевых флягах превращался в лед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
