Элегантные сандалии, предоставленные мне гостеприимными лахвийцами, тоже полетели в угол. Во время наших странствий нам случалось обзаводиться оружием отнятым у врагов, но ни один из трофейных мечей не был похож на большие мечи, принятые у крозаров. Однако в Паттелонии Зенкирен любезно подарил мне на прощание настоящий крозарский меч. Его рукоять была длиной в целых четыре кулака, идеально сбалансирована для работы одной рукой и действовала как рычаг, превращая его в настоящее орудие смерти, когда я перехватывал его и левой рукой чуть выше навершия. Наверно, в руках тренированного и опытного фехтовальщика он был даже быстрей одноручного — я знал это, и все же поначалу мне требовалась некоторая защита для левой руки, а двумя руками я мог держать меч даже при намотанной на предплечье расшитой ткани.
— А теперь — сматывайтесь!
Рабы с испуганными криками бросились врассыпную и исчезли в тенях.
Я принял стойку, приготовившись к бою. Как всегда в такие мгновения, чувства мои обострились. Я ощущал, как ночной ветерок холодит голую кожу на груди и бедрах, ощущал твердые каменные плиты у себя под ногами и сжатую в руке крепкую рукоять крозарского меча.
Да… моя Делия, моя Делия Синегорская… если мне суждено погибнуть, то уйду я на тот свет именно так.
Двери с треском распахнулись.
Убийцы хлынули в помещение, словно индиговый поток, и я со звериным рыком бросился им навстречу, отчего те на миг застыли на месте. Прежде чем индиговолосые опомнились, я очутился среди них, кроша и коля направо и налево, и они отшатнулись, словно от какого-то мифического чудовища.
— Хай! — рычал я, прыгая и рубя, — Хай, джикай!
В помещении было слишком тесно, чтобы они смогли пустить в ход свои могучие лахвийские луки. Теперь я наносил удары экономно и прицельно вколачивая врагов в пол. Дважды мне удавалось, вывернув руку противнику, вырвать у него меч, в прыжке схватить его левой рукой за горло и, задушив, швырнуть обратно в толпу его собратьев.
Не знаю, как долго я смог бы продолжать в том же духе. Не вечно — это уж наверняка. Но тут я услышал из глубины корходрома резкий пронзительный голос.
— Дрей!
Хуан и царица добрались до двери в помещение с воротом.
Пора было выходить из боя. Я кинулся на ближайшего врага, поднял его над головой и швырнул в толпу убийц, которые, теснясь, лезли в дверь прямо по окровавленным телам своих товарищей. А затем быстро, ибо подобные маневры не доставляли мне удовольствия, повернулся и побежал. Я, Дрей Прескот, князь Стромбора, повернулся и побежал. Но побежал я с определенной целью. Прежде, чем они успели оправиться, я добрался до подножия лестницы и кинулся наверх гигантскими прыжками. Прыжки эти наверняка приводили в замешательство тех жителей Крегена, которые никогда не видели как мускулы землянина реализуют всю свою мощь в условиях чуть меньшей силы тяжести их планеты. Одолев полпути, я рассудил, что сейчас должен наступить опасный момент, и крик Хуана подтвердил это.
Вовремя. В меня полетели стрелы. Я резко развернулся и, вскинув меч, принялся отбивать их, как нас учили во время суровых тренировок на острове Зы в Оке Мира.
Снова наверх, поворот, опять уклоняться от стрел или отбивать их мечом или одеждой — и снова наверх.
Теперь индиговолосые добрались до подножья лестницы и рвались следом за мной. Свет факелов играл на клинках. Им нужно было захватить царицу, и ради этого они были готовы на все.
На вершине я отбил стрелу летевшую прямо в грудь Хуану, а затем мы проскочили за низкую ленковую дверь.
Я захлопнул её и задвинул засов. Дышал я глубоко и легко, чувствуя, как вздуваются мускулы и пот струится по груди и бедрам. Мой меч был окровавлен по рукоять, а волосы у меня на груди слиплись от сгустков крови.
— Ты… — проговорила Лила, царица Хикландуна, и запнулась.
За запертой дверью раздался новый, ещё более громкий рев. Удары о прочные ленковые доски внезапно оборвались. Мы отчетливо расслышали крики бойцов и лязг стали.
— Стража! — воскликнул Хуан. Его лицо внезапно вновь стало излучать уверенность. — Мы спасены!
Я хмыкнул.
И положил руку на засов.
Царица Лила стояла рядом, и я видел, как вздымается от волнения её грудь, поднимая жесткую парчу.
— Дрей… — начала было она, прервалась — и снова повторила: — Дрей Прескот?
Я посмотрел на нее. Прямо в эти глаза на одном уровне с моими.
— Вы стали свидетелями зрелища, которое доводилось видеть очень немногим, — сообщил я ей; не осознавая тогда тяжелой иронии своих слов. — Вы видели, как Дрей Прескот убегал от своих врагов. А теперь я вернусь и разберусь с ними.
Конечно же… тогда мной полностью завладела злость и жажда крови.
Я отодвинул засов.
Царица положила мне на предплечье свою маленькую белую ладонь.
— Нет, Дрей Прескот. В этом нет необходимости. Стража разделается с этими растами-убийцами. Но… я не желаю, чтобы тебя сейчас ранили… или, наверно, даже убили.
— Ты хочешь, чтобы я прятался за запертой дверью?
Она сердито покачала головой. Свет факелов отразился в её темных глазах, наполнив их ослепительным и восхитительным сиянием.
— Я хочу, чтобы ты жил, Дрей Прескот… и не забывай, я — царица! Мое слово — закон! Ты не очень-то правильно поступишь, переча мне, Дрей Прескот … чужеземец!
— Согласен — и поступлю ещё лучше, подчинившись собственным желаниям!
И, отодвинув засов, я открыл дверь и сбежал вниз по лестнице.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Царица Боли
— Ох, Дрей Прескот! — посетовала Тельда. — Просто не знаю, что с тобой делать!
Мы с ней стояли в малой гостиной нашей виллы. Вся комната была залита ярким солнечным светом. Тельда смотрела на меня, склонив голову на бок, поджав свои спелые красные губы и подбоченившись. Она нарядилась в алую набедренную повязку — похоже, надеясь сделать мне приятное — и простую блузку из серебристой ткани, по сути, совершенно прозрачной. Одна из домашних рабынь, которых нам пришлось принять — у нас не было власти освободить их, как немедля поступили бы мы с Сегом — тщательно причесала её темно-шатеновые волосы, и пышные косы, уложенные вокруг головы, искрились самоцветами и жемчугом. Ногти на руках и ногах она покрыла лаком приятного алого цвета. Лицо её получало в эти дни такой уход и внимание, какого наверняка не знало с тех пор, как Тельда покинула Вэллию. Спору нет, выглядела Тельда куда как привлекательно. Она приобрела порядком манящий и чувственный вид — теперь, когда скинула вес благодаря долгой ходьбе, и глазам открылась данная ей от природы фигура Юноны. И вот сейчас она стояла передо мной, уперев руки в бока, и смотрела на меня, как рисслака на кролика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
