— Ну сам посуди, Дрей Прескот. Ты ещё толком не оправился от ужасной раны — и шлындаешь по городу в глухую ночь, ввязываешься в драки, спасаешь царицу… ах, Дрей… берегись ее! Это хитрая бестия. Я знаю. Сег рассказывал мне об этих печально известных королевах Лаха…
— Знаю, — ответил я. — Сам слышал. Ее называют Царицей Боли. Но только за глаза.
— Они были ужасны, эти царицы Лаха! Сег только намеком упоминал об их делах, и то у меня желудок выворачивало наизнанку. А эта — их прямая наследница. Мне и спрашивать-то не хочется, сколько мужей — мужей! вот смех-то! — сколько бедных глупых доверчивых мужчин стали её игрушками! А потом, когда они надоели ей, их вышвырнули вон и замучили до смерти.
— Тельда! А шлындаешь-то теперь ты, а не я.
— Но ведь ты наверняка понимаешь, почему я так беспокоюсь о тебе, Дрей.
— Нет. С тех пор как вальфаргская империя сократилась до своих первоначальных размеров, здесь сохранилась только часть лахвийской культуры остались одни воспоминания. Сама же видела, женщины здесь даже не носят газовых покрывал,[18] как это принято в тех скрытых за стенами таинственных садах Лаха.
— Ты бывал в Лахе, Дрей?
— Нет. Но наслышан о нем…
Она все ещё стояла прямо и твердо, но что-то внутри нее, казалось, растаяло и потекло. Я заметил, как её бедра, лодыжки и плечи расслабляются. Она плавно нагнулась, придвинулась вплотную ко мне и прижалась к моей груди. Я только-только вышел из ванной и был в одной набедренной повязке из простой белой ткани, а волосы ещё не высохли. Совершенно очевидно, Тельда ожидала, что я обниму её, ответив на её объятия. И глядела на меня, откинув голову. Эти полураскрытые губы, влажные и готовые прильнуть к моим, могли свести с ума любого мужчину, способного хоть что-то чувствовать. Я держал руки подальше от нее.
— Ох ты, милый, глупый-преглупый мужчина! Неужели ты не понимаешь, почему я так беспокоюсь за тебя — так, что сердце у меня, кажется, вот-вот вырвется из груди? — она сжала мне запястье. — Прикоснись, Дрей, ты почувствуешь, как страстно оно бьется…
Я решил, что с меня хватит. И, попросту не дав ей согнуть мне руку и привлечь её к своей груди, я мягко попытался перевести разговор в другое русло:
— По-моему, Сег уже встает и прогуливается. Рана у него заживает хорошо…
Она освободила меня от объятий и отодвинулась. Губы её на миг сжались в ниточку. Но, как я заметил, Тельда была не лишена силы воли. Вместо того чтобы оскалить зубы, она заставила себя скорчить очаровательную гримаску.
— Нет смысла думать о Делии, Дрей…
— Что?!
Теперь её уже было не удержать.
— Как — разве ты не видел? Я думала, ты знал…
Я мигом очутился рядом с ней, схватил её за плечи, комкая серебристую ткань, и приподнял её так, что она оказалась стоящей на цыпочках. И прожег взглядом её запрокинутое лицо, и глупая обиженная гримаска сменилась выражением неподдельного страха и изумления.
— Что знал, Тельда?
Мои пальцы впились ей в плечи и она охнула.
— Дрей… мне больно…
Я слегка ослабил хватку.
— Говори!
— Делия… принцесса-магна… она упала с импитера, Дрей… Я думала, ты знаешь! Импитер сбросил её в озеро — знаешь, в одно из маленьких озер, какие мы видели в горах… и я закричала… отчего, по-твоему, я закричала, Дрей, из-за себя? — она заизвивалась в моих руках и провела языком по губам. — Я поняла, что Делия погибла, и кричала, страшась за тебя, Дрей!
Я выронил её. Тельда упала, серебристая ткань и прекрасная алая набедренная повязка взметнулись, а девушка неловко растянулась на спине и перевернулась.
— Я не видел, чтобы Делия упала с импитера! — раздался возглас Сега. — Клянусь занавешенным Фройвилом — она не могла погибнуть! Духи не допустили бы этого!
Сег вошел в гостиную. Выглядел он почти таким же бесшабашным как раньше. Хромота его почти исчезла. Он чувствовал себя лучше, и снова стал прежним Сегом, способным беззаботно смеяться и плевать на все на свете.
— Да, — произнес я внезапно охрипшим голосом. — Да… это было бы немыслимо… этого не могли бы допустить. Моя Делия… она не погибла…
Я резко повернулся к Тельде. Она приподнялась, опираясь на руки, серебристая ткань, прикрывающая её грудь, вздымалась и опадала в такт дыханию.
Что это было за озерцо, Тельда? Я отправлюсь туда и сам посмотрю!
Меня ничто не остановит.
Когда Хуан начал перечислять ожидающие меня опасности — что путешествие между городами в этой местности сопряжено с риском, что поблизости все ещё может кружить крылатая орда, что меня растерзают дикие звери — я только отмахнулся от всей этой ерунды. Я снова облачился в алую набедренную повязку, пристегнул длинный меч, прихватил скатанное одеяло и кое-какие продукты. Кроме того, я взял с собой новый большой лук и повесил через плечо колчан со стрелами. Покончив с этими недолгими сборами, я оседлал нактрикса и отправился в путь.
Вскоре, как я и ожидал, со мной поравнялся, пришпоривая нактрикса, Сег.
К тому времени, когда мы достигли места битвы, где под солнцами Скорпиона белели выгоревшие кости людей и животных — на самом деле, конечно, это была не битва, а банальная резня — за нами уже усердно следовал по пятам Хуан со своим личным полком кавалерии. Племянник царицы раскрыл мне кое-какие обстоятельства той катастрофы в долине. Как оказалось, воины свято следовали традиции и сражались, строго держа строй, соблюдая освященные временем правила. Но вероломный советник Форпачен завел войска в долину, где противник просто изрубил воинов на куски. Именно из-за его злоумышленных и противоречивых приказов построение сломалось, и армия была разбита. Царица ошибалась, подозревая в измене Орпуса. Кстати, попав в засаду на лестнице, тот чудом спасся. Теперь, сказал Хуан, из остатков войска и новых рекрутов выковалась новая армия, и она не повторит прежних ошибок.
Ближе к вечеру мы нашли озеро, о котором говорила Тельда. В лучах двух солнц его поверхность отливала зловещим черным блеском.
Я нырял вновь и вновь. Погружался в озеро и плавал под водой, пока не начинали гореть легкие, а перед глазами не вспыхивали все солнца Вселенной — но не нашел мою Делию.
Воспоминания о том времени слились во что-то неразборчивое. Помню, как люди обращались ко мне и уговаривали остановиться, как делал глубокие болезненные вдохи, разрезал темную воду озера — и плыл, плыл, неотступно преследуемый одним и тем же кошмаром: что мои шарящие вслепую руки вот-вот сомкнутся на непристойно раздувшемся, пропитанном водой, полуизъеденном теле моей Делии на-Дельфонд.
Изнурению нет места в моем порядке вещей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
