Судя по аромату, это — он.
Мы перешучивались и изображали беззаботность, по кухне распространился одуряющий аромат, и от одного него стало тепло и уютно, но расслабиться не получалось, потому что время шло. Невидимый маятник рубил головы минутам, и инстинкт самосохранения оказался сильнее голода, я поднялся и спросил:
— У тебя веревка есть? Вполне возможно, что гостей придется связать.
— Не-а, простыню порежь на лоскуты.
Я принес из спальни простыню, нашел ножницы и приступил к делу, поглядывая на Семерку в растянутых спортивных штанах и перекошенной футболке. Закончили мы одновременно: я — подготовил веревки, она — поставила напротив меня чашку и отошла к окну.
Желудок взревел раненым зверем, Семерка достала из пустого холодильника сгрызенный наполовину тульский пряник и разделила на две части, проверила телефон и отчиталась.
— Сто двадцатый и триста двадцать четвертый уже выдвинулись. Пятьдесят вторая ответила, что в отъезде. Двести двадцатый, что из Иваново, едет. Все, процесс запущен. Надеюсь, мы не ошиблись.
— Олл-ин, — сказал я.
— Ага. Жизнь на кону. И даже нечто большее, чем жизнь. Самородки поддерживают друг с другом связь, весть распространится быстро. Я написала, чтобы кураторам ничего не говорили. Ты представляешь вообще, что это будет? Как всех тряхнет?
— Если бы мы ничего не выяснили, тряхнуло бы больше.
Кажется, стала ясна причина, по которой приоткрыли железный занавес и наших спортсменов допустили к соревнованиям.
Из-за грядущего события насладиться вкусом кофе, о котором я так мечтал, не получилось. Шторы Семерка так и не открыла, и мы сидели в темноте, молча. Напряжение росло. Казалось, воздух вот-вот начнет искрить. Семерка не выдержала первой, принесла из спальни «Макаров», такой же, как у меня, и принялась умело снаряжать магазин.
— Надеюсь, что не понадобится, но мало ли.
Я вынул из кармана свой пистолет, еще раз его проверил.
— Вдруг на подстраховке у тех двоих будет целая группировка? Вряд ли, конечно, но все же.
Семерка злобно улыбнулась.
— Эд думает, что имеет надо мной абсолютную власть и я ему слепо верю. Чтобы мне сдохнуть, так и было!
— Теперь давай обсудим план действий, — предложил я. — Значит, они звонят, ты открываешь дверь, эти двое входят. Вряд ли они станут стрелять с порога, но лучше действовать сразу. Заходить они будут друг за другом, нам нужно нейтрализовать одновременно двоих. Значит, я выхожу из квартиры и караулю на лестничном пролете, бью того, что сзади, ты — того, что уже вошел.
— Бить ты умеешь, это да-а. Тут я спокойна, — с уважением сказала Семерка.
— Осталось десять минут. Наверное, мне лучше выйти пораньше и подняться наверх.
— Обычно Эд пунктуален и того же требует от меня, но тут он действует не напрямую, ты прав.
Я протянул руку, Семерка, немного подумав, коснулась меня, ее будто скрутило судорогой.
— Я же сказала — кроет.
— Что ты чувствуешь? — поинтересовался я.
— Ха! Тебе и правда надо это знать? Бешеное необузданное желание. Начинаю тебя любить и хотеть.
Вот почему она на меня набросилась! «Везет мне сегодня на озабоченных, — подумал я. — Седьмое апреля — день сластолюбцев». Я вытащил из пачки сигарету, взял зажигалку — вдруг кто-то заинтересуется, чего это я стою на лестнице.
— Это для маскировки. Ладно, я пошел.
— Удачи! — донеслось в спину.
Проходя мимо двери Шапокляк, я заметил движение за глазком. Ох, и насмотрится старушенция! Будет ей что приподъездным бабкам рассказать.
Окно на лестничной клетке выходило во двор. Я положил пистолет в карман — мало ли, выйдут покурить, вон, пепельница стоит, а тут вооруженный человек. Затем чуть отодвинулся от окна, чтобы обозревать окрестности, но меня не было видно с улицы.
Пошел дождь, разогнал детишек с детской площадки. К подъезду приковыляла грузная женщина с пакетами, набитыми продуктами. Вряд ли она убийца.
Выбежали парень и девушка, держащиеся за руки.
— Доброго дня! — вкрадчиво проговорили за спиной, я обернулся.
Курить пришел пожилой небритый мужчина в синем халате и ботинках на босу ногу.
— И вам того же, — улыбнулся я, сунул сигарету в рот.
Мужик похлопал по карманам.
— Огоньку бы!
Я щелкнул зажигалкой, он прикурил. Я тоже типа закурил, дым обжег горло, в глазах защипало.
Мужик, вот только не болтай со мной, пожалуйста! Я демонстративно отвернулся.
— А ты чьих будешь? Что-то я тебя раньше не видел.
— В гости приехал. К сестре, — ответил я.
— И откуда же? — не унимался мужик.
Все прям по закону подлости. Я делал вид, что не услышал вопрос, набирал дым в рот и выпускал в стекло. Давай, вали отсюда, старый, не мешай. Тебе же хуже будет.
— Невежливо так со старшими, — пробормотал он.
Я заметил двоих неприметно одетых мужчин: черные куртки, джинсы, капюшоны, скрывающие лица. Обернувшись, я щелкнул пальцами перед лицом навязчивого собеседника, его взгляд остекленел.
— Ты будешь делать, что я скажу. Ты уже накурился, идешь домой и забываешь, что меня видел. Пошел отсюда! Быстро!
Мужик выполнил команду. К этому моменту два подозрительных типа открыли дверь подъезда и исчезли из поля зрения. Вроде никого с ними нет, их машины поблизости тоже не видно. Пока все в нашу пользу. Значит, таинственный куратор Эд так обнаглел, что связывается с посредником лично или через одного-двух подставных.
Я спустился по пролету, прислонился к стене и замер. Выглядывать из укрытия было опасно, и я доверился слуху. Далеко внизу закрылись створки лифта, он поехал вверх. Я представил, как лифт преодолевает этажи: первый, второй, третий… Четвертый???
Нет. Вш-шух — раскрылись створки. Донеслись торопливые шаги. На грани слышимости прозвучала птичья трель звонка. Щелк — дверной замок. Вот теперь можно выглянуть, гости сосредоточены на Семерке.
— Здравствуйте, Юлия, — проговорил тот, что впереди, не снимая капюшон.
Так. Теперь — тихонько подкрасться сзади. Спасибо кроссовкам, они помогают ступать бесшумно.
Гости начали входить один за другим.
Шаг. Еще шаг. И вот я за спиной второго гостя. Семерка, улыбаясь, пятится, щебечет, заманивает в квартиру, поглядывая на меня. В коридоре работать нельзя, нужно ждать, когда они зайдут.
Второй переступил порог, начал оборачиваться, чтобы закрыть дверь. Я коротко ударил в шею, туда, где ответвление аорты, рассчитывая, что это его вырубит, но нет. Тогда я взял его шею в захват, затолкал противника в квартиру и принялся душить.
Семерка ударила своего в пах. Затем — апперкот — слюни и кровь в стороны. Прямой в челюсть. Прямой в висок. Подсечка — киллер завалился на меня, но не упал, попытался достать Семерку кулаками. Не выпуская своего противника, я пнул первого под коленную чашечку — он упал на колено, как рыцарь перед
