— Что слышно в мире? — спросил Фишер.
— М-м-м, — промычал старик, а старушка неодобрительно хмыкнула.
— А впрочем, не важно, — сказал Фишер. — У нас здесь свой мир.
Он двинулся вслед за ними в большой зал, а они стали выкладывать на стол накрытые крышками блюда. Фишер видел, как старики посмотрели на машину Барретта и переглянулись. Быстро собрав посуду, они направились обратно в вестибюль. Фишер следил за их уходом, едва сдерживаясь, чтобы не гаркнуть: «Бу!» — и посмотреть, что будет. Если свет фонарика так напугал их, что, по их мнению, происходило в доме с понедельника?
— Спасибо! — крикнул он, когда они проходили под аркой.
Старик мрачно хмыкнул, и Фишер увидел, как они снова переглянулись.
Когда входная дверь захлопнулась, он подошел к столу и стал поднимать крышки на блюдах. Отбивные из барашка, горох с морковью, картошка, бисквиты, пирог и кофе. "Королевская трапеза, — подумал он и невесело улыбнулся. — Или это «Последний ужин»[11]?"
Сняв куртку, Фишер швырнул ее на стул и положил сверху фонарик, потом положил себе на тарелку отбивную, добавил немного гороха с морковью и налил чашку кофе. «Похоже, с общими застольями покончено», — подумал он, усаживаясь за стол, а выпив кофе и принявшись за еду, вспомнил про Флоренс: «Потом надо отнести поесть и ей».
Его мысли занимали ее слова, он постоянно думал о них, стараясь найти изъян. Пока что ничего отыскать не удалось — все казалось разумным, и от этого было никуда не деться.
На этот раз Флоренс, похоже, на правильном пути.
Он ощущал какую-то странную, не вполне нравившуюся ему самому уверенность. Они — во всяком случае, он и Флоренс — и так знали, что за всем этим стоит Беласко, но это знание никак не использовалось, по крайней мере с его стороны. Что они столкнутся с самим Беласко, никогда не доходило до его сознания. Правда, он входил с ним в контакт в 1940 году, но эта связь была мимолетной и никак не повлияла на состояние Адского дома.
А теперь здесь проявилось нечто большее. Эта ткань оказалась неотъемлемой частью дома. Фишер десятками способов пытался рассечь ее, но безуспешно. Все получалось слишком логично. Пользуясь аномальными средствами, Беласко мог действовать в любой области, не выдавая своего присутствия. Он мог создать любое непостижимое полотно эффектов, манипулируя всеми сущностями в доме, переселяясь из одной в другую и всегда оставаясь на заднем плане, — как выразилась Флоренс, «генерал со своей армией».
И вдруг вспомнилась граммофонная запись. Это никакое не совпадение. Это Беласко приветствовал их при входе в свой дом — на своем поле боя. И в голове снова прозвучал жуткий, насмешливый голос: «Добро пожаловать в мой дом. Я счастлив, что вы смогли прийти».
Фишер обернулся и увидел хромающего через зал Барретта, бледного и серьезного. «Заговорит ли он сейчас?»
После случившегося недавно исследователь еще ничего не сказал, очевидно, чувствуя себя виноватым оттого, что не смог сам отвести Эдит наверх.
Фишер подождал. Барретт остановился и с озадаченным выражением уставился на свою машину. Потом взглянул на Фишера.
— Это вы сделали? — спросил он подавленно.
Фишер кивнул.
С едва заметной дрожью уголки рта Барретта приподнялись.
— Спасибо, — проговорил он.
— Не за что.
Барретт подковылял к столу и стал левой рукой накладывать пищу на две тарелки. Фишер взглянул на правую и заметил, как неловко он держит большой палец.
— Я не поблагодарил вас за то, что вы сделали сегодня, — сказал Барретт и поспешно добавил: — В парилке.
— Доктор...
Барретт взглянул на него.
— Что случилось там до того?..
— С вашего позволения, я бы предпочел не обсуждать это.
— Я лишь стараюсь помочь, — счел своим долгом проговорить Фишер.
— Благодарю вас, но...
— Доктор, — перебил его Фишер, — что-то в этом доме воздействует на вашу жену. Ее поведение в парилке...
— Мистер Фишер...
— ...это были не ее действия.
— С вашего позволения, мистер Фишер...
— Доктор Барретт, я говорю о вопросе жизни и смерти. Вам известно, что прошлой ночью она чуть было не зашла в пруд?
Барретт вздрогнул, потрясенный.
— Когда? — спросил он.
— Около полуночи. Она ходила во сне. — Фишер сделал паузу, чтобы подчеркнуть это. — Во сне.
— Она ходила во сне? — в ужасе переспросил Барретт.
— Если бы я не увидел, как она вышла из дома...
— Вам следовало сказать мне об этом раньше.
— Ей следовало сказать вам. И если она этого не сделала... — Он спохватился, увидев оскорбленное лицо Барретта. — Доктор, не знаю, что, по вашему мнению, происходит в этом доме, но...
— Мое мнение по данному вопросу не имеет отношения к нашему разговору, мистер Фишер, — чопорно проговорил Барретт.
— Не имеет отношения? — удивился Фишер. — Что, черт возьми, вы хотите сказать этим «не имеет отношения»? Все происходящее здесь влияет на вашу жену. Оно повлияло на Флоренс и на вас. Или, может быть, вы не заметили?
Барретт молча, с суровым выражением лица, посмотрел на него.
— Я многое заметил, мистер Фишер, — наконец проговорил он. — И в частности, что мистер Дойч впустую тратит примерно треть своих денег.
Взяв тарелки с едой и две вилки, он повернулся и ушел.
Долгое время после его ухода Фишер сидел без движения, глядя через зал.
— Черта с два! — в конце концов пробормотал он.
Ради Бога, чего ожидает от него Барретт? Чтобы он, как Флоренс, снова пошел навстречу собственной смерти? Если он действует не так, как надо, почему же получилось, что пока он единственный не потерпел урона?
Правда так внезапно обрушилась на него, что захватило дыхание.
— Нет,— сердито пробормотал Фишер.
Это неправда. Просто он понимает, что происходит. Из всех троих он единственный, кто...
Спасительная мысль разлетелась вдребезги. Фишер ощутил прилив тошноты. Барретт был прав. И Флоренс была права.
Эти тридцать лет были всего лишь иллюзией.
Он встал и, приглушенно выругавшись, подошел к камину. Нет, невозможно. Он не мог до такой степени обманывать себя. Пожав плечами, Фишер вспомнил все, что делал с понедельника. Он ведь знал, что дверь окажется заперта, так? Ум отказывался признавать это. Ладно, но он спас Эдит. «Только потому, что не мог уснуть и случайно спустился вниз», — явился ответ. Ну а спасение Барретта? «Ерунда»,— откликнулся рассудок. Просто оказался под рукой, вот и все, — да и то мог убежать, если бы не присутствие миссис Барретт. Что же остается? Выдрал доски из контейнера «Очень мило! — подумал Фишер в приливе злобы. — За сто тысяч долларов Дойч нанял разнорабочего!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
