И никто из членов команды отсутствия подполковника в отставке даже не заметил.
— А где все? — поинтересовался Юрий Данилович.
— Разошлись по своим делам. Встречаемся вечером здесь. А ты сам-то где был?
— Пиво пил, — улыбнулся рекламной шутке Кокушкин. — А если честно, то в туалете. Так и что же теперь делать?
— Мы в город идем на экскурсию. К вечеру подтянемся. А ты что будешь делать?
— Не знаю. — Юрий Данилович озадаченно посмотрел на Турецкого. — Я же за границей первый раз. Даже не знаю, куда пойти. Наверное, засяду до вечера в местном баре. Тут же должен быть бар в аэропорту.
Александр Борисович, желавший того же самого, скосил глаза на Солонина: вдруг ему уже расхотелось смотреть на швейцарские банки? Однако Виктор, разгадавший маневр Турецкого, усиленно рассматривал швейцарских полицейских.
— А может быть, мы все вместе в город пойдем? — предложил Юрий Данилович. — Если у вас, конечно, никаких дел нет. Мне бы тоже хотелось Цюрих посмотреть, я его только в кино видел.
— Пойдем, — вяло согласился Александр Борисович, надеявшийся, что Кокушкин, наоборот, приложит все свое красноречие, чтобы уговорить их остаться в аэропорту. — Втроем веселее.
Как и предполагал Турецкий, пешая экскурсия по Цюриху не заняла много времени. Через два часа блужданий по улицам и осмотра попадавшихся по пути достопримечательностей Солонин остановился и начал принюхиваться.
— Вкусно пахнет, — сказал он.
— Зайдем? — предложил Александр Борисович. —
Швейцарское кафе будет достойным завершением экскурсии по городу. Как наша московская пельменная.
— Я читал в газете, — сообщил Юрий Данилович, — что один известный западный артист, приехав в Москву на гастроли, попросил отвезти его в настоящую московскую пельменную, про которые он столько слышал от знакомых русских эмигрантов. Его пробовали отговорить, но он уперся — и ни в какую. В результате поел он с московскими алкашами пельменей, угостил всех водкой и отравился. Даже концерт отменил. А в Россию с тех пор не ездит.
— Сам виноват, — неожиданно резко отреагировал на рассказ Солонин. — Говорили же ему — не стоит. Не та закалка. Я в пельменной ни разу не отравился.
— Отравиться можно чем угодно, — мудро сказал Александр Борисович. — Сам факт пищевого отравления еще не говорит о том, что продукты были испорченными. Часто отравление случается оттого, что желудок просто не привык к новой пище.
— Может, не пойдем в кафе? — опасливо спохватился Юрий Данилович.
— Да чего там! — Солонин махнул рукой. — Надо только для начала по сто грамм принять, и тогда все будет нормально.
В кафе, к великому изумлению Турецкого и Солонина, проявилась еще одна способность уральского подполковника в отставке Юрия Даниловича Кокушкина. Оказалось, что Юрий Данилович умел не только филигранно распределять водку на троих, но еще и бегло говорил по-немецки.
И насколько мог уловить Турецкий, Юрий Данилович говорит по-немецки практически без акцента. На слух немцы, с которыми Александру Борисовичу доводилось общаться, говорили точно так же.
— Жена научила, — пояснил Юрий Данилович, заметив удивление на лицах своих собеседников. — Она у меня немецкий преподает. За пятнадцать лет совместной жизни и не такому научишься.
И все-таки, наблюдая за тем, как бойко Юрий Данилович объясняется с официантом, Турецкий не мог отделаться от мысли, что Юрий Данилович вовсе не так прост, как пытается казаться.
«У меня жена тоже преподает, — думал Александр Борисович. — Однако на фортепиано я почему-то играть не научился. Да, прав был Юшин, когда говорил, что случайный человек может оказаться кем угодно и надо быть аккуратней».
«Брось, Турецкий, — вступил в диспут внутренний голос, — на фортепиано ты не научился играть, потому что сам не захотел. А вот то, что ты до сих пор английский нормально не выучил, это непорядок. Тут за тебя даже стыдно. Не на китайском же он, в конце концов, разговаривает, а на немецком. А немецкий даже в школах проходят».
«Хорошо, а акцент? Так разговаривать можно только при регулярных контактах с носителями языка. Это еще в школах объясняют».
«Турецкий, откуда ты знаешь про акцент? — продолжал упорствовать внутренний голос. — Ты что, большой специалист? Не смеши, Турецкий, ты немецкий от французского не всегда отличить сможешь. А тут нате, оказывается, ты в акцентах разбираешься».
Не желая спорить со своим внутренним голосом, который, как было прекрасно известно Турецкому, отличался прямо-таки ослиным упрямством, Александр Борисович прогнал все лезшие в голову мысли и сосредоточился на принесенных официантом блюдах.
Первым делом он взглянул на бутылку водки и с удовлетворением отметил, что водка самая что ни на есть русская. Правда, экспортный вариант. Кроме водки на столе стояли три кружки пива, большое блюдо, на котором красиво было уложено бесконечное количество видов сыра, и три порции ароматнейших жареных колбасок.
Внутренний голос окончательно замолчал, и Александр Борисович вместе с двумя другими путешественниками принялись с аппетитом поглощать все, что стояло на столе.
Главным действующим лицом за столом был, несомненно, уральский подполковник. Он не только набивал желудок, но и успевал подливать всем водку, произносить тосты, что-то рассказывать и обмениваться репликами с официантом.
Наконец желудки потребовали передышку, и Александр Борисович удовлетворенно отвалился на спинку стула.
— Слушай, Саша, — неожиданно спросил Солонин, — а чего это вот тот мужик на нас пялится?
— Где? — лениво поинтересовался Турецкий.
— У тебя за спиной. Через два столика. Я уже давно заметил. Мы как только первую рюмку выпили, он с тех пор и смотрит.
«Нехорошо, — подумал Александр Борисович Турецкий. — Очень нежелательно вот так вот взять и встретить какого-нибудь коллегу. Даже и иностранца. Хоть бы Кокушкин в туалет ушел».
Александр Борисович решил не оборачиваться.
— Пусть смотрит, — равнодушно сказал Солонину. — Может быть, он русских никогда не видел.
— Спокойно, ребята, — хлопнул ладонью по столу уже порядком захмелевший Юрий Данилович. — Сейчас я все выясню. Просто пойду и спрошу.
«Совсем весело», — пронеслось в голове у Турецкого. Он хлопнул Юрия Даниловича по плечу:
— Да бог с ним, Юра. Не надо. Давай лучше еще выпьем.
— Нет, я спрошу, — Юрий Данилович решительно поднялся со стула, — надо же выяснить.
Пошатываясь, он двинулся к столику, за которым сидел непонятный господин.
Александр Борисович посмотрел на Витю, и, очевидно, в его взгляде было столько отчаяния, что Солонин сразу все понял.
— Нет, Саша, он непохож на нашего, — зашептал Солонин, склонившись к Турецкому. — Стопроцентный иностранец. И на наших в смысле профессии тоже непохож.
Через столик от них в это время Юрий Данилович вступил в оживленную беседу.
— Что они там делают? — так же шепотом поинтересовался Турецкий.
— Разговаривают. Официанта подзывают, — начал комментировать Солонин, — показывают на наш столик.
— Значит, сейчас придут, — мрачно резюмировал Александр Борисович, искушенный в правилах хорошего ресторанного тона по-русски.
Опытный следователь Турецкий оказался прав, о чем Витя Солонин не замедлил ему лаконично сообщить:
— Идут.
Первым возле столика появился необычайно возбужденный Юрий Данилович.
— Ребята! — радостно сообщил он. — Познакомьтесь. Это Франц. Франц, это мои друзья — Саша и Витя.
Приготовившийся к самому худшему, Александр Борисович поднял голову.
Рядом с Юрием Даниловичем стоял мужчина средних лет. В свободном сером костюме и галстуке.
Незнакомый.
Сообразив, что мужчина действительно незнакомый, Александр Борисович приветливо улыбнулся.
— Вы не поверите, чем он занимается… — так же возбужденно заговорил Юрий Данилович, заставляя Турецкого опять напрячься. — Франц из Люксембурга. Ну вот отгадайте, где он работает?
— В прокуратуре? — мрачно пошутил Турецкий.
— Франц, — заговорил Юрий Данилович по-немецки, — мои друзья решили, что ты работаешь в прокуратуре.
По тому, как гражданин Люксембурга Франц замотал головой, Александр Борисович понял, что в прокуратуре он не работает.
— Франц — шахтер, — сообщил Юрий Данилович. — Представляете, шахтер из Люксембурга? Вы можете себе такое представить? Он услышал, что мы говорим по-русски, и решил угостить нас пивом.
В подтверждение слов Юрия Даниловича к их столику подошел официант с подносом, на котором стояли четыре пенящиеся кружки.
Франц оказался свойским и от любезно предложенной русской водки отказываться не стал. Из разговора, в котором Юрий Данилович служил переводчиком, выяснилось, что Франц действительно шахтер, а в Цюрихе он оказался проездом — в отпуск ездил в Канаду. А в России он никогда не был, но очень хотел бы поехать. Он слышал, что русские шахтеры постоянно бастуют, потому что им не платят зарплату. Франц считал, что это неправильно.
