Франц оказался свойским и от любезно предложенной русской водки отказываться не стал. Из разговора, в котором Юрий Данилович служил переводчиком, выяснилось, что Франц действительно шахтер, а в Цюрихе он оказался проездом — в отпуск ездил в Канаду. А в России он никогда не был, но очень хотел бы поехать. Он слышал, что русские шахтеры постоянно бастуют, потому что им не платят зарплату. Франц считал, что это неправильно.
— Мы тоже считаем, что это неправильно, — сказал Витя Солонин. — А вот наше правительство, по-видимому, считает наоборот.
— А зачем же вы выбираете такое правительство? — недоуменно спросил простой люксембургский шахтер Франц.
Ответить на этот вопрос никто из сидящих за столом граждан России не смог.
Расстались все самыми добрыми друзьями часа через три. Франц направился отсыпаться в гостиницу, а Александр Борисович с Витей транспортировать окончательно набравшегося Юрия Даниловича в аэропорт. Тем более что через три часа туда должны были подтянуться остальные участники их группы.
…До Кейптауна долетели относительно спокойно. Относительно, потому что через три часа после взлета на соседнем сиденье проснулся осоловевший Юрий Данилович. Мрачно поглядев по сторонам, Юрий Данилович поднялся и медленным шагом направился в хвост салона — в туалет.
О том, что произошло в хвосте салона, Александр Борисович и Витя могли лишь догадываться.
Юрий Данилович вернулся через пятнадцать минут, распространяя вокруг себя сильный табачный запах. В руках он вертел какую-то бумажку. Как выяснилось, это была памятка-предупреждение, в которой говорилось, что курить в самолете запрещается. Самым примечательным было то, что памятка была на русском языке. Внимание Александра Борисовича привлекла фраза, выделенная самым жирным курсивом — в том числе в туалет!!!
— А знаешь, Саша, — глубокомысленно сказал Витя Солонин, когда Юрий Данилович благополучно провалился в сон и они по очереди ознакомились с полезной информацией памятки, — все-таки русских в мире уважают. Вот кто бы мог подумать, что на борту самолета швейцарской авиакомпании, следующего рейсом Цюрих — Кейптаун, имеется специальная памятка на русском языке.
— Значит, были прецеденты, — лаконично ответил Александр Борисович.
3
В Кейптаун Юрий Данилович Кокушкин прилетел в самом подавленном состоянии. Сказывалось выпитое накануне. От его общительности и жизнерадостности не осталось и следа. Опустив плечи, Юрий Данилович стоял в очереди у терминала и исподлобья бросал быстрые взгляды на улыбающихся таможенников.
Впрочем, улыбки таможенников вызывали недоумение не только у Юрия Даниловича.
Жертва бдительности московских милиционеров Витя Солонин беспокойно озирался вокруг. Ему казалось, что южноафриканские таможенники улыбаются исключительно потому, что в группе вновь прибывших русских туристов находится именно Витя Солонин.
Наконец Солонин не выдержал и повернулся к Александру Борисовичу Турецкому.
— Слушай, Саша, — раздраженно спросил он, — а чего они все время улыбаются?
— Не знаю, — пожал плечами Турецкий. — Может быть, им так положено. Может, у них начальство постоянно ходит и проверяет — улыбаются они или нет. И если не улыбаются, то штраф.
— Понятно, — лаконично ответил Солонин и снова посмотрел на таможенника.
Тот сейчас проверял бумаги у какой-то европейской семьи — муж, жена и дочка лет двенадцати.
Быстро справившись со всеми необходимыми процедурами, таможенник стукнул печать и, улыбаясь, протянул документы. Улыбнулся он при этом всем троим по очереди, но эти улыбки отнюдь не выглядели дежурными.
— Странно все это, — недовольно пробурчал Солонин. — Таможенник — и улыбается.
Очередь постепенно уменьшалась. Сквозь терминал прошли Юшин, Гожелинский, остальные члены группы. Вяло проследовал Юрий Данилович Кокушкин. Последними оказались Александр Борисович и Солонин.
У них тоже не возникло никаких проблем.
В ответ на улыбку таможенника Витя Солонин изобразил на лице нечто кислое, что должно было означать — гражданин самой хлебосольной страны на свете Витя Солонин тоже очень рад.
Герасим Севастьянович Бровкин, очевидно слышавший разговор Турецкого и Солонина, улыбаясь, подошел к ним:
— У вас все в порядке?
— Вроде бы.
— Не смущайтесь, здесь все улыбаются. Это нормально. Люди очень гостеприимные.
— Гостеприимные? — подозрительно переспросил Витя Солонин.
— Да, — просто подтвердил Герасим Севастьянович. — Впрочем, не только здесь. Вообще, когда путешествуешь, узнаешь много интересного. В частности, избавляешься от многих стереотипов. Мы в России считаем, что настоящее гостеприимство может быть только русским. Ну максимум кавказским. Мы даже сделали из этого культ. На самом деле подобное отношение не более чем пережиток пропаганды времен «холодной войны». Я об этом кое-что знаю. До сих пор у нас стереотипы, что хорошие люди могут жить только в бывших странах Варшавского Договора. Ну и в некоторых развивающихся. А на самом деле это совсем не Так.
Однако аргументы Герасима Севастьяновича не произвели на Витю Солонина должного действия. Он на всякий случай решил сохранять бдительность по отношению к местным жителям вне зависимости от занимаемого ими положения и подозрительно поглядывал вокруг.
В гостинице было решено встретиться в холле через час и после завтрака отправиться на обещанную Герасимом Севастьяновичем экскурсию по Кейптауну.
Когда, приняв душ и переодевшись, Александр Борисович и Солонин спустились вниз, группа уже была в полном составе. Если не считать опять же уральского подполковника Кокушкина.
— Юрий Данилович плохо себя чувствует, — сообщил Якуб Гожелинский, который устроился с Кокушкиным в одном номере, — Перепил он вчера. Да еще акклиматизация плюс ко всему. Лежит на постели, весь бледный, отходит. Так что на экскурсию поедем без него.
— Он что же, даже на завтрак не спустится? — расстроенно спросил Бровкин.
Как главный экскурсовод, он уже переживал сокращение своей потенциальной аудитории.
Якуб Гожелинский развел руками. Все потянулись в ресторан.
— Вот тебе и Юра, — прошептал Витя Солонин на ухо Турецкому. — А вроде крепким казался.
— С кем не бывает, — так же шепотом ответил Александр Борисович.
В этот момент он испытывал к Юрию Даниловичу истинное сочувствие. Нехорошо получилось. Все на экскурсию, а человек даже позавтракать спуститься не может.
«Зайти к нему, что ли? — подумал Александр Борисович. — Хотя не ребенок же все-таки. Надо силы рассчитывать».
Кейптаун оказался красивым, чистым городом, являвшим собой разительный контраст со столицей нашей родины.
Плотно и вкусно позавтракавший Витя Солонин перестал подозревать каждого встречного в тайной корысти и теперь с любопытством вертел головой во все стороны.
Кейптаун нравился ему больше, чем Цюрих.
После небольшой пешей прогулки по центру города вся компания дошла до фирмы по аренде автомобилей.
— Дальше нужны машины, — сообщил Герасим Севастьянович, — иначе посмотреть ничего не успеем.
Погрузившись в три джипа, группа отправилась дальше.
Полковник ГРУ в отставке тормозил возле каждого примечательного места и комментировал объекты как заправский экскурсовод.
— Обратите внимание, — протянул руку Бровкин, когда они в очередной раз остановились и вылезли из машин, — пик Дьявола.
Александр Борисович Турецкий вслед за остальными посмотрел в указанном направлении. Над горой курился легкий дымок.
— А почему Дьявола?
— Вот, — многозначительно поднял палец Герасим Севастьянович.
Он не сомневался, что этот вопрос ему будет задан, и теперь был очень доволен возможностью рассказать одну из любимых местных легенд.
— Жил здесь один некогда известный пират. Или мореплаватель, как вам будет угодно. Звали его, если мне не изменяет память, Ван Хэнк. Заядлый курильщик. Никогда с трубкой не расставался. И любил он курить именно на этой горе. Целыми днями сидел и курил. Так вот, как-то раз поднялся он на любимую гору, смотрит, а его место уже кто-то занял. Сидит человек в плаще до земли, в широкополой шляпе, с трубкой в зубах. В общем, решил с ним Ван Хэнк поспорить на выпивку, кто больше выкурит. И тот согласился. Сидят курят. В общем, в самый разгар состязания человек в плаще шляпу-то и снял. — Герасим Севастьянович сделал интригующую паузу и обвел взглядом столпившихся вокруг него слушателей. — В общем, снял он шляпу, а под шляпой рога. Дьявол это оказался. В честь этого гору и назвали.
Александр Борисович посмотрел на возвышающуюся впереди гору и на дымок над ней.
— Это что же, они там до сих пор курят?
