Каскад механических, действующих на нервы басовых аккордов сотряс квартиру.
– Сиро, выключи! – крикнула Паола.
Пытка для ушей невозмутимо продолжилась. Паола вскочила, метнулась в другой конец помещения, открыла дверь и исчезла за нею. Минуту спустя тишина была восстановлена, женщина вернулась и, ничего не объясняя, снова села напротив Дзена.
– Брат не связывался с вами после своего исчезновения? – спросил он.
– Нет, я же вам сказала. Вернее, тому человеку. Ни разу.
– Вас это не удивило?
– Вовсе нет. Мы никогда не были с ним близки. Он месяцами может не звонить. Габриэле интересуют только его книги. Он всегда был погружен в себя.
– Тем не менее он записался в армию добровольцем.
– Это была лишь попытка заслужить одобрение отца. Когда мы были молоды, звездой в семье считался Примо. Прекрасный гимнаст, еще раньше – футболист, большой, физически сильный, полный энергии. Отец его обожал, а нас двоих просто не замечал. Я-то не переживала, поскольку была более близка с матерью, а вот Габриэле это больно ранило, потому он и ушел в себя.
– Но все же пошел в армию, – настойчиво повторил Дзен.
– После того как умер Примо. Погиб в автокатастрофе. Наш отец был героем войны и всегда мечтал, чтобы Примо стал военным. А тот не хотел. Когда он умер, Габриэле попробовал узурпировать его место, исполнив отцовскую мечту.
– Ваши родители еще живы? Может, они знают, где ваш брат?
– Отец умер от удара двенадцать лет назад, после чего мама переехала в Австралию. Она живет там на животноводческой ферме нашего дяди. Они гораздо ближе друг другу, чем мы с братом. Надо сказать, что отцовское завещание тоже не способствовало нашему сближению. Половину имения он оставил нашей матери, а большую часть остального – Габриэле. Его идея состояла в том, что замужнюю дочь должен обеспечивать муж. Это объясняет, как мой брат сумел стать хозяином элегантного маленького магазина антикварной книги, не говоря уж об очаровательной квартирке почти в самом центре города.
Дзен изобразил сочувствие…
– Вам это должно было быть очень обидно?
– Конечно. Нож в спину из могилы. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему мы с Габриэле так редко видимся.
Из двери в конце помещения вышел молодой человек.
– Парацетамол, – коротко произнес он.
– Ты заболел, дорогой? – всполошилась Паола.
– Просто похмелье. Но оно меня раздражает.
– Флакон стоит на второй полке шкафчика, что за дверью в ванной. Хочешь, я принесу?
– Нет.
– Не забудь запить таблетки стаканом молока. Этот препарат содержит кислоту. Если не запить молоком, он будет раздражающе действовать на слизистую желудка.
– Отстань.
Юноша сердито отвернулся.
– Значит, у вас нет никаких соображений относительно того, где может быть ваш брат? – спросил Дзен, испытывая некоторую неловкость оттого, что пришлось стать свидетелем семейной сцены.
– Ни малейших. Возможно, уехал за границу. Он часто ездит в Париж, Лондон, Амстердам, еще куда-то – пополнять ассортимент своего магазина.
– А он не мог отправиться в гости к вашей матери в Австралию?
Паола Пассарини решительно покачала головой.
– Я бы знала. «Почему ты тоже не приехала? Я уже год тебя не видела!» И так далее, и так далее.
Зазвонил телефон, но Паола не успела снять трубку – сын опередил ее. Подойдя к арке, отделявшей одну часть жилого помещения от другой, она стала напряженно вслушиваться, однако молодой человек нарочно говорил очень тихо.
– Боюсь, это все, что я могу вам сообщить, – сказала она Дзену, возвращаясь на место.
Дзен кивнул и встал.
– А как насчет вашего мужа? – спросил он.
Паола насторожилась.
– Моего мужа? При чем тут мой муж?
– Я подумал, что, вероятно, у него есть какие-нибудь соображения относительного того, где может быть ваш брат?
– Что ж, вы, конечно, можете поинтересоваться у него самого.
Она посмотрела на Дзена так многозначительно, что он наконец понял.
– Простите, я думал… – Он кивнул головой в ту сторону, откуда был слышен приглушенный голос.
– Это мой сын Сиро, – последовал ответ.
– Понимаю.
– Он пишет программы.
– Программы?
– Для компьютеров. И посылает сделанную работу по Интернету, поэтому нет необходимости каждый день ходить в контору. И еще он помогает мне со счетами по хозяйству. Это удобно для нас обоих.
Говорила она в несколько агрессивном тоне, что заставило Дзена усомниться в правдивости ее версии. Она вышла замуж рано, догадался Дзен, вполне вероятно, по причине беременности, чтобы «заработать очко» так же, как старался сделать это ее брат своим вступлением в армию. Но брак распался, и теперь она отчаянно держалась единственного оставшегося в ее жизни мужчины, чтобы не оказаться совсем одной. Дзену стало жалко Паолу Пассарини, хотя было в ней что-то нездоровое. Дзену пришла в голову мысль о фрукте, который был сорван зеленым и начал гнить, так и не созрев.
– Благодарю, что уделили мне время, сеньора, и прошу прощения за беспокойство.
Дверь с грохотом распахнулась, и молодой человек проследовал мимо них.
– Пойду погуляю с Констанцо, мама.
– Когда ты вернешься?
– Не знаю. Может, останусь у него ночевать.
– Только обязательно позвони мне. Ты же знаешь – я буду волноваться.
Мужчины покинули квартиру почти одновременно, и в результате им пришлось вместе дожидаться лифта в неловком молчании, которое в конце концов нарушил Сиро.
– Думаю, я знаю, где может быть мой дядя.
Дзен, мысли которого были заняты тем, где провести ночь, посмотрел на него в изумлении, но Сиро ничего не добавил.
Туман снаружи стал еще гуще, чем прежде. Дзен возблагодарил его за милосердие, поскольку туман скрывал от глаз окружающее уродство. Выросшему в Венеции, ему было тяжело привыкать к большинству других городских пейзажей, тем более к такому психотическому бетонному брутализму, лишенному всякого смысла, Не говоря уж о красоте. Молодой человек указал в дальний конец улицы, где сквозь скопление миазмов пробивался неоновый свет.
– Вон там я встречаюсь с моим другом. Идемте, я изложу вам свою догадку.
Пройдя метров двадцать, они оказались возле унылого кафе, расположенного в тыльной части многоквартирного жилого дома. Внутри было пусто, похоже, бармен собирался закрывать заведение. На экране телевизора, подвешенного на штативе над стойкой, шло игровое шоу. Дзен заказал кофе, Сиро – коку.
– Мне это стукнуло в голову, когда тот парень уже ушел, – сказал он.
– Офицер карабинеров, который приходил вчера?
– Если это был офицер карабинеров.
– Что вы имеете в виду?
– Мама была в ванной, когда в дверь позвонили, поэтому открывать пошел я. Он представился карабинером. Я попросил его предъявить удостоверение, он сказал, что у него с собой только визитка. Однако, когда он открыл портмоне, я увидел, хоть и вверх ногами, вставленное в него удостоверение, на котором значилось другое имя и было указано, что он – сотрудник военной контрразведки.
Дзен пристальным долгим взглядом посмотрел молодому человеку прямо в глаза.
– А вы приметливы, ничего не упускаете, – сказал он. Сиро небрежно пожал плечами.
– Может, поэтому я и стал писать компьютерные программы. Все дело в деталях. Это, кажется, действительно мой конек.
Он бросил на Дзена язвительный взгляд.
– А вы так-таки не знали, что тайная полиция гоняется за моим дядей?
– Во всяком случае, меня об этом не уведомили, – невозмутимо ответил Дзен. – SISMI не славится своей готовностью сотрудничать с другими службами. Но нередко ведутся параллельные расследования. И правая рука зачастую не знает, что делает левая.
Дзену показалось, что Сиро колебался – сделать или не сделать по этому поводу некое остроумное замечание, вероятно, политического свойства, – но, видимо, решил воздержаться.
– Как он выглядел? – спросил Дзен.
Сиро снова пожал плечами.
– Если коротко – головорез. Сломанный нос, бритая голова, накачанные бицепсы. У меня, честно говоря, мурашки по коже побежали. Он выспрашивал маму о каком-то «месте в деревне». Она ему ответила, что у Габриэле нет другой собственности, кроме квартиры и Милане. Но что-то запало мне в голову. И только когда появились вы, я сообразил, что все время знал ответ на этот вопрос.
Дзен допил свой кофе и попросил повторить заказ для них обоих.
– Судя по всему, ваш дядя может стать главным свидетелем в очень сложном деле, которое мы расследуем, – Сказал он. – Мы, разумеется, хотели бы как можно скорей с ним поговорить, но, скажу откровенно, мы еще и опасаемся за его жизнь.
– Думаете, ему грозит опасность?
– Я в этом уверен.
– А секретная служба? Она на стороне защиты или нападения?
Дзен долго сидел, уставившись в пол и ничего не отвечая, потом наконец признался:
– Я не знаю ответа на этот вопрос.
Сиро кивнул.
– Просто я не хочу, чтобы с дядей Габриэле случилось что-то плохое. Мы теперь не так часто с ним видимся, но он всегда был очень добр ко мне. Может, это и глупо, по я боюсь оказаться предателем по отношению к нему, если он не желает, чтобы его нашли.
