Этот эпизод из «Сокровенного сказания» также свидетельствует о том, что Зучи все же прибыл к Чингисхану и встречался с ним после захвата Ургенча. Наверняка отец и старший сын говорили о том, как управлять городским населением Хорезма, как общаться с соседними государствами, и последнему были даны конкретные указания по этим вопросам…
С. Товуудорж[95]
Верховный судья Великого Монгольского Улуса Шигихутуг. Современная монгольская живопись
Коль скоро в других средневековых нарративах по этому вопросу (был ли Зучи в ставке отца в Таликане в 1221 году. – А.М.) никаких сведений не имеется, то выбирать нам предстоит между точками зрения Рашид ад-дина и анонимного автора «Сокровенного сказания». В данном случае выбор предельно простой. Верна информация последнего. Во-первых, он был современником Чингисхана и Зучи-хана и получал информацию о происходивших событиях, если сам не был их свидетелем, от хорошо осведомленных людей. Во-вторых, в отличие от Рашид ад-дина, он приводит подробности встречи, которые, если они не имели место, никому бы не пришло в голову выдумывать…
Итак, летом 1221 года в Таликане произошло совещание Чингисхана и его сыновей. После его окончания Цагадай, Угэдэй и Тулуй остались с отцом, а Зучи ушел на Иртыш. Причем в цитированном ранее отрывке из «Сборника летописей» Рашид ад-дина прямо говорится о том, что сделал он это вопреки приказу Чингисхана, который-де велел ему завоевать Дешт-и Кипчак и чуть ли не всю Восточную Европу. Не выполнив этого повеления, Зучи якобы вызвал гнев отца, который даже решил казнить ослушника. Здесь все или неверно, или перепутано. Совершенно очевидно, что Зучи-хан не мог самовольно уйти с приданным ему войском. Такой поступок стоил бы ему головы… Значит, его уход был санкционирован отцом…
По моему мнению, Чингисхан поставил перед Зучи-ханом две задачи: во-первых, подчинить кипчакские племена, обитавшие к западу от Балхаша; во-вторых, создать систему управления на территории Казахстана, уже включенного в Монгольскую империю. Именно этим он и занимался, пока Чингисхан, разгромив в ноябре 1221 года на берегах Инда войско… Джелал ад-дина, неторопливо возвращался обратно в Монголию…
И. Ундасынов[96]
В битве под крепостью Бамиан поразили стрелою Мао-Тукана (Мутугэн. – А.М.), сына Цагадая, который был любимым детищем Чингисхана и которого Цагадай сделал своим наследником; от этой раны тот скончался.
Чингисхан по этой причине соизволил поспешить с ее завоеванием. Когда он захватил крепость, то отдал приказ, чтобы убивали всякое живое существо из любого рода людей и любой породы скотины, диких животных и птиц. Не брали ни одного пленного и никакой добычи и превратили бы город в пустыню и впредь его не восстанавливали, и чтобы ни одно живое создание в нем не обитало! Эту область наименовали Мао-Курган. До настоящего времени ни одно живое существо там не обитало, и она по-прежнему является пустопорожним местом.
Затем он издал приказ, чтобы никто не доводил до слуха Цагадая этого события. Когда тот прибыл и потребовал сына, отговорились тем, что он-де ушел в такое-то место. После этого однажды все сыновья были налицо. Чингисхан притворно начал сердиться на них, обернулся к Цагадаю и соизволил сказать: «Вы не слушаетесь моих слов и постановлений!»
Цагадай испугался, встал на колени и сказал: «Если я переиначиваю твои слова, пусть я умру!»
Затем Чингисхан соизволил сказать: «Сын твой Мао-Тукан убит в битве, я повелеваю тебе, чтобы ты не плакал и не горевал и в этом отношении не ослушивался моего слова!»
От этого обстоятельства тот [Цагадай] стал вне себя, не имея ни сил терпеть, ни дерзновения на то, чтобы ослушаться его приказа. Он терпеливо переносил жжение сердца и печени и не заплакал, а по-прежнему занимался едою и питьем. Спустя некоторое время он вышел в степь под предлогом малой нужды и тайно всплакнул, чтобы стало немного легче; вытерев глаза, он вернулся назад.
Много раз в своей жизни Чингисхан плакал прилюдно – в страхе, в гневе и в печали, но перед лицом смерти человека, которого он любил более всех других, он не позволил себе и своим сыновьям проявить свою боль в слезах и скорби.
Когда бы Чингисхан ни испытывал сильное личное горе, он обращал всю его силу в ярость битвы. Убивай, а не скорби. Никто из жителей долины (где находилась крепость Бамиан. – А.М.)… не выжил.
Джек Уэзерфорд[97]
После того Чингисхан вместе с сыновьями и войсками проводил лето в предгорьях Таликана. В это время султан Джелал ад-дин был в Газнине; к нему присоединился с сорока тысячами всадников Хан-мелик… и Сейф ад-дин Аграк, тоже из числа туркменских эмиров, с сорока тысячами людей, точно так же к нему присоединились и окрестные огузские эмиры.
История Хан-мелика была такова: в то время, когда Чингисхан отправил непосредственно следом за султаном Мухаммедом Джэбэ и Субэдая (Зэва и Субэдэя. – А.М.) и вслед за ними послал Тукучар-бахадура (Тохучар-батора. – А.М.), упомянутый Хан-мелик, вследствие того что обстоятельства султана окончательно пошатнулись и он считал бессмысленным пребывание в Мерве, ушел со своим войском и подчиненными к пределам Гура и Гарча, (оттуда) он отправил посла к стопам Чингисхана.
Чингисхан дал ему срок и повелел, чтобы, когда Джэбэ, Субэдай и другие войска дойдут до его области и народа, они не причинили бы им вреда. По этой причине, когда Джэбэ и Субэдай дошли до области (Хан-мелика), они не тронули ее и прошли (дальше). Тукучар, который шел следом за ними, переиначил приказ и посягнул на эти области, как и на другие области и местности…
Хан-мелик послал к Чингисхану посла (с словами): «Я (в свое время) советовал султану Хорезмшаху (подчиниться тебе), он не внял (сему). Злая судьба заставила его противиться тебе, пока он не испытал то, что испытал. Я, раб, перед этим послал к тебе, изъявил покорность и сказал, что я буду служить тебе от искреннего сердца и что я отстал от султана. Теперь Джэбэ-ноён пришел и прошел, не обижая. Следом за ним пришел Субэдай-ноён и точно так же прошел, не причинив вреда. За ними пришел Тукучар, и сколько ни говорили (ему) гурцы, что мы-де покорны, он не внял, угнал много народа и таракчиев и вступил в войну с народом, пока не был убит. Куда же девались хорошие люди у державы Чингисхана, что он послал подобных невежд на великие дела!» И послал с послом несколько кусков тканей по установленному правилу (в подарок).
Так как он (Хан-мелик. – А.М.) был не уверен, каковы будут (последствия) дела Тукучара, и в то же время услышал, что султан Джелал ад-дин после кончины отца прибыл в Газнин, которая перед этим была ему назначена отцом (в удел), и со всех сторон к нему собралось войско, – он тайно послал к султану Джелал ад-дину (известие): «Я-де хочу прийти к тебе!»
Чингисхан же в это время, ради надзора и охраны дорог на Газнин, Гарчистан, Забул и Кабул, послал Шики-Кутуку (Шиги-хутага. – А.М.) с несколькими другими эмирами, как то: Такачак, Мулгар, Укар-Калджа, Кутур-Калджа, с 30 тысячами людей в те пределы, чтобы они по мере возможности покорили те страны, а также были сторожевым войском, с тем чтобы он сам и его сын Тулуй-хан могли свободно заниматься завоеванием владений Хорасана.
Хан-мелик находился близко к тем областям, где были Шики-Кутуку и то войско. Они считали его покорным им, он же тайком послал к султану Джелал ад-дину (сказать): «Пусть султан будет на привале в Перване, чтобы я присоединился (там) к нему». Многочисленному сборищу (тюрков) канлыйцев, которые находились в тех пределах, он послал точно такое же уведомление, зовя их к вышеупомянутому месту. И сам внезапно выступил согласно этому решению.
От караульного отряда Шики-Кутуку пришло известие, что Хан-мелик выступил с подчиненными и приверженцами к султану Джелал ад-дину.
Шики-Кутуку тотчас вместе с войском, пустившись в погоню за ним, настиг его, и был удобный случай напасть на него, но из осторожности (Шики-Кутуку) остановился до раннего утра, чтобы сразиться, когда станет светлее.
Хан-мелик проскакал всю ночь и на рассвете соединился с султаном в местности Перван, которая была условленным местом (сбора). Канлыйцы и другие войска все прибыли туда согласно назначенному сроку. Собралось многочисленное войско.
За несколько дней до этого Такачак и Мулгар, которые были вместе с (Шики) – Кутуку-ноёном, совместно с несколькими другими эмирами осаждали крепость Валиан и вот-вот должны были ее взять.
Султан Джелал ад-дин, оставив обоз и тяжесть в Перване, совершил на них набег с войском и убил около тысячи человек из монгольского передового отряда. Так как монгольское войско было малочисленным, оно, переправившись через реку, остановилось на той стороне реки. Обе стороны начали стрелять друг в друга стрелами. Ночью монгольское войско снялось и ушло к Кутуку-ноёну и вторично пошло в погоню за Хан-меликом.
