распорядился?
— Сразу же. С первой тренировки. — ответил Ваня и подтолкнул к лестнице, поторапливая.
Кира вышла на морозный воздух и почувствовала, как холод тут же пробрался под одежду.
— Странно. Я думала он меня не замечал. Первые полгода так точно. — Пробурчала под нос девушка.
— Конечно замечал. — громко возразил Игнат. — он тебя даже в пример ставил особо ленивым.
Кира подняла глаза и в изумлении уставилась на мальчиков.
— Да вы меня разводите. — Собиралась вскрикнуть, но изо рта вылетел лишь жалкий писк. Ребята переглянулись и синхронно отрицательно показали головой. — Или мне это снится. Или у меня бред. — Добавила девушка, глядя на мальчишек, пытаясь отыскать на их лицах признаки обмана. Однако те выглядели искренне удивленными ее заблуждениям.
Кира пожала плечами и собиралась уже развернуться, когда прямо за Ваней заметила движение. Сердце уже привычно сжалось при виде короткого ёжика черных волос. Игорь вышел из спорткомплекса и, не глядя на тройку, застрявшую у входа, быстрым шагом отправился в сторону парковки. Кира проследила за ним затуманенными глазами и увидела, как он надевает на голову шлем, садится за руль огромного черного монстра (прям под стать хозяину) и заведя двигатель, громко газует и резко трогается с места. Секунда, и парень скрывается за поворотом, а Кира лишь растерянно хмурится. На возмущение, обиду или злость нет сил. Но… Черт возьми, он называл её богатенькой дурочкой, обвинял, швырялся в неё оскорблениями на этой почве, а сам при этом рассекает по городу на дорогущем байке.
Мда… очень мило. И непонятно, о чем он тогда говорил?
Наверное, она просто больна и все кажется немного странным. Да. Она даже не станет об этом размышлять сегодня, на мыслительной процесс не осталось ресурса. Дойти бы домой и ладно.
Кира взяла рыжих под руки и поплелась домой, отчаянно борясь с тошнотой и неожиданно скрутившей горло болью. Мечтая лишь о горячем чае, горсти жаропонижающих и теплой постели.
А дома ее ждал термометр с отметкой 40. Прохладный компресс, теплый чай и много маминого ворчания по поводу "дурацких" тренировок и поздних прогулок с Андреем по морозу.
После — семейный врач, приехавший посреди ночи по маминому звонку, диагноз ангина и множество лекарств и уколов.
Ночи, дни на долгих пять суток слились воедино, наполненные, режущей болью в горле, отвратительным на вкус раствором Люголя, жутко болезненными уколами антибиотиков, бесконечно скачущей температурой и беспокойными снами.
Снами, в которых то и дело между абсурдно-абстрактными метафорами проскакивали черные глаза на худом лице, кажущиеся огромными серыми дырами, готовыми в любую секунду поглотить Киру. Тонкие губы, метающие в неё острые кинжалы неясных обвинений. А потом почему-то целующие ее.
Руки, скользящие по телу, приказывающие не сопротивляться. Трепет внутри и сладкое предвкушение того, что непременно обернется горьким послевкусием. А после — сжимающие горло крупные ладони, лишающие способности дышать, причиняющие боль.
Все эти сны Кира с тяжелым сердцем списывала на болезненный бред и высокую температуру. Но когда ее приходил навещать Андрей, почему-то снова и снова испытывала чувство вины.
Она вроде бы не сделала ничего плохого. Но внутри, в глубине души произошел какой-то внутренний разлом. Можно сколько угодно спихивать все на бред, но Кира знала, что сны — это ничто иное как отражение подсознательных желаний и страхов. А значит… Значит в своих снах и мыслях она уже предала Андрея.
Андрей окружал девушку заботой, она — отводила глаза. Целовал, она — притворялась спящей. В один из таких вечеров Андрей с загадочным видом протянул ей некую толстую папку.
— Что это? — слабым голосом спросила Кира. Андрей молчал, таинственно поигрывая бровями.
Кира отрыла папку и достала бумаги. Верхний документ — прошнурованный толстый талмуд, на котором крупными буквами значилось «Устав Благотворительного фонда Киры Виноградовой».
Горло сжалось. Кира быстро заморгала и посмотрела на Андрея:
— Что это, Андрей? — в хриплом голосе паника и боль. Улыбка Андрея сползает и лица, он не понимает, почему его девушка так отреагировала, и торопится объяснить:
— Я подумал… Ты хотела помочь Матвею, тебе нужны определенные полномочия. Имея фонд, ты можешь сама собирать деньги на его лечение и на содержание сайта. Можешь делать все что угодно — искать усыновителей, искать финансирование, организовывать благотворительные мероприятия. Все, что угодно…
Андрей договорил и опустил плечи. Расстроенно нахмурился.
А Кира почувствовала, как сердце рвется из груди, будто обожжённое огнем, а глаза наполняются слезами. Она медленно моргнула, глядя на парня, не заметив торопливо скользнувшей по щеке слезы.
— Эй, Кирюш, ты что? — спохватился Андрей. — Почему ты плачешь? Черт. Я думал… Черт. Я думал, это возможность…
— Нет-нет, Андрей, ты прав. — Перебивает дрожащий, полный слез голос — Это… возможности. Да. Спасибо тебе. Я просто, не ожидала. Это я так… растрогалась. Прости.
Кира пытается улыбнуться сквозь слезы. Она заставляет мышцы лица растянуться в жалком подобии благодарной улыбки.
Но при этом ей хочется удавиться. Ударить себя головой о стену. Разорвать себе грудную клетку и выпустить это гадкое, едкое, раздирающее чувство. Чувство, которому даже нет название. Ей больно, ей плохо от осознания того, что она совершает ошибку за ошибкой. От того, что она идет куда-то не туда. Рвется всем сердцем куда-то во тьму, все дальше удаляясь от света, от того что правильно и понятно.
Почему она не может просто любить Андрея? Просто быть его половинкой. Парой для идеального Андрея! Доброго, великодушного, ласкового, нежного, внимательного. Это же так просто. Быть парой для такого человека — это же… это проще, чем дышать…
Куда ее несет? Почему? Как все это исправить?
Сможет ли она вернуться на правильный путь?
А главное, хочет ли?
Глава 26
Спустя неделю болезнь была окончательно побеждена. Кира чувствовала себя снова бодрой и полной сил. Постельный режим был отменен, и Кира со свойственной ей ответственностью взялась нагонять пропущенную учебу.
В перерывах между изучением скучных параграфов по философии и социологии, изучала правовые аспекты работы благотворительных организаций. Она планировала начать сбор средств на нужды детского дома и отдельно на лечение Матвея, но как это делается абсолютно не была осведомлена. Кроме того, в планах было проведение благотворительного концерта, на который будет приглашено телевидение. В их дет. доме был музыкальный руководитель, и многие дети умели играть на фортепиано и скрипках. Больше инструментов, к сожалению, не оказалось, но это не главное. Главное, что детям есть что показать. Талант и усердие не могут не привлечь внимание потенциальных усыновителей. Только вот средствами ее фонд пока не располагал, а значит ей нужно
