— Нет, я зиму не люблю: холодно, скучно. А я еще и покупаться успею, а коль повезет, так еще и позагораю. Я уже весь там… Сегодня долго засиживаться не буду строго до 18:30, и баста! Сейчас я на обед, а потом скроюсь подальше от начальства на территории. Мало ли что, а мне завтра билеты брать.
— Не взял еще?! Если хочешь, могу помочь. У меня знакомая в билетных кассах работает.
— Да нет, спасибо. В том направлении проблем с билетами нет. Это не юг, не Москва… Глухомань. А не брал их специально — у нас до последнего дня неизвестно — уедешь или нет. То теракт, то события в Чечне, то выборы… Но, слава Богу, повезло…
— Во! Чуть не забыл! Хорошо, что ты напомнил. О Боге… Тебя там, у твоего кабинета опять этот поп караулит. Уже час сидит. Я ему сказал, что ты кражу оформляешь, но он настойчивый, не уходит. Я ему: не ждите, он завтра в отпуск отбывает, а он… Ты куда?
Я на цыпочках подкрался к двери дежурки и выглянул наружу. Коридор был пуст.
— Петрович, — сказал я шепотом. — С этого и надо было начинать! Ты даже не знаешь, что это за человек!
— Знаю, знаю, о ваших похождениях анекдоты рассказывают. Как о Штепселе с Тарапунькой.
— Тебе смешно, да?! Петрович, я тихо сваливаю, позже позвоню. Ты мне скажешь, когда он уйдет. Придумай что-нибудь… Скажи, что я погиб при исполнении, что меня перевели в Москву на должность министра МВД, что меня преступники в заложники на месяц взяли… В общем, не выдай, Петрович! Все, я побежал. Если сумеешь его сплавить, с меня перед отбытием «пузырь».
Стараясь не скрипеть дверьми, я выскочил в коридор, высунул голову на улицу и, не заметив ничего подозрительного, быстро пошел прочь. Не успел я сделать и десятка шагов, как знакомый голос у меня за спиной окликнул:
— Коля!
Сделав вид, что ничего не слышу, я ускорил шаг.
— Николай! — бас набирал силу. Я перешел на спортивную ходьбу.
— Куницын! — в голосе почувствовалась угроза.
Остановившись, я поднял руки над головой и медленно обернулся. Разумовский, облаченный в свою неизменную рясу, возвышался на крыльце отдела и укоризненно качал головой. Жизнерадостно улыбнувшись, я развел руками:
— А я иду, ничего не слышу…
— У меня к тебе дело, — вместо приветствия заявил неугомонный иерей.
— Серьезное.
— Нет проблем, — легко согласился я. — Но не на улице же будем обсуждать?.. Айда в отдел, там, в кабинете и поговорим.
Разумовский с подозрением посмотрел на меня. Я сделал несколько шагов в сторону отдела и поторопил:
— Проходи, проходи, а то ты меня уж совсем за негостеприимного хозяина держишь.
Отец Владимир кивнули, вошел внутрь отдела. Едва дверь за ним захлопнулась, я развернулся и что было сил бросился бежать. Так я не бегал давно. Сказать по правде, в этом отношении я себя изрядно запустил. Но что делать, если времени частенько и на обед не хватает, не то что на спорт. Через пять минут у меня закололо в боку, через десять я заметно сбросил скорость, а через пятнадцать рядом со мной пристроилась старенькая и обшарпанная «пятерка», старательно выдерживая со мной один темп. Я засопел и прибавил скорости.
— А ты отъявленный мерзавец, — спокойно заметил сидевший за рулем Разумовский.
— Мерзавец, — согласился я на бегу, — мерзавцы тоже в отпуск хотят. Им тоже отдых нужен. А другие мерзавцы хотят им помешать. Что делать? — и сам себе ответил: Бежать. Что в прямом смысле и делаю…
— У меня очень серьезная проблема.
— … Бег также позволяет поддерживать спортивную форму. Благотворно влияет на нервную систему, оздоравливает, укрепляет организм…
— Без твоей помощи мне не справиться.
— … Особенно полезен бег трусцой. Разумеется, до обеда. Потому я…
— Посмотри, кто сидит у меня в машине на заднем сиденье.
Я искоса взглянул.
— Девочка. Здравствуй, девочка.
Это действительно был ребенок. Лет шести, с роскошными белокурыми волосами и огромными голубыми глазами на невинном круглом личике. Серьезно и изучающе глядя на меня, она потрогала Разумовского за плечо:
— Почему дяденька бежит?
— Дяденька спортом занимается, ответил иерей. — Здоровье бережет.
— По-моему, он от нас убегает… Он нас боится?
Я остановился и, с трудом пытаясь отдышаться, склонился к окну машины:
— Дяденька ничего не боится, малыш. Дяденька торопится уехать в деревню, к коровкам, овечкам, птичкам… И так этого дяденьке хочется, что он торопится со всех ног.
— Вот, — обиженно сказала девочка иерею, ты говорил, что он смелый и добрый волшебник, который найдет моих маму и папу, а он мне рожи корчит!
— Не корчу я рожи, — запротестовал я, — я отдышаться пытаюсь… Понимаешь, маленькая, волшебникам тоже иногда требуется отдых. Они так устают, разнося подарки, что изредка… раз в три года ездят отдыхать. К озеру, на травку, к курочкам, уточкам…
— Мама говорила, что волшебники не разносят подарки, подарки мамы делают, а волшебники помогают людям, которым плохо. А если ты уедешь, мне никто не поможет.
— Как не помогут? Помогут. Сейчас этот негодя… дяденька отвезет тебя в дом, где живут одни… к-хм… волшебники. ИДН называются. Они оформят тебя, дадут запрос… В смысле — найдут твоих родителей…
В огромных синих глазах заблестели слезы. Забравшись, самый угол, она тихо и жалобно сказала Разумовскому:
— Ты говорил, что он поможет… Он не хочет…
Отец Владимир молчал, закусив губу. Я неловко топтался на месте, томимый нехорошими предчувствиями. Инстинкт повелевал мне повернуться и продолжить путь к долгожданному месяцу свободы и наслаждений. Я вздохнул и спросил:
— Где ты ее нашел?
— У метро, ответил иерей. — Она объедки собирала.
* * *
С удивлением взглянув на девочку, я впервые заметил, что одета она в старое, разодранное платье, руки и ноги покрыты царапинами, а туфель нет и в помине.
— Н-н-да… Потеряшка… Дела, — почесал я в затылке. А почему именно ко мне? Почему не в детский спецприемник? Родители, наверное, уже обыскались.
Разумовский настороженно оглянулся на плачущего ребенка, высунул голову в окно машины и поманил меня пальцем. Недоумевая, я приблизился и наклонился, подставляя ухо.
— Убиты ее родители, прошептал иерей, а она из интерната сбежала после того, как ее украсть пытались. Такие вот дела. Ей опасность грозит. О смерти родителей она не знает. Напугана.
— А ты как об этом?
— Позвонил в интернат, в отделение милиции, на территории которого она жила… Их застрелили во время ограбления квартиры. Ее отец был известным археологом. Международного уровня. Мать домохозяйкой…
— А не придумывает она с похищением, может ей просто в интернат возвращаться не хочется? Родственники у нее есть?
— Бабушка. Но она инвалид, самой уход нужен, не то что опеку над ребенком доверять. У нее-то девочка и была в гостях, когда произошла эта трагедия… И знаешь, Коля, что-то подсказывает мне, что не обманывает она. Есть у меня предчувствие, что ребенка нужно защитить.
Я посмотрел в бездонное голубое небо, тоскливо взглянул на одевшиеся в красно-желтые одежды клены, полюбовался видневшейся в конце проспекта зеленью лесопарка…
— Коровки, сказал я жалобно, овечки… Уточки, рыбки…
Открыл дверцу машины и сел на переднее сиденье, рядом с Разумовским. Иерей улыбнулся в аккуратно подстриженные усы и включил зажигание. Мотор заурчал, и машина тронулась с места.
— Дядя Коля, Вы останетесь с нами, — раздался позади робкий голос.
Я буркнул что-то невразумительное.
— Вы будете меня защищать?
Часы на приборной доске «Жигулей» показывали четыре часа тридцать минут. Через два часа начинался мой долгожданный отпуск. Я с трудом оторвал взгляд от циферблата и вздохнул:
— Буду.
— И не вернете меня воспитательнице Соне? И меня больше не будут обижать? Вы поколдуете, и все будет хорошо?
Слева от меня раздалось радостное похрюкивание паршивец Разумовский от души веселился. Я набычился и кивнул:
— Наколдую, наколдую…
— А как Вы будете чудеса делать? — Девчушка уже забыла про слезы и неудержимо болтала. Как старик Хоттабыч? Волосы из бороды будете рвать?
— Буду, — пообещал я, пристально глядя на бороду иерея. — Сначала бороду стану рвать, потом уши, потом…
— Куда едем? — спросил Разумовский, уверенно направляя машину к моему дому.
— Ко мне, — вздохнул я. — Не в отдел же с вами тащиться… Я хоть поем толком впервые за день.
— Дядя Коля, — сообщила девочка. А дядя Андрей сказал, что вы мне мороженое купите… И книжку почитаете.
— Почитает, — ответил за меня Разумовский. Только прежде покормит тебя. Перед мороженым ты должна будешь съесть большую тарелку супа и… Что у тебя на второе?
— Котлета, — мрачно сообщил я. — Одна. Я в отпуск собирался и ничего не покупал. — Это плохо, серьезно заметил иерей. Сейчас заедем в магазин и купим продукты. Ребенку требуется хорошее питание.
