пчелы деловито кружили среди шипов. Дальше вверх по пологому склону был подлесок из деревьев, а еще дальше она разглядела крыши Джолиф-корта, усадьбы местного феодала, спрятанной в складке земли. Позади снова были предгорья, а затем Даунс на горизонте. Только что, одну минуту назад, они с Гарри наслаждались солнышком, разглядывая панораму, а в следующую клубы тумана стлались уже прямо перед ними.
София посмотрела справа от себя — в стороне от быстро исчезающей полоски земли, лишь в несколько метров шириной, не было ничего, кроме тумана. Смыкаясь, он был скорее белым, чем серым, но тем не менее непрозрачным. При этом не было ни малейшего дуновения ветерка, чтобы разогнать его. Туман, должно быть, шел с моря.
Гарри сказал взволнованно:
— Мама, посмотри!
— Да, дорогой. — Она направила Шехерезаду влево, чувствуя беспокойство кобылы. — Мы поедем в другую сторону.
Было невозможно повернуть обратно в ту сторону, откуда они приехали: там на них широким изгибом надвигался берег. А по другую сторону, оттуда, где находился Бирлинг Гэп, катился вал морской пены. Все, что им теперь оставалось, это двигаться вдоль линии тумана, который угрожал обрушиться на них.
Гарри обеспокоенно спросил:
— Мама, мы можем ехать быстрее?
— Нет, любовь моя. Я не хочу, чтобы Шехерезада попала ногой в яму. — Она дала себе обещание никогда не ездить быстрее, чем рысью, верхом с Гарри.
София замедлила темп, когда поняла, что убегать от тумана бесполезно. Было бы приятнее остановиться в каком-нибудь укрытии, но когда видимость окончательно исчезла, и осталось всего несколько низкорослых колючих кустов утесника, похожего на призрак в тумане.
Сквозь последний слабый просвет во влажном воздухе она заметила на небольшом расстоянии впереди рощу, которая показалась знакомой, и направила кобылу в ту сторону.
Гарри плотнее прижался к матери.
— Мы подождем здесь? Может, нам сыграть в игру?
Она подумала о трехдневных туманах, которые приходили с пролива в самое плохое время года.
— Мы можем сильно промокнуть, если останемся здесь. — Она наклонилась и застегнула верхнюю пуговицу его куртки. — Пригнись и держись за гриву Шехерезады. Я собираюсь спрыгнуть. — Она соскользнула на землю. — Я хочу, чтобы ты переместился в седло и держался за луку. — София подхватила подушку, когда та упала. — Дай я подсуну это тебе под руки. Теперь держись крепко обеими руками.
— Я еду верхом. Сам! — Гарри был взволнован.
Шея Шехерезады трепетала под пальцами Софии, кобыла водила глазами по сторонам и била копытом о землю, она тоже очень сильно нервничала. Было неразумно вести ее на длинном поводу, на случай, если она неожиданно испугается и дернет в сторону. София погладила рукой мягкие ноздри лошади, а затем, подобрав поводья как раз у нее под губами, пошла вперед, внимательно глядя на землю. Кобыла успокоилась, понимая, что теперь она не наткнется на ненавистный колючий кустарник, и согласилась двигаться дальше.
С каждым шагом в тумане, напряжение Софии возрастало. Она не могла разговаривать с сынишкой, потому что должна была сохранять бдительность. Она заставляла себя делать каждый шаг на маленьком клочке видимой земли у своих ног, борясь со страхом, и чуть не завела лошадь и маленького наездника прямо вниз через вал, в меловой карьер. Она потом уже поняла, что когда вышла в лишенную характерных черт белизну, прямо перед ней не было ничего, кроме крутого обрыва.
София посмотрела на Гарри и улыбнулась ему.
— Не отвлекай меня, дорогой, я должна слушать и видеть то, что у нас впереди.
Она намеревалась продолжать идти вверх по холму, но дорога была обманчивой. В одном месте София обнаружила, что спускается вниз по меловой тропинке, покрытой предательским блеском влаги. Когда она достигла дна долины, обнаженная земля закончилась, и уже не было никакой тропинки, ведущей оттуда, только следы овец. Но ей было известно, что девять из десяти следов домашнего скота идут параллельно холмам. Она пошла поперек и повела кобылу вверх, на коротко остриженный дерн.
Десять-двадцать метров вперед. София снова остановилась. Она потеряла свое чувство направления, так как земля перестала иметь наклон. В какую сторону она теперь направлялась, к холмам или от них? Вдруг она услышала цокот копыт, стучащих по голой земле позади нее, в низине, которую она оставила несколькими минутами ранее.
Она замерла. Цокот стих, словно всадник резко остановился. Кому-нибудь другому могло показаться, что ощупью в тумане движется вол. Но она знала, что это лошадь, более тяжелая, чем Шехерезада, а значит, больше по размеру. И с всадником на спине.
Она посмотрела на Гарри. Его лицо было бледным в рассеянном свете, и крошечные капельки влаги блестели на его волосах, но он улыбнулся ей успокаивающе.
Она повернулась и снова пошла в туман, ее рука крепко держала поводья лошади, а глаза были напряженно устремлены вперед. Она могла закричать, окликнуть, кто бы это ни был. Но странно, почему наездник так не поступил? Почему он следовал за ней и почему он остановился, когда остановилась она?
Впереди замаячил склон, и у нее перехватило дыхание. Кустарник дрока. Дальше участок вереска. Их продвижение треском отдавалось у нее в ушах. Край ее одежды, влажный от травы, ударял по лодыжкам, копыта кобылы скользили на влажном дерне. Не было никакой надежды обнаружить стук копыт следующей за ними лошади.
Дрожа, София повернулась, потянулась вверх и похлопала Гарри по колену. Она приложила свои пальцы к губам, ожидая его послушного кивка, затем бросила мимолетный взгляд позади себя. Ничего не было видно, кроме белого легкого тумана. Неожиданно немного ближе, чем раньше, она уловила скрип ботинка о стремя, фырканье лошади, тяжело дышащей через ноздри. Всадник снова остановился.
Был только один выход: если они будут оставаться абсолютно неподвижными, преследователь снова начнет двигаться, разыскивать их в тумане и проедет мимо, так и не найдя их. Но она не могла поручиться за волнующуюся кобылу и маленького мальчика, что они будут хранить молчание. Есть ли впереди холм или нет, они должны двигаться быстрее.
Они пошли дальше. Сердце Софии сжималось при каждом звуке позади них; мысли, одна ужаснее другой, мелькали в ее мозгу: цыгане, конокрад, разбойник с большой дороги, контрабандист? Последний, естественно, будет стараться избегать ее. Контрабанда была процветающим занятием на южном побережье, и те, кто занимался ею, радовались туману, особенно когда должен был причалить корабль. Но остальные… Если всадник увидел их прежде, чем их поглотил туман — одинокая женщина на отличной лошади и мальчуган в качестве защиты…
Плотная фигура с раскинутыми в стороны руками выросла вдруг перед ними, и София чуть не закричала. Кобыла дернула голову вверх,
