Она могла бы сказать, что устала, что мечтает о горячем душе и глотке вина. Так оно в действительности и было. Но его умоляющий взгляд и нежная улыбка оказались более сильными аргументами, и она впустила Тобиаса в свою спальню, где он до этого еще ни разу не был. Но он смотрел только на Донату и не отказал себе в удовольствии помочь ей раздеться, хотя она протестовала, поскольку это ей было совсем уж непривычно.
Он исцеловал ее всю с головы до ног и, уткнувшись своим большим носом ей под мышку, блаженно вдыхал ее аромат.
— Ох, и вкусно же ты пахнешь! — проурчал он.
— Я же потная.
— Это — твой запах. Только не смывай его водой с мылом.
— Но у меня потребность…
Он зажал ей рот поцелуем.
— После, — зашептал он, — после делай все, что хочешь.
Она отдалась ему на супружеской кровати, где раньше с ней никто никогда не спал, кроме покойного мужа. А после этого у нее уже не было желания ни принимать душ, ни пить вино, ни курить. Она блаженствовала, лежа в его объятиях и прижимаясь к его гладкой груди.
Его губы коснулись ее лба.
— Кисуля довольна?
Она помурлыкала.
— Значит, все хорошо, Кисонька моя.
— Не все, — пролепетала она. Он сразу же насторожился.
— Как это понимать? Я сделал что-нибудь не так?
Она потянулась к нему и поцеловала в подбородок.
— Не ты, а я.
— Чепуха, Кисуленька. Ты — чудо.
— Но я тебе солгала. Когда сказала, что за тебя боролась.
Он приподнялся.
— Так ты не боролась? А я-то обрадовался.
— Не волнуйся! Все в порядке: Штольце уходит, а ты можешь оставаться. Только я за это не боролась. Он и без борьбы сдался.
Он облегченно откинул голову на подушку.
— А в чем же тут разница?
— Разве не ясно? Я совсем уже собралась сообщить ему о твоем увольнении. Но он был настолько несносен, что до этого дело не дошло. Мне, чтобы уладить отношения, пришлось бы перед ним унижаться. А к этому я была все же не готова.
— Ты ведь могла бы мне этого и не рассказывать.
— Нет-нет… — Она запнулась, едва не сказав «мой любезный». — Нет-нет, мой любимый. Конечно, я вообще-то с правдой не всегда в ладу: в деловых отношениях церемониться не приходится. Но мы с тобой не должны лгать друг другу ни в чем.
— Ты права, Кисуля. Конечно, мысль, что ты за меня борешься, была мне безумно приятна. Но знать, что ты проявила мужество, чтобы быть передо мной абсолютно честной, — это ведь еще лучшее ощущение.
В воскресенье приехали в гости Христиан и Крошка Сильви. Доната познакомила их с Тобиасом, и они посчитали абсолютно нормальным, что она его приютила. Все трое молодых сразу же составили дружную компанию. Тобиас флиртовал с Сильви, которой это доставляло явное удовольствие, а во время позднего завтрака завязалась непринужденная беседа.
— Значит, подружка тебя из будки выставила, — сказал Христиан, принимаясь за приготовленное к завтраку яйцо. — Вот беда-то! Мое счастье, что со мной ничего подобного случиться не может.
— Я бы на твоем месте не был в этом так уверен, — ответил Тобиас. — Кстати, это была не будка, а вполне обустроенная квартира.
— И все же уверенность у меня есть! Я в принципе против того, чтобы жить у подружки.
— Мне иногда кажется, что он просто женоненавистник, — произнесла Крошка Сильви таким тоном, словно представляет обществу редкого зверя почти вымершей породы.
— Брось трепаться! — отреагировал на это Христиан с грубоватой бесцеремонностью, естественной для отношений между братом и сестрой.
— А иначе, — продолжала Сильви, — он бы хоть чуть-чуть побольше беспокоился обо мне. Представляете? Я и вижу-то его почти исключительно в те дни, когда мы навещаем тетю Донату.
— Так ты же всего-навсего моя сестра.
— Всего-навсего сестра! Вы только послушайте! — Она повернулась к брату. — Мог бы куда-нибудь меня пригласить.
— Зачем? — поинтересовался Христиан.
— А что если мы втроем пройдемся в дискотеку «П-1»? — предложила Сильви.
— Сожалею, — улыбнулся Тобиас, — но это не по моей части. Я никогда не хожу на дискотеки.
— Почему же? Непонятно.
— Я, видимо, уже вышел из этого возраста.
— Ну, в «П-1» можно встретить мужчин и за тридцать.
— Давай лучше пойдем в кино, — предложил Тобиас — Или, может, в театр. А можно и в ресторан. Как?
— О, это с удовольствием. Когда?
— Я тебе позвоню, — пообещал он, добавив: — Как только у меня выдастся свободное время. Надеюсь, ты сможешь ненадолго освободиться?
Она просияла.
— Для тебя — определенно!
Христиан вернулся к ранее затронутой теме.
— Скажи, а почему, собственно, подружка тебя вышвырнула? — осведомился он.
— Ревность.
— А, вот оно что. Вполне понятно. Все девчонки ревнивы.
— Только не я, — заявила Сильви.
— Ты в первую очередь, — возразил брат.
После завтрака они решили прогуляться по близлежащим лугам вдоль реки Изар. В предшествующую ночь прошел снег, и казалось, что дороги, деревья и кусты на речном берегу осыпаны белой пудрой. Солнце сияло на светлом, почти бесцветном небе, покрывая глянцем близлежащий ландшафт.
Случайно или, может быть, по инициативе Крошки Сильви получилось так, что трое представителей младшего поколения — Крошка Сильви в середине, молодые люди по бокам — пошли вперед, а Доната и Сильвия-старшая — за ними. Поскольку сестры обулись в прогулочные туфли на высоком каблуке, разрыв между тройкой и парой все более увеличивался.
Христиан набрал в ладони снегу. Чтобы слепить снежок, его оказалось недостаточно, и тогда он сунул снег сестре за ворот. Она вскрикнула, выбранила его со смехом, а в отместку попыталась размазать снег по лицам Христиана и Тобиаса. Они гонялись друг за другом, хватая на бегу с земли горсти снега и являя собой веселое зрелище.
— Словно дети, — заметила старшая Сильвия. — И Тобиас один из них. — Доната не ответила. — Тебе не бросилось в глаза, что он сразу же нашел общий язык с Христианом и Сильви?
— Что же тут особенного? — равнодушно спросила Доната.
— Они почти ровесники, не так ли? — продолжала подкалывать сестру Сильвия.
Доната вновь промолчала, а Сильвия гнула свою линию:
— Я, конечно, понимаю, что он тебе нравится. Именно потому, что так молод. И все же тебе следовало бы от него отцепиться. Он — человек другого поколения.
Донате это, наконец, надоело.
— Знаешь, Сильвия, если мне потребуется твой совет, я обращусь к тебе, как к человеку, полностью заслуживающему моего доверия. А до этого, будь добра, прибереги свои советы для других. Договорились?
