Понимание происходящего появилось в глазах Меркера.
«На что ты намекаешь?»
«Ни на что, приятель, вовсе ни на что», — успокаивающе произнес Дуфте. «Ни на что, мой старина послед», — добавил он пониженным голосом.
Остальные рассмеялись.
Меркер подозрительно огляделся. «Ну смотри, Дуфте, или я сделаю пробор на твоей голове своим ботинком».
***
«Если дела и дальше так будут идти, то на Рождество нам быть в море», — сказал Цайтлер.
Радемахер пожал плечами. «Ну и что из этого? У нас на борту есть рождественская елка».
«Ври, да не завирайся».
«Клянусь всеми святыми! Она искусственная — складывается, как зонтик. Я видел картонную коробку. Спроси рулевого, если мне не веришь».
«Это для нас ВМФ расстарался», — сказал Ульманн. К моему удивлению, гардемарин продолжил и выдал кое-что из своего рождественского опыта. «В моей предыдущей флотилии у нас всегда на Рождество происходили какие-то неприятности. На Новый Год тоже. В прошлом году это был моряк, старшина. Он выдал свой маленький фокус около полуночи накануне Рождества. Русская рулетка. Приложил пистолет к своей голове и нажал курок, пока мы стояли вокруг, разинув рты. Конечно, сначала он вытащил магазин с патронами, но забыл проверить, нет ли патрона в стволе. Отстрелил себе затылок — вы никогда не видели такого безобразия».
Промах этого старшины вызвал в памяти Хайнриха другой случай. «Я знал одного парня, который отстрелил себе лицо. Это был канун Нового Года. В это время я еще служил на патрульном корабле. У нас у всех было изрядно выпивки. Точно в полночь один из старшин вышел на палубу со звуковой гранатой — старого типа, с запалом, который надо поджигать. Он облокотился на леера, приложил сигарету к запалу и подул на нее. Проблема была в том, что затем он перепутал свои руки — швырнул окурок в море, а звуковую гранату поднес к лицу. Сделал из себя настоящее крошево, должен вам сказать».
Я не стал ждать других подобных историй. Обеденный стол старшин неожиданно окружили закаленные псы войны, которые вели себя так, будто их взрастили на сыром мясе.
***
Инструктаж гардемарина в кают-компании. Мы могли слышать, как старший помощник произносит: «… пал смертью храбрых в атаке на конвой».
Командир раздраженно поднял глаза вверх.
«Пал? Чертовски глупо выражаться таким образом. Чем он занимался, путешествовал? Я видел много фотографий павших героев. Падение не улучшало их вида, поверьте мне. Почему бы не сказать прямо, что бедняга утонул? Я просто зверею, когда читаю эту ерунду, которую пишут про нас. Делают из нас компанию садистов, которые находят удовольствие в наблюдении за тонущими судами».
Он выпрямился и направился к своей койке. Минутой позже он вернулся с газетной вырезкой. «Вот здесь то, что я имел в виду — я сохранил это специально для вас. «Ну, Номер Первый, дело сделано. Еще 5000 регистровых тонн на наш счет, но завтра у моей жены день рождения — жаль, что нам не удастся подбить еще один, чтобы отметить этот случай». Старший помощник понимающе улыбнулся, а Командир растянулся на своей жесткой койке, чтобы перехватить немного так нужного сна. Всего час спустя он почувствовал на своем плече руку. «Корабль ко дню рождения, Командир!» Мгновенно Командир вскочил на ноги. Все произошло, как в исправном часовом механизме. «Аппараты 1 и 2 готовы к стрельбе!» Обе торпеды достигли цели. «По меньшей мере 6000 тонн», — сказал Командир. «Довольны своим подарком ко дню рождения?» — спросил Номер Первый. «Восхищен», — ответил Командир, и лицо его старшего помощника просияло».
Старик просто раскалился добела. «И вот этим они пичкают публику на родине. Да от этого просто тошнит. Тевтонские карикатуры против британских недоумков — вот вам официальная картинка».
***
Повсюду кислое выражение на лицах. Апатичные лица с отпечатком отвращения, возбуждения и обиды.
Тяжело было представить себе существование сухой земли, уютных домиков, гостиных, мягких огней, теплых печей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все собрались вокруг стола в кают-компании для ежедневного ритуала выжимания лимона, самоназначенный хор, который постепенно приобрел ритуальный характер. В наших мыслях назойливо маячили образы жертв недостатка витамина C. Я вообразил себе кружок пострадавших от цинги пугал, болезненно жующих твердые корки своими беззубыми ртами.
Каждый из нас разработал свой собственный способ поглощения сока. Стармех начинал с того, что разрезал лимон на половинки. Беззаботно, как будто бы он собирался провести целый вечер за этим занятием, он раздавливал клетки с соком при помощи рукоятки ножа, насыпал на каждое полушарие горку сахарного песка и высасывал сок через сахар с шумным пренебрежением к изящным манерам поведения за столом.
Второй помощник избрал странный чужеземный метод. Он выжимал свой лимон в стакан и добавлял туда сахар и концентрированное молоко. Молоко немедленно сворачивалось, наделяя всю смесь ужасным внешним видом. Командир каждый раз передергивался, но второй помощник упорствовал в своем способе. Он гордо назвал свое изобретение «Подводный Специальный». «Завидуете?» — спрашивал он всех разом, и медленно выливал это в свою глотку с соответствующим случаю закатыванием глаз.
Второй механик был единственным, кто вообще не делал из этого каких-то проблем. Он упорствовал в топорном, но эффективном методе погружения своих здоровых зубов в разрезанный лимон и поглощал его полностью вместе с кожей.
Командир наблюдал за ним с явным отвращением. Он находил неуклюжие манеры младшего механика столь же несимпатичными, как и его примитивный способ выражения своих мыслей.
Второй механик был постоянным источником моего изумления. Сначала я пренебрежительно отнес его к тупицам. Сейчас я понял, что он был, попросту говоря, человеком со шкурой носорога. Он производил впечатление невозмутимости, хладнокровия и силы характера, в то время как был просто глупым и толстокожим. Медленно соображающий, медленно двигающийся, бог знает, почему выбравший профессию механика и вообще неизвестно каким образом этот интеллект, подобный улитке, проделал весь путь через препятствия различных курсов и экзаменов.
Наши лимоны несколько минут полностью занимали нас. Как только с горкой высосанных и раздавленных половинок разделывались, приходил дневальный и сметал их в ведро. Затем он протирал поверхность стола, обогащенную витаминами, кисло пахнущей шваброй.
День на борту теперь сократился до примерно шести часов. Наше серое вещество взяло отпуск. Мы жили растительной жизнью, как пенсионеры на парковой скамейке.
Подводная лодка U-A гордилась своей библиотекой, находившейся в рундуке в каюте Командира, но её содержимое было востребовано меньше, чем триллеры, которые наводняли носовой отсек. Их обложки были иллюстрированы просто ужасно и на них были таки названия, как «Человек В Черном», «Выстрелы В Темноте», «Отмщение За Мной» или «Безжалостная Пуля». Большинство из них прошло через столь много рук, что их обложки были разлохмачены, а их чумазые страницы едва держались вместе скрепками. Матрос Швалле, теперешний рекордсмен, был известен тем, что проглотил двадцать таких книг в последнем походе. В настоящий момент на его счету было восемнадцать.
***
ЧЕТВЕРГ, 27-й ДЕНЬ В МОРЕ. Радиограмма, адресованная «Вервольфу» от командующего подводными лодками: нам предписано занять новую линию патрулирования на скорости 7 узлов к 07:00 20-го. Это означает смену курса, и ничего более.
Донесся голос из радиоприемника: «Под ударами превосходящего противника, но не упавшие духом, наши доблестные солдаты продолжают …»
«Выключите это!» — раздраженно произнес Стармех, так громко, что я подскочил.
Командир повернулся ко мне с кривой ухмылкой. «Похоже, что британцы и впрямь преуспевают. Просмотрите несколько последних радиограмм: «Погрузился для избежания воздушного налета», — «уклонился», — «контакт потерян», — «погрузился для избежания атаки эсминцев», — «контратакован». Всегда одно и тоже. Похоже, подлодки сейчас в полосе невезения. Не хотел бы я быть на месте Командующего. Адольф откусит ему яйца, если он не выдаст в ближайшее время что-нибудь подходящее для специального коммюнике».
