«Около 19 часов 11 июля на мой КП прибыл маршал A. M. Василевский. Я доложил ему о боевом построении армии и задачах, поставленных корпусам и приданной артиллерии. Он одобрил мое решение и сообщил, что у него состоялся разговор с Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным, который поручил ему неотлучно находиться в 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской общевойсковой армиях, координировать их действия в ходе сражения и оказывать необходимую помощь. Командующему фронтом Н. Ф. Ватутину И. В. Сталин приказал оставаться на своём КП в Обояни. На корочанское направление выехал начальник штаба фронта генерал-лейтенант С. П. Иванов.
Осталось ещё достаточно светлого времени, и маршал предложил осмотреть намеченные мною исходные районы 29-го и 18-го танковых корпусов.
Наш путь проходил через Прохоровку на Беленихино. Юркий „Виллис“, подпрыгивая на ухабах, обгонял продвигавшиеся к фронту автомашины с боеприпасами и горючим. Навстречу медленно шли транспорты с ранеными. Кое-где на обочинах дороги стояли поврежденные грузовики и разбитые повозки.
Дорога протянулась через обширные поля пожелтевшей пшеницы. За ними начинался лес, примыкавший к селу Сторожевое.
— Там, на северной опушке леса, исходные позиции двадцать девятого корпуса. Правее будет наступать восемнадцатый танковый корпус, — пояснял я А. М. Василевскому.
Он пристально всматривался вдаль и прислушивался к все нарастающему гулу боя. По клубам дыма, разрывам авиабомб и снарядов угадывалась линия фронта наших общевойсковых армий. Справа, километрах в двух, показались хозяйственные постройки совхоза „Комсомолец“.
Вдруг Василевский приказал водителю остановиться. Машина свернула на обочину и резко затормозила у запыленных придорожных кустов. Мы открыли дверцы, отошли на несколько шагов в сторону. Явно послышался рокот танковых моторов. Потом показались танки.
— Генерал! В чём дело? — резко повернувшись ко мне, с досадой в голосе спросил Александр Михайлович. — Вас же предупреждали, что о прибытии ваших танков противник не должен знать. А они средь бела дня на глазах у немцев…
Я мгновенно вскинул бинокль. Действительно, через поле, подминая созревшие хлеба, в боевом порядке шли десятки танков, на ходу стреляя из короткоствольных пушек.
— Но это, товарищ маршал, не наши танки. Немецкие.
— Так: где-то противник прорвался. Хочет упредить нас и захватить Прохоровку.
— Этого допустить нельзя, — сказал я A. M. Василевскому и по радио дал указание генералу Кириченко немедленно выдвинуть две танковые бригады навстречу немецким танкам и остановить их продвижение.
Вернувшись на мой КП, мы узнали, что немцы предприняли активные действия против почти всех наших армий»[126].
A. M. Василевский связался с командующим фронтом и сообщил о полном захвате противником намеченного рубежа развертывания 5-й гв. ТА. Вся работа войск, готовившихся перейти в контрудар из этого района, пошла насмарку. Уже в 19.45 Н. Ф. Ватутин подписывает боевое распоряжение В. Д. Крючёнкину и А. Ф. Попову:
«Вследствие вашей беспечности и плохого управления противник прорвался в Петровку и к Прохоровке.
Приказываю Вам, под Вашу личную ответственность, совместно с частями Ротмистрова и Жадова уничтожить прорвавшегося противника и сегодня же выйти на фронт Василь-евка, Беленихино»[127].
Судя по времени звонка и тому, как бурно отреагировал на поступившую информацию Н. Ф. Ватутин, командование 69-й А ему еще не доложило об этом происшествии. Николай Фёдорович был крайне возмущён неповоротливостью её штаба. Ведь ещё в полдень, в ходе переговоров с полковником С. М. Протасом, он точно спрогнозировал действия немцев в ближайшее время и указал, на что необходимо обратить особое внимание. Прорыв противника можно было бы оправдать, если бы не было сил защищаться, но на подступах к Прохоровке войск было вполне достаточно — больше, чем за сутки до этого.
Вместе с тем было уязвлено и самолюбие Н. Ф. Ватутина. Как можно оценить командующего фронтом, если более пяти часов назад на очень ответственном участке фронта противник прорывается на 8 км, захватывает важнейший для проведения фронтового контрудара район, а он об этом узнает в последнюю очередь и не от кого-нибудь, а от своего прямого начальника.
Действительно, на ситуацию на своем правом фланге командование 69-й А отреагировало с явным запозданием. И В. Д. Крючёнкин и С. П. Иванов считали, что наибольшую опасность для армии представляет АГ «Кемпф», которая демонстрировала в этот день высокую активность. То, что немцы уже пять часов как захватили выс. 252.2 и свх. «Октябрьский», для штаба 69-й А было откровением. Об этом свидетельствует следующая цитата из оперативной информации № 00260 штаба 69-й А на 19.30 11.07.43 г.:
«В 19.20 из района Михайловка прорвались до 100 танков противника и достигли выс. 252.2. Пехота отсечена, идет бой с прорвавшимися танками.
Командующий 69-й армии приказал:
48-му ск во взаимодействии со 2-м тк и 2-м гв. тк уничтожить прорвавшуюся группировку противника. Командир 48-го ск выехал на место боя в район 2-го тк»[128].
Генерал-майор 3.3. Рогозный уже около 16.00 прибыл на КП командира 183-й сд, чтобы разобраться в обстановке. Но комкор был не в состоянии что-либо изменить — резервов у него не было. Надо признать, что существенно повлиять на обстановку не мог и командарм.
Ответственность за выход эсэсовцев к Прохоровке должны разделить не только генералы В. Д. Крючёнкин и А. Ф. Попов, но и А. С. Жадов да и сам Н. Ф. Ватутин. То, что в 69-й А и 2-м тк существовали серьезные проблемы с управлением войсками и их командование в этой сложной ситуации действительно было не на высоте, — факт очевидный. Выше уже приводились свидетельства того, как даже старший командный состав с трудом справлялся со своими обязанностями и требовал к себе постоянного контроля и внимания. Что же тут говорить о младших офицерах.
Тем не менее второй эшелон тылового рубежа оборонял 33-й гв. ск 5-й гв. А. И за прорыв полосы 9-й гв. вдд должны отвечать генерал И. И. Попов и полковник A. M. Сазонов. Отдав приказ о создании в дивизиях, шедших к Прохоровке, передовых отрядов и о первоочередной переброске в район занятия позиций всей артиллерии, руководство 5-й гв. А и её корпусов не проконтролировало его исполнение. При анализе документов создается впечатление, что офицеры армейских и корпусных управлений, которые должны были проверять исполнение распоряжений, даже не читали поступавшие из дивизий документы. Командир 9-й гв. вдд пишет в боевом донесении, что артиллерия дивизии следует маршем со стрелковыми полками. Этот документ уходит в штаб корпуса, и после этого никто комдива не поправил и не спросил, почему он игнорирует приказ командарма. Командованием 33-го гв. ск не было проверено и то, что везет автотранспорт дивизий — самое необходимое: снаряды, патроны, гранаты, или «тыловое барахло». Это потом, когда начали разбираться в причинах неудачи, увидели, что десантникам было просто нечем воевать, не хватало патронов, бутылок с зажигательной смесью и гранат. На направлении главного удара противника артиллерия не была собрана в один кулак, а «размазана» по всему участку обороны, и каждый командир батареи вел огонь исходя не из общего плана действий дивизиона или полка, а на основе собственного видения обстановки.
Но вернемся к обороне первого эшелона. Знал ли командующий фронтом о том, что рубеж на правом фланге 69-й А не подготовлен как следует и войск там не хватает? Обязан был знать, в крайнем случае генерал В. Д. Крюченкин должен был об этом четко ему сказать и попросить для усиления 48-го ск резервы. И они были рядом — это 2-й гв. Ттк. Соединение имело 147 танков и вполне было способно остановить наступление противника, если бы совместно со 2-м тк нанесло фланговый удар по «Лейбштандарт». Но в течение 10 и 11 июля его бригады в боях участия почти не принимали. Причина проста: СП. Иванов рекомендовал В. Д. Крючёнкину, на основании отданного еще 10 июля распоряжения Н. Ф. Ватутина, не трогать корпус, оставить его в качестве резерва для удара на юг и сдерживания противника, если тот предпримет наступление на Беленихино. Этого же решения командование 69-й А продолжало придерживаться и 11 июля, но оно оказалось ошибочным. Командующий фронтом пытался беречь корпус А. С. Бурдейного для 12 июля. Но он явно недооценил силу 2-го тк СС и в то же время переоценил возможности 183-й сд и 2-го тк. На это, вероятно, повлияли их успешные действия в течение 10 июля.
Н. Ф. Ватутин понял свой просчёт вечером 11 июля и немедленно отдал приказ о выдвижении 2-го гв. Ттк в район свх. «Сталинское отделение» и ур. Сторожевое для удара по правому крылу «Лейбштандарт». Процитирую донесение полковника А. С. Бурдейного в 21.00:
«Ватутину, Штевневу
