После смерти Аттилы Одоакр, сын Эдекона (одного из ближайших его министров и полководцев) и скирской княжны, становится королем герулов, другой ближайший советник и военачальник Орест (бывший римский командир) возвращается в Италию, становится начальником городского ополчения при западном императоре Юлии Непоте, заставляет того отречься от престола и провозглашает императором своего сына Ромула Августула. Итак, сын одного из полководцев Аттилы становится римским императором (476 год)! Но ненадолго: в том же 476 году Одоакр низлагает Ромула Августула — последнего императора Западной Римской империи — и принимает помимо прочих титул короля Италии. С его согласия гунны занимают в Италии обширные земли.
Последним известным потомком Аттилы является его внук Мунд, который стал полководцем императора Восточной Римской империи Юстиниана и был убит гунном в 560 году» [38].
По словам И. А. Стучевского, «с VII в. имя гуннов почти перестает упоминаться современниками». Как будто в мире и не существовало великой и грозной империи Гуннии! Но не стоит этому удивляться. Ведь столь быстрый упадок гуннского государства — явление закономерное: такова была историческая судьба многих держав, основанных на авторитете и силе их создателя — великого завоевателя. Большинство гуннских племен ушло в Причерноморье, а те, которые остались на нижнем Дунае, превратились в византийских федератов. Но, по мнению Бувье-Ажана, важен не столько распад Гуннии, сколько те изменения в мире и особенно в Европе, к которым она была причастна: «Конец Аттилы был и концом Западной Римской империи. Вождь гуннов нанес последний смертельный удар этой огромной разноплеменной империи, безнадежно пытавшейся сохранить свое призрачное единство. Теперь Галлия готова была начать разматывать путеводную нить клубка собственной судьбы. Зато отказ Аттилы от взятия Константинополя и его смерть перед началом задуманного завоевания всех римских земель, ставшего его последней мечтой, отдалили конец Восточной Римской империи еще на тысячу лет. В обоих случаях Аттила решающим образом повлиял на ход истории». Последнее утверждение ни у кого из историков не вызывает сомнений, но вот о том, насколько полезным или пагубным было это влияние, они не перестают спорить и по сей день.
Освободитель народов или кровожадный кочевник?
Спустя век после смерти Аттилы готский историк Иордан так отзывался о вожде варваров: «Повелитель всех гуннов и правитель, единственный в мире, племен чуть ли не всей Скифии, достойный удивления по баснословной славе своей среди всех варваров». Но эта же слава, замешанная на крови и разрушении, превратила гуннского завоевателя в настоящее исчадие ада для всех покоренных им народов и стран, окрестивших его Бичом Божьим. Но как и когда появилось у него это страшное прозвище и какой смысл вкладывали в него современники Аттилы? Пытаясь ответить на эти вопросы, Бувье-Ажан пишет: «Согласно наиболее распространенному мнению, прозвище Бич Божий было проклятием Аттиле, мол, этот душегуб стал воплощением зла, осмелившись бросить вызов самому Богу. Бич Божий — это надменный враг Господа, подручный Сатаны. Аттила даже и не пытался скрывать столь очевидное, с демоническим высокомерием признавая, что он и есть Бич Божий.
Незадолго до битвы с Аэцием на Каталаунских полях к Аттиле привели схваченного галльского монаха, который на вопрос гунна: «Знаешь ли ты, кто я?» ответил: «Я знаю, кто ты. Ты Бич Божий, Палица небесного Провидения». Стоит ли удивляться, почему Аттила сохранил ему жизнь? Напротив! Аттила, польщенный ответом, громко расхохотался, ибо он был польщен, он обрел, если можно так выразиться, свой «неповторимый образ»!.. Полюбуйтесь, христиане его знают, да еще считают вершителем Божьей воли. Он, сам ни во что не веря, еще при жизни вошел в мифологию других народов! Аттила сумеет этим воспользоваться: «Ничему не удивляйтесь! Стерпите от меня все! Я Бич Божий!» Аттила, если можно так выразиться, сделал себе «визитную карточку». Зная, что все видят в нем Бич Божий, он приказал выгравировать на латыни под своим изображением: Flagellum Dei! (Бич Божий!)».
Итак, ужасное прозвище, которым «наградили» Аттилу в Европе, указывает на то, что его считали олицетворением вестника конца света, посланным христианам Богом в наказание за грехи человеческие. Но разве он был единственным правителем, который стремился к мировому господству с помощью меча, круша города и государства, убивая или превращая в рабов их население? С таким же успехом в роли «бичей» могли бы выступать и другие великие завоеватели более ранних времен, в частности Александр Македонский или Дарий I, Кир II Великий или Навуходоносор II, если бы они, так же как Аттила, жили в эпоху зарождения и становления христианства.
Но только ли кровожадным злодеем был этот воинственный предводитель кочевников? Вовсе нет. Судя по многочисленным свидетельствам средневековых авторов, Аттила был довольно мудрым, справедливым и даже… добрым правителем. К примеру, Иордан пишет, что, «любя войну, Аттила был уверен в деле, тверд в совете, снисходителен к просьбам и благосклонен к тем, кого однажды принял под свое покровительство». Он не только силой оружия подчинял себе непокорные племена, но и, будучи искусным дипломатом, создавал военные союзы, которые затем использовал для расширения своей империи. Аттила много и успешно воевал: из 19 лет правления империей гуннов 15 лет были проведены им в воинских походах. Но там, где можно было добиться цели без применения силы, он предпочитал вести переговоры. Примерами тому служат Маргусский договор и отказ от осады Рима. В связи с этим нельзя не согласиться с Бувье-Ажаном, который пишет: «Вопреки мнению историков классического периода, а также Мишле или Рамбо, Аттила всегда берег жизни не только своих воинов, но и других подданных. Он предпочитал демонстрировать силу, нежели пользоваться ею, запугивать, а не убивать».
Однако в противоречие с такой «миролюбивой» характеристикой вступает история о загадочной смерти Бледы, старшего брата [39] и соправителя Аттилы, погибшего якобы от его руки. Надо сказать, что Бледа не был способен управлять страной, да и не очень-то хотел этим заниматься. Главными его занятиями были пьянство и обжорство. А когда ему надоедало сидеть дома, он, если был в состоянии забраться на коня, выезжал на охоту. Большинство историков считают, что этот туповатый и ленивый соправитель совершенно не вмешивался в решение государственных вопросов и ничем не мог помешать Аттиле. Поэтому их совместное правление длилось свыше 10 лет, вплоть до смерти Бледы в 445 году [40]. По словам Бувье-Ажана, единственного из исследователей, утверждающего, что тот скончался в 438 году, это произошло так: «Возвращаясь из своих героических походов, Аттила и его командиры навестили Бледу, а затем отправились в столицу, оставив его в своем городе. Спустя несколько дней он, как всегда пьяный, переоценив собственные силы, отправился на охоту и там случайно погиб. Тотчас в Риме и Равенне заговорили об убийстве. Утверждали, будто Аттила не мог примириться с тем, что в его отсутствие брат набрал силу, и устранил его. Ходили даже слухи, что Аттила прикончил его собственной рукой». Этой версии придерживались и средневековые авторы, в частности о том, что двойственность власти Аттилы и Бледы закончилась братоубийством, писал в своем сочинении о готах Иордан.
Но тех, кто не согласен с этой точкой зрения, среди историков, особенно последующих поколений, гораздо больше. Среди них и Бувье-Ажан, который пишет: «Несмотря на многочисленность сторонников противоположного мнения, включая Марселя Бриона и Амедея Тьерри, предположение об убийстве не имеет под собой оснований. Законченный кретин Бледа ничем не стеснял брата, он никогда не сумел бы организовать успешный заговор, даже если бы и захотел; Бледу вполне устраивала его праздная жизнь, и он не испытывал ни малейшей радости, когда ему изредка доверяли второстепенные поручения; от него не было ни вреда, ни пользы. Аттила не смещал брата хотя бы потому, что тот и не состоял на службе». Кто из историков прав, судить сложно, поскольку их доводы основаны не столько на фактах, сколько на субъективных умозаключениях. А раз так, то утверждения о том, что смерть Бледы была насильственной и в ней повинен Аттила, не могут считаться доказанными.
Но вернемся к вопросам управления государством. Чем больше становилась территория Гуннии, тем больше Аттиле приходилось заниматься государственными делами. Сформированное им огромное сообщество белых и черных гуннов, а также подчиненных им племен, по словам Бувье-Ажана, было достаточно хрупким, «с вечно изменяющимся составом и туманным будущим». Поэтому, как он пишет, «с первых дней своего правления Аттила прилагал все усилия, чтобы придать ему стабильность, заложить основы порядка, обеспечить защиту и укрепить внутренние связи». Ему удалось справиться с этой задачей, поскольку он «долгое время жил при римском дворе и видел, что там помимо бесполезных высокородных приживал имелась и развитая администрация, способная облечь в форму документа приказы и распоряжения властей и проследить за их выполнением». И далее французский историк отмечает: «Конечно, он не собирался копировать весь сложный и отточенный механизм управления, который казался ему излишне тяжелым и бюрократичным, но он понимал полезность административной работы и политической информации. Аттила не был тупым завоевателем, целенаправленно разрушавшим цивилизацию. Его успехи в области политического управления и организации общественного порядка впечатляют не меньше, чем военные победы».
