Дмитрий налил себе воды, выпил ее, лишь потом сказал:
– У меня в машине их няня. Слышал, помощница твоя улетела сегодня.
– Что, вот так просто отдашь мне детей? – Герберт усмехнулся, нимало не удивившись тому, что мужчина, сидящий напротив него, знает о том, что Владислава улетела.
– Я знаю, что ты их биологический отец. Ни один суд не разрешит их оставить со мной только потому, что первые два года они жили в моем доме и в моей семье. Так что с детективом своим, – Зубров кивнул в сторону столика, за которым сидел Владимир, – можешь не заключать контракт. Судиться я с тобой не буду. Ни к чему это. Дети не виноваты в том, что их мать слишком любила… – Зубров оборвал сам себя на середине фразы не договорив.
Герберт не верил своим ушам. Но что-то насторожило его в словах, во всем облике мужчины, сидящего сейчас напротив него. Что-то в его жизни еще случилось, кроме того, что его невестка покончила жизнь самоубийством.
Так. Стоп! Он сказал…
– Слишком любила кого? – озвучил свой вопрос Герберт.
Дмитрий посверлил Герберта взглядом, видимо, решая, отвечать на этот его вопрос или нет, потом усмехнулся одними губами, без эмоций. И тут Герберт все понял: мертвый взгляд, черный джемпер, усталые движения. Ответ Дмитрия лишь подтвердил то, о чем Герберт и сам уже догадался.
– Кирилла. Моего сына. Не думал, не сталкивался, не верил, что бывает такая больная любовь женщины к мужчине. Не матери к сыну, а молодой, совсем еще соплюхи ведь, но женщины. Она боролась за него все 10 лет, что они были вместе. Я ее обрек на это, мне и отвечать, вымаливать прощение у Бога, у черта, у дьявола. У кого понадобится, у того и буду вымаливать. Но дети не виноваты. Воспитай их сам. Найди достойную женщину, женись на ней и воспитай их в нормальной, полноценной семье. Пусть они другую женщину считают своей матерью. Не хочу, чтобы они знали эту историю. Не рассказывай им ничего. Потом, если посчитаешь нужным, расскажешь. А нет, значит, нет. Это только мой крест. Мне его и нести.
Герберт молчал и слушал, понимая, что этот суровый мужчина сейчас выворачивает перед ним свою душу. У их столика стояла охрана господина Зуброва, вокруг них как будто возник вакуум. Посетители уходили, но новые не заходили, и в конце концов, в зале остались лишь они с Дмитрием, Владимир в своем углу, да охрана господина Зуброва. Даже официантов не было видно.
– Ты знал, что вы с моим сыном похожи, как родные братья? – задал вопрос Дмитрий.
– Я видел его фото, нашел парочку, – Герберт кивнул признавая.
– Я сначала решил, что мы с тобой родственники, – усмехнулся Зубров, – поднял всю твою историю, перевернул всю свою историю. Не знаю, как ты, а я не верю во все эти истории двойников. Не верил, пока тебя не увидел. Но нет, не родственники мы с тобой. Даже близко не стояли. А вот такая насмешка природы – два абсолютно чужих человека, а так похожи. Наталья тоже это увидела, потому и решила, видно, от тебя родить.
– А твой сын…
– Кирилл не мог иметь детей. В последний год он уже ничего не мог, – тяжело произнес Зубров.
Дмитрий оглянулся на пустой зал и кивнув на столики в глубине помещения, предложил:
– Пошли, что ли, вон на диваны. Это долгая история. Только телефоны мы с тобой здесь, на этом столике, оставим, не возражаешь? – Зубров усмехнулся и первым выложил свой телефон на стол.
Герберт не стал возражать, не смел. Этот суровый мужчина готов раскрыть, объяснить ему сейчас многое из того, что сам Герберт хотел знать. Эта история не для посторонних ушей. Потому-то и ресторан закрыли в разгар обеда. Зубров мог себе это позволить и позволил.
Странно было слышать, что суровый Зубров не держит зла на свою невестку. А он совершенно точно его не держал. Почему? Она ведь изменила его сыну, оставила детей сиротами, а он не злится на нее. Даже наоборот, как будто защищает и оправдывает? Себя винит во всем. Почему?
Они перешли на более удобные диваны, на столе перед ними, будто из воздуха, появилась бутылка виски, три широких стакана и даже какая-то закуска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Господин Чернов, присоединяйтесь к нам! – произнес Зубров. – Знаю, что из этого зала эта история не выйдет, но, видно, Вы тоже должны ее услышать. Я уже теперь ничему не удивляюсь. Не бывает случайных людей в нашей жизни. Не бывает…
Глава 32
Наталья Орлова, еще будучи подростком, поняла, что собственное счастье и благополучие – личное дело каждого. Быть Наташкой при такой благозвучной фамилии она больше не желала, а потому превратилась в Наталию. Да, именно вот так, через «и», а не «ь». Всего одна буква в полном имени, а как звучит! Наталия Орлова. Звучит? Звучит! Еще как звучит!
К 14-ти годам у Наташки выросла грудь. Подружки в этом возрасте похвастать такими формами еще не могли, а потому наша Наталия стала очень популярна среди парней. Очень быстро поняв, чего именно парни хотят от девочек вообще и от нее в частности, Наталия научилась извлекать из этого свою выгоду.
Поцелуй? А ты мне что? Шоколадку? Иди ищи другую любительницу сладкого. А вот если ты купишь мне вон те, как в рекламе, колготки, то будет тебе и поцелуй.
Хочешь погладить мою грудь и даже киску? Мне тут белье одно понравилось… Черное с красным… Но, чур, только погладить!
Одноклассники ее не интересовали. Это девочки к 15-ти годам взрослеют, а мальчики еще такие мальчики! А вот старшеклассники, особенно из богатеньких – это другой разговор.
Их школа не была элитной, но и совсем уж отстойной, как в соседнем районе, тоже не была. Обычная школа для обычных детей. Кирилла к ним в школу перевели в середине сентября, в последний класс.
Перевел отец, он, как оказалось, один воспитывал сына, о матери Кирилла никто ничего не знал. Дмитрий не знал, в какую еще школу засунуть своего непутевого отпрыска. Статус школы уже не имел значения – лишь бы сын уже получил, в конце концов, диплом о среднем образовании. Школа, конечно, была не элитной, но какая разница, какой номер будет стоять в аттестате, верно? Лишь бы сын уже получил этот аттестат!
Кирилл был красив как статуи Микеланджело, одет так, будто только что сошел с подиума, самоуверен как Голливудский актер. Ко всей этой красоте еще и собственный спортивный автомобиль прилагался. Надо ли говорить, что с его-то данными Кирилл моментально стал самым популярным учеником в школе.
Кирилл же, поняв, что он или доучивается в этой, не самой захолустной, школе, или отец лишает его еженедельного денежного довольствия, поумерил свой пыл. Парни заискивали и искали с ним дружбы, ну, а девки, девки каждая первая готова была снять перед ним трусы.
У Кирилла всегда были бабки на сигареты и выпивку. Чем-то другим, более тяжелым, Кирилл не баловался – насмотрелся на своих дружков в предыдущих элитных школах. Стеклянный взгляд, неадекватная реакция, трясущиеся руки, когда начинается ломка. А самое противное, что буквально через пару месяцев, и это еще при удачном раскладе, а кто-то и раньше, парни были готовы за дозу на все. Даже подставлять свой зад под богатых любителей однополой любви.
К такому Кирилл точно не хотел приобщаться.
Натали наблюдала за новым старшеклассником месяц. К тому времени ей как раз уже исполнилось 16. Не самый плохой возраст, чтобы начать взрослую жизнь.
Любовь? Большая и светлая? Нет уж, увольте! Вон мать вышла замуж за батю по большой и светлой любви, и что? Где она теперь, их любовь? Батя на заводе вкалывает 5 дней в неделю, а потом два бухает, мать кассиром в магазине сидит. Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, мать покупает просрочку. Им там, по-тихому, для своих продают. Так и живут: батя бухает, мать считает каждую копейку. Нет уж! Натали так жить точно не хочет и не будет!
Первый месяц Натали просто присматривалась к Кириллу, потом пару раз столкнулась с ним на лестнице, и вот он уже не смотрит сквозь нее при встрече в школьном коридоре. О нет! Его оценивающий взгляд Натали чувствовала спиной. Сейчас самое главное было выдержать и не подходить к нему первой. То, что рядом с ним всегда есть кто-то из девушек, его одноклассниц, юную обольстительницу совсем не смущало. Она ничуть не хуже этих куриц, не отлипающих от него. О нет! Он должен подойти к ней сам!
