— Что скажешь, Ани?
— Скажу, что это другое, — отозвался сангома.
— Однако медики полагают, что убита она точно так же, как Адам.
— Да, но она другая. Сильная. — Ани убежденно кивнул. — Красное с белым платье посвящено Айагуне. Это молодой ориша, воин. Ты знаешь его как святого Иакова, он скачет на белой лошади. Теперь вместе с ним скачет она. Он, видишь ли, любит девочек, совсем маленьких, как эта. Их кровь чиста. Это могущественный джу-джу. В ней ты найдешь кое-что: глину, порох, серебро, может быть — медь.
— Еще что-нибудь можешь сказать?
Ани, разглядывавший пятна на столешнице, повернулся и в упор посмотрел на Хелдона:
— Да, мой друг, могу сказать, что ты плохо спишь. Хелдон был застигнут врасплох.
— Действительно, можно сказать, что работа не оставляет меня и дома.
— Как О’Брайена?
— Нет. И я не собираюсь закончить подобно ему. Но, скрывать не стану, меня это выбивает из колеи. А тут еще, похоже, война назревает.
— Война всегда идет, таково уж ремесло Айагуны. Но войны не будет там, откуда родом девочка. Она — одна из них. Жертва во имя мира.
— Я говорил об Ираке, но мы действительно полагаем, что девочка тоже из Нигерии.
— Нет, она не из наших. Она из Конго. — В голосе Ани была такая уверенность, что Хелдону в голову не пришло усомниться. — Там неспокойно. Но войны там теперь не будет. Она умерла, чтобы прекратить смуту. На какое-то время она удовлетворит Айагуну. Надолго ли, зависит от того, насколько хорошо его знают сангомы. Если они знают его хорошо, она должна была умереть с шестью пальцами на руках и шестью на ногах. С кожей, шесть раз рассеченной клинком и шесть раз обожженной пламенем.
— Если девочка умерла, чтобы предотвратить войну, почему ее убили здесь, а не на родине?
— Сангомы не любят войну. Она нарушает равновесие. Столько смерти влечет за собой сложности для всех. Здесь.
— Понятно. Я тоже не люблю смерть. Что ж, спасибо, Ани. Увидимся.
Хелдон вышел в ночь. Кошки исчезли.
* * *
Экспертиза показала, что Ани был прав. Исследование костей обнаружило несомненное конголезское происхождение девочки. Она проглотила или ее заставили проглотить смесь черного пороха, серебра, меди и глины. Ее связали и несколько раз ранили, а затем прижигали горящей веткой дерева ироко. Так как конечностей не нашли, не удалось сосчитать пальцы на ее руках и ногах, но Хелдон подозревал, что их оказалось бы по шесть.
Судя по африканским газетам, Конго находилось на грани очередного кровопролития, но в последние дни между враждующими кликами было достигнуто согласие. Учитывая три миллиона уже убитых, вполне можно было подумать, что люди просто устали от крови.
Происшествие едва ли затронуло граждан Соединенного Королевства; ситуация в Ираке осложнялась, хотя дела там не улучшались с тех пор, как полтора года назад были выведены союзные войска. Теперь же они занялись перегруппировкой, играя мускулами перед вызывающе недружелюбным иранским руководством. Отсидевшее полсрока правительство лицемерно заявляло, что ключи к миру находятся в руках иранцев, хотя объединенные войска сосредоточивались у границ.
Снова мертвые дети.
Вместо того чтобы выработать в Хелдоне невосприимчивость к смерти, работа обнажала перед ним самые ужасные свои стороны. Он знал, на что способна пуля, — растерзанная, обожженная плоть, раздробленные кости, пронзительный крик, запах крови. У него не было собственных детей, но он знал, что статистика войны — это не просто числа. Это тысячи адамов, тысячи ев. Взорванных, искалеченных, погребенных в реках, в грязных лужах, на руках родителей; пойманных объективами фотокамер.
Когда снова разгорелась неизбежная бойня, пышным цветом расцвели антивоенные протесты, исполненные ярости и отчаяния. Хелдон участвовал в них при каждой возможности. Он не рассказывал об этом своим коллегам, так же как не делился с ними тем, о чем поведал ему Ани. Так было проще.
Не рассказывал он им и о других своих изысканиях. В этом не было нужды. И с Ани он тоже не говорил. Зачем ему докучать? Вероятно, он и так уже все знает об этих убийствах. Год за годом они случаются и в Европе, и в Африке. Многие, как в случае Адама, ради могущества. Сами по себе ужасные, они больше не интересовали Хелдона. Его привлекали другие: такие, как убийство Евы. Они были особыми. И они действовали. Свидетельства общеизвестны — краткие передышки в долгой истории войн. Могущественное джу-джу .
Она — одна из них… другая… сильная .
Слова Ани гнали Хелдона через автостоянку позади торгового центра «Кингслэнд». Ровный, зажатый бетонными стенами пустырь между центральной улицей и железной дорогой. Редкие покупатели заходят в торговый центр таким окольным путем. Сразу за главным входом в супермаркет «Сейнзбериз» лавки предлагают лишь то, что и так доступно на Кингслэнд-стрит.
Серое утро, время школьных занятий. Кто-то из детей прогуливает урок.
Теперь вместе с ним скачет она .
Он обнаружил ее под пролетом внешней металлической лестницы. С поднятым капюшоном. Ничего не делающую.
Она одна из нас .
Этот момент он обдумывал снова и снова. Можно ли оправдать смерть? За одну ничтожную жизнь десять тысяч других? Если сработает, то да. Вдруг Хелдон точно понял, что делать.
— Привет. Почему ты не в школе?
— А вам-то что? Вы что, учитель?
Взмах удостоверением.
— Нет, я полицейский. И полагаю, тебе следует пойти со мной. Не волнуйся, никаких неприятностей. Я должен сделать одну очень важную вещь, и мне нужна твоя помощь. Не хочешь прокатиться на белой лошади?
Девочка без возражений последовала за ним.
Джо Макнелли
Юг
(Joe McNally
South)
Джо Макнелли — журналист и фотограф, живет в Лондоне уже десять лет. Он работал в таких разных изданиях, как «Фортин Таймс» и «Тейк Э Брейк». Это его первое опубликованное художественное произведение.
Место действия — Элефант и Касл
Как новичок в Лондоне, я оказался сразу же очарован этим городом более чем в одном смысле слова, что почти неизбежно. Я с пылкой страстью метнул свою шляпу к головным уборам тех, кто ставит себе целью читать город — я выхватывал и выуживал повсюду загадочные фолианты, которые, как я надеялся, могли мне помочь вступить в гудящие эхом залы, торжественно произнося Священные Имена Утраченных Рек, и без конца устремлял руки к тайным сообщениям, на которых основывались вымыслы.
Большей частью мои исследовательские экспедиции ограничивались северными берегами, а также, в силу специфики слияния неких случайных географических пунктов и особенностей работы заправочных станций, я попал и на таинственные островки мертвых между Майда-Вэйл и Ледброук-Гроув — в страну призраков, на земли запада, где слишком безжизненно даже для Бэлларда. О Лондоне естественно думать как о Карте Мира. Богатство и уют на западе. Богатство и бесплодие на крайнем севере. Убожество и промышленность на востоке (теперь меньше — доки как наследие былого, церкви, обращенные в поп-клубы). А на юге трафаретное Сердце Тьмы. Несообразные полосы безупречной кирпичной кладки вдоль реки. Кипящее и бурлящее месиво, о котором лучше и не думать.
Есть и не нанесенная на карту местность. Наш маленький «третий мир», пожалуй, излишне дикий для домашнего психогеографа. Бедность здесь не просто наследие, как в Ист-Энде, она реальна и размахивает перед вашим лицом розочкой из бутыли, выпуская вам в лицо облако перегара, прежде чем сбить вас с ног и обобрать до нитки. Есть причина, по которой чародеи не могут перебраться через проточную воду. Здесь они в течение часа выторговали бы ваш магический кристалл в обмен на камушки.
Но вот что меня поражает, когда я выхожу из подземки у Элефанта, у пика дельты, Старой Кентской дороги, нового Нила, бетонированная площадка, и ее полоса тянется, пока не исчезает, ведя к неведомому источнику в таинственных землях, которые, как полагается, существуют с внешней стороны шоссе М25. И здесь на пике дельты проложены туннели.
Их могли прорыть для нас, создавших свой особый культ города, для тех, чьи головы кружатся после безумных инициационных странствий под землей, наполненных едкими запахами топлива, долгих, до края накокаиненных походов по городу с влекущимися по следу что-то лепечущими безумцами, ожидающими возможности ввергнуть в пламя ублюдочный кристалл на скинутых нами отторгнутых тканях. И выигрыш здесь только обнаружение некоего нового темного места, где фанаты метрополиса могут пригвоздить тысячу любых бредовых тезисов. Здесь ряды дальнозорких планировщиков, истинных наследников плаща Диониса, сговорились или были подвигнуты некими незримыми силами сотворить игровую площадку для тех, кто не способен путешествовать подземными ходами, не задержавшись где-нибудь в попытке постичь тайну узоров, вызванных к прозябанию каждым пятном на крошащемся, забрызганном мочой бетоне.
