одолжения. Вечером он связался со мной и сообщил имя покупателя «Женщины в огне» в 1939 году. – Глаза детектива сияют. – Теперь мы знаем, кто это.
– И кто же, черт побери? – взрывается Баум.
– Эллис, прошу тебя. – Дэн бросает взгляд на друга.
– Все в порядке, я вас понимаю. – Брэм отодвигает стопку бумаг и закрывает ноутбук. – Покупателя зовут Отто Дассель. Вернее, звали. Он умер. Был одним из руководителей высшего звена берлинского подразделения «Хьюго Босс». Нам удалось восстановить еще часть пути, который проделала картина. Ее вывезли из Берлина в Париж, затем она попала в Швейцарию, а оттуда – снова в Берлин. Я кое-что проверил. Стефан Дассель, внук Отто, живет и здравствует. Занимается кинопроизводством. Появилась еще одна ниточка. Впрочем, судьба картины нам до сих пор не известна до конца. Мы узнали лишь об очередной остановке на ее пути. По-видимому, в итоге холст оказался в руках Гельмута Гайслера. – Бэккер делает заметки. – Я это проверю. Похоже, после войны состоялось закрытое судебное заседание, на котором решался вопрос о том, что делать с коллекциями самых видных нацистов. Разумеется, Гельмут Гайслер входил в их число. Уверен, вы знаете о том, что комиссия по борьбе с дегенеративным искусством назначила его и трех других деятелей Третьего рейха ответственными за продажу конфискованных картин за границей. Насколько я понял, союзники сначала изъяли у Гайслера его коллекцию, но затем вернули ее. Почему? Не могу сказать, однако обязательно выясню. По крайней мере, теперь мы знаем имя покупателя. – Бэккер смотрит на своих гостей. – Отличная новость.
Отто Дассель, «Хьюго Босс».
Единственная причина, по которой Эллис не носит вещи этого бренда – у него нет ни одного предмета одежды с таким ярлыком, – заключается в том, что Босс разработал дизайн нацистской военной формы. А теперь еще и это. Что ж, в шкафу Баума точно не появится то, что создано их немецким домом моды. К горлу Эллиса подкатывает тошнота.
– Может быть, организовать встречу со Стефаном Дасселем, пока вы в Европе? – спрашивает Бэккер.
– Да, – сразу же отвечает Баум.
– Это я скажу «да», – вмешивается Дэн. – Эллису нужно вернуться домой из-за проблем со здоровьем. – Он качает головой, давая понять, что поездка друга в Германию – не лучшая идея. – Я возьму с собой помощницу.
Эллис вскидывает подбородок.
– Я поеду, – категорично заявляет он тем же тоном, каким говорит своим сотрудникам, что ему не нравится дизайн новых туфель, и велит немедленно исправить чертежи.
– Думаю, вы обсудите этот вопрос, – отвечает Бэккер, стараясь сгладить возникшее напряжение. – А что за помощница? Почему вы не взяли ее с собой на встречу?
Дэн и Эллис быстро обмениваются взглядами. Детектив замечает это и смотрит на гостей с видом директора школы, готовящегося задать трепку двум отъявленным хулиганам. – Вы что-то от меня скрыли? – На лбу у Бэккера начинает пульсировать жилка. – Я не люблю сюрпризы. Вы лишь тратите свое и мое время.
Дэн поворачивается к Эллису, тот кивает. Главред откашливается.
– Мы подозреваем, что поисками «Женщины в огне» занимается также Марго де Лоран. Уверен, вы знаете, кто она. Возможно, эта дама также имеет отношение к ограблению Гайслера. Мы уже упоминали, что картина когда-то принадлежала ее деду. Марго может быть заинтересована в ее возвращении. Вероятно, у нее даже есть законные основания претендовать на полотно.
– Марго де Лоран? – Бэккер не в силах скрыть изумление. – Я достаточно хорошо ее знаю.
– Неудивительно, – отвечает Дэн. – Именно поэтому я и не хотел озвучивать наши подозрения. Мир искусства, оказывается, очень тесен.
– И вы не были уверены, можно ли мне доверять. – Бэккер откидывается на спинку стула. – Мадемуазель де Лоран – весьма уважаемый человек. После смерти отца она взяла управление галереями в свои руки, несмотря на молодость. Несколько лет назад я даже общался с ней, когда разыскивал одну картину в Буэнос-Айресе. Она быстро свела меня с нужными людьми. – Детектив глубоко задумывается, а потом указывает на гостиную с удобными диванами и камином. – Давайте переместимся туда. Насколько я понимаю, вы другого мнения о Марго де Лоран. Я должен знать почему.
Дэн поджимает губы и кривится.
– Все, что я могу сказать, – она не та, за кого себя выдает.
– Никакой конкретики. Пока я понимаю только одно: вы сообщили мне лишь часть информации. Дали мне одну ниточку, а сами решили потянуть за другую.
Дэн смущенно кивает.
– Поймите нас правильно: разглашение определенных сведений может поставить кое-кого под удар.
– Вы плохо меня знаете. – Бэккер скрещивает руки на груди. – Я не работаю спустя рукава.
– Да, я вас не знаю, – соглашается Дэн. – Однако много о вас слышал. Вы весьма целеустремленный человек и добиваетесь успеха. Вы…
– Я не нуждаюсь в ваших комплиментах, – прерывает его Бэккер. – Я знаю себе цену. Но если в игре участвует Марго де Лоран, дело не ограничивается всего лишь поисками пропавшей картины. Я не могу собрать пазл, если не хватает каких-то кусочков. Это все равно что…
– Смотреть одним глазом, – вставляет Дэн. В комнате повисает молчание.
– Верно, – холодно говорит детектив. – Что недопустимо, ведь у нас есть возможность держать все глаза открытыми. Итак, у вас есть выбор. Хотите, чтобы расследование шло медленно или быстро? – Бэккер впивается взглядом в Эллиса. – Чем больше я буду знать, тем быстрее мы придем к разгадке. Het komt allemaal in één maag.
– Что это значит? – спрашивает Дэн.
– Голландская пословица, которая гласит: «Все в итоге попадет в желудок». Я настоятельно рекомендую рассказать мне все, что вам известно. Так мы сэкономим время, усилия и ресурсы. Доверьтесь мне, и мы узнаем, обоснованны ли ваши подозрения, если какие-то ниточки выведут нас к Марго де Лоран.
Глава двадцатая
Манхэттен
Гриффин Фройнд согласился встретиться за завтраком в их излюбленном месте в Сохо. Ни Бальтазару, ни Марго он никогда не отказывает. Гриффин обменивается с красивой молодой администраторшей игривыми взглядами, и мадемуазель де Лоран понимает, что Фройнд либо уже переспал с этой девушкой, либо собирается это сделать. Сложно найти того, кто не побывал в постели Гриффина. Даже она там оказалась несколько лет назад после крайне успешной выставки, посвященной творчеству начинающих художников, работающих с граффити. Тогда Фройнд был восходящей звездой Музея современного искусства. «Почему бы двум выдающимся личностям не отметить свою первую большую победу?» – сказал Гриффин, лежа с ней в постели. Они переспали всего лишь раз, и для обоих это ничего не значило, они смеялись, занимаясь сексом. Куда важнее все делишки, обтяпанные ими за много лет.
Марго занимает столик в углу и садится лицом к входу. Ей
