крупными головками лука и кореньями, заправленную острыми пряностями. Вместе с супом слуги принесли глиняные горшки с пышущего жаром очага. Послышались восторженные восклицания, какими македонские мужчины обычно награждают
кикеон – любимый овощной напиток, приготовленный по древней рецептуре: несколько сортов вин, лук, тертый козий сыр и ячменная мука, еще мед, овощные коренья, сельдерей и петрушка, и, конечно, лепестки цветов, выложенные в горшке слоями. Увидев кикеон, Фрасил бросил шутку:
– А вот еда для возвращающихся путников и воинов! Ждут их дома любимые женщины, ждут мужского задора, а кикеон, по воле Афродиты и Эроса, послужит мужчинам на славу! Выпьешь кикеон – и наберёшься сил, когда овладеет вдруг потос – любовное томление!
Все оживились, дружно поддерживая шутку, и долго еще мужчины под густое терпкое вино обсуждали любимую тему. Изголодавшиеся в дороге участники пира скоро насытились первыми блюдами, а когда отстранились от еды, разговорились, зашумели вразнобой. В этот момент симпосиарх позволил слугам унести разорённые столы, чтобы следом принесли другие, заставленные новыми кулинарными искушениями. Гости вновь, отдав должное в восхищениях богам и хозяину, продолжили пирушку с наслаждением – хорошим вином, вкусной едой и приятной беседой. В завершение подали орехи, плоды, сладости и очень сладкое вино.
Постепенно застолье разгулялось: сотрапезники, которым уже изрядно надоели собственные разговоры о военной доблести, затребовали музыки и развлечений.
По знаку хозяина на свободном пространстве трапезной появились трое авлетрид – молодые рабыни, искусно игравшие на свирелях-авлах при каждой смене блюд. После десерта Фрасил распорядился выставить новые кувшины с вином, блюдами с сыром и зеленью, жареными перепелами и куропатками. Слуги выносили вазы с фруктами и печёным кондитерским тестом, бисквитами – все дразнило дерзкими запахами, призывая к добровольному чревоугодию. Судя по восхищенным восклицаниям, царь и другие гости были довольны угощением Фрасила.
Глубоко за полночь, когда всё, что было припасено в доме и приготовлено поварами, оказалось выпитым и съеденным, пирушка утихомирилась. Гостей развели по отведённым местам на отдых. По причине большого количества нежданных гостей спать пришлось в тесноте, но постели застилались свежим постельным бельём.
Фрасил сам отвел царя в семейную опочивальню, не доверил никому сильно захмелевшего, где Филиппа ожидал сюрприз. В постели его ожидали две прелестные авлетриды, из тех, кто развлекал в застолье; они благоухали цветочными эссенциями и мило улыбались алыми губами.
Утром царь понял, что флейтистки, вероятно, брали уроки любви у самой Афродиты – настолько изощрёнными были их ласки в эту дивную ночь…
Пробуждение
Пока гости спали, хозяин и домашняя прислуга не сомкнули глаз. Из боязни не осрамиться перед царём, если тот задержится со свитой ещё на некоторое время, Фрасил снарядил в соседнее поселение небольшой обоз, за провизией.
Филипп расслабился в постели, совсем не похожей на царскую походную кровать; к тому же бойкие авлетриды, умелые мастерицы не только в музыкальных упражнениях, долго не давали ему погрузиться в сладкий сон. Только под утро, когда дерзкие петухи громкими воплями нарушили спящую тишину, он выставил девушек прочь, сопроводив каждую ласковым шлепком под прелестный зад. И только потом Филипп успел провалиться в глубокий, но короткий сон.
Когда открыл глаза, полежал немного, пытаясь сохранить приятное оцепенение, затем сразу и без сожаления расстался с негой. Потянулся телом, с усилием в мышцах, до хруста. Резким движением отбросил лёгкое покрывало, присел на постели, спустив ноги на прохладный пол. Если бы на Филиппа в тот момент посмотрела женщина, она непременно отметила бы его особую эллинскую красоту и атлетическую статность в соединении с македонской огрубелостью.
В прикрытую дверь тихо постучали. Филипп откликнулся, полагая, что это может быть Фрасил. По его лицу царь заметил, что тот не спал. Фрасил поздоровался:
– Хайре! Филипп, не тревожил ли кто сон твой?
– Ну, как – не тревожил! Я на тебя в обиде, друг Фрасил. Почему только двух девиц ты подложил мне в кровать?
Филипп добродушно рассмеялся, потягиваясь сильным мускулистым телом. Фрасил осторожно спросил:
– Когда подавать завтрак, царь?
Филипп не ответил, задумавшись. Затем встал, накинул хитон, неторопливо подошёл к открытому настежь окну; ночью было душно. Всмотрелся в хмурившееся низкой дождливой тучей небо. Фрасил переспросил царя, но тот махнул рукой.
– С завтраком погоди. Я не голоден. – Царь кивнул в сторону недавно возведённых хозяйственных построек. – Вижу-вижу, времени зря не теряешь – обрастаешь добром.
Фрасил не понял, с одобрением это сказал царь или осуждая.
– Молодец, Фрасил! Мне помнится, после фракийцев здесь оставались одни развалины. Все бы македоняне так возрождали Македонию!
Фрасил благодарно улыбнулся. Он не хотел вспоминать, сколько усилий, времени и, конечно, серебра потратил на эти развалины, как определил царь. Но сейчас это его дом, можно назвать, добротное поместье.
– Страшно было начинать. Ты знаешь, Филипп, что любое большое дело состоит из нескольких малых дел. Мой отец учил меня, чтобы преодоление трудного я начинал с малого, но наиболее преодолимого. Я начал с малого: построил небольшой дом, куда перевёз семью, засеял поле, восстановил сад, привёл в порядок виноградник. Потом пристроил к дому новые помещения, чтобы в нём хватило места всем. Да что – я! Ты, царь, подаёшь пример всем нам тем же. Начал с малого похода на иллирийцев. Победил их, а после начал воевать с Фракией. Вот почему всё тебе по силам, дальше ты пойдёшь туда, куда направлены твои помыслы.
Филипп резко повернулся к другу:
– Хорошо сказал ты, Фрасил! Меня тоже так учил мой отец: большое дерево вырастает из малого прутика, поселение начинается с одного дома, а огромный холм насыпается с горстки земли. Фракия – первый шаг, на очереди Греция, дальше – Персия, мой друг Фрасил.
– Ты задумал идти на персов?
– Сорок лет назад храбрейший спартанский царь Агесилай собрался в поход на персов. Тогда у него ничего не вышло. Теперь очередь Македонии! Но к этому большому предприятию ещё нужно долго идти, совершить много, как ты говоришь, малых дел.
Царь посмотрел на Фрасила, словно ища в нём поддержки, потом с шутливой укоризной сказал:
– Я знаю, Фрасил, как ты владеешь мечом, ты храбрый воин. Поэтому я не думаю, что ты до конца дней своих будешь отсиживаться в своём поместье. Занятие сельским хозяйством достойно грека, а македонянину ближе военное ремесло.
Увидев, как вспыхнуло лицо Фрасила, царь обнял его.
– Знаю, ранен ты серьезно. Но лев лишь в старости учится охотиться за мышами. Ты молод и полон сил и, главное, умен. Мне нужны не только храбрые командиры, храбрость и сила – удел рядового воина. Мудрость военачальника – вот залог побед
