Сама не знаю.
Это место мне действительно кажется смутно знакомым. Я ощущаю необычайную легкость, и наполняющий легкие воздух с привкусом гари кажется лучше ароматов соснового леса.
Дом… Дом?
От удивления я сбиваюсь с ровного ритма взмахов крыльями.
«Мы дома», — взволнованно ухает сердце внутри грудной клетки, а глаза пытаются разглядеть сквозь фиолетовый мрак сородичей.
Они где-то здесь, совсем рядом, я чувствую их присутствие.
Ветер доносит до меня слабый запах другой самки, и я, не задумываясь, закладываю крутой вираж влево от своего первоначального маршрута и лечу к ней.
С каждым взмахом крыльев запах незнакомки становится все более насыщенным. Я негромко рычу, пытаясь привлечь ее внимание.
А вдруг это не просто сородич? Вдруг это… вдруг это моя мама?
Блеклое солнце на секунду показывается сквозь темное пузатое облако, и в этот момент на меня резко пикирует сверху лаэра.
— Он мой! — истерический визг, закладывает уши. — Мой и только мой!
Толчок и атаковавший меня демон седлает мою спину и выворачивает крылья. Острая боль заполняет тело, и я испуганно кричу, пытаясь отбиться от неожиданной атаки.
— Потаскушка Райт! — кричит лаэра, терзая мою спину острыми когтями.
Еще раз крикнув от ужаса, я зажмуриваюсь и резко просыпаюсь.
Открыв глаза, делаю глоток обычного воздуха, насыщенно кислородом и ошарашенно оглядываюсь по сторонам.
Сон. Это был всего лишь сон!
Я быстро восстанавливаю дыхание, осторожно, чтобы не потревожить любимого мужчину, выползаю из его объятий и на цыпочках крадусь в ванну. Сейчас быстренько умоюсь, попью водички, и все пройдет.
Сон. Это только сон!
Даже если на секунду предположить, что я действительно каким-то образом попала в мир демонов, а задавшая мне трепку лаэра — жена Курта, то остается непонятным, как Бет могла узнать о том, что ее муж ей изменил. К тому же со мной!
Сон, Яблокова. Это был просто сон!
Под стук перепуганного сердца, я подхватываю со стула оставленную лаэрдом рубашку и по-хозяйски натягиваю на свое голоетело.
В доме всего две ванные — на каждом из этажей. Можно, конечно, спуститься вниз и не рисковать, но разгуливать голышом по дому в одной только рубашке Курта — чревато осложнениями.
И что с того, что все спят? Я же самая великая удачница в мире. И, значит, шанс нарваться на проснувшихся охранников или Микаэля высок, как никогда.
Хотя, чего это я переживаю? Курт явно дал понять, что хочет серьезных отношений.
— Любимая… — Курт недовольно ворочается, притягивает мою подушку к своей груди и крепко обнимает руками. — Любимая…
Смотря в невероятно довольное лицо мужчины, не могу сдержать улыбки.
Меня так и тянет запрыгнуть на кровать и бесцеремонно растолкать этого сильного мужчину, чтобы он меня утешил и прогнал все дурные мысли, оставшиеся после кошмара, но я стою на месте и любуюсь. Какой же он красивый, когда спит, когда его волосы торчат в разные стороны, а на губах блуждает довольная улыбка.
Интересно, что ему снится?
— Бет… — шепчет лаэрд, еще сильнее прижимаю подушку к груди.
Я замираю. Улыбка медленно покидает мое лицо, а тело словно каменеет.
Брось, Яблокова! Тебе просто послышалось!
Этот дурацкий сон, непонятная лаэра… Нет, тебе точно послышалось. Ты только что сама о ней думала, поэтому и проинтерпретировала…
— Бет… — шепчет Курт, и в его голосе столько нежности и страсти, что я непроизвольно зажимаю ладонями себе рот, чтобы удержать рвущийся наружу всхлип.
— Бет, любимая…
Я закрываю глаза и беззвучно плачу.
Как? Как я могла быть такой наивной? Он же никогда не скрывал, что любит ее. Любит все эти пять лет и даже те полгода, которые мечтал обо мне.
Нет, этого не может быть! Он был так искренен на кухне, когда признавался в своих чувствах.
Был искренен…
Но, может, он и не обманывал. Может, он просто любил не меня?
Очень некстати вспоминаются слова Микаэля, произнесенные на кухне: «Он видит в тебе Бет».
А что, если Курт действительно видел во мне свою бывшую?
Я вспоминаю виденный мной снимок этой женщины.
Насколько мы похожи?
Обе зеленоглазые брюнетки, и телосложение у нас примерно одинаковое. Правда, я немного ниже избранницы мужчины, но лаэрд легко уладил это высотой каблуков, которые так настойчиво подбирал для меня.
Стиль у нас тоже разный: она — утонченная леди, а я — пацанка.
Вспоминаю подобранный Куртом для меня гардероб и опять захлебываюсь в очередном всхлипе.
Как же так?
Я качаю головой, все еще продолжая зажимать себе рот руками и душить рвущиеся из глубины души всхлипы боли.
Как же так?
— Бет… — шепчет Курт, и я вздрагиваю словно от пощечины.
Ну что ты раскисла, Яблокова? Не ожидала?
Это реальность, а не глупая розовая сказка.
В жизни нет титров и строчки «Happy end». В жизни мужчина, от которого ты без ума, шепчет имя своей бывшей жены в постели с тобой.
Дура! Какая же я дура!
Сжав зубы, зло вытираю ладонями мокрые от жгучих слез щеки и бреду прочь из спальни.
Жалобный скрип ступенек сопровождает каждый мой шаг, а голые ступни обжигает прохлада деревянного пола, покрытого толстым слоем лака. Не замечая ничего вокруг, я концентрируюсь только на одной цели — дойти до душа и поскорее смыть с себя ощущения от его лживых объятий и поцелуев.
Прохладная вода заставляет меня дрожать от холода и покрываться мурашками, но я мужественно терплю. Терплю, потому что проще концентрироваться на холоде, чем на раненном сердце.
Завернувшись в голубое махровое полотенце, поскорее пробегаю мимо зеркала, висящего над раковиной, и понуро бреду в свою комнату на первом этаже.
Окидываю пустую спальню взглядом и горько усмехаюсь.
Знай свое место, Яблокова.
Постель Курта навсегда занята Элизабет. Впрочем, как и его сердце…
Пытаясь хоть немного согреться, я заползаю под одеяло, прямо в полотенце, и сворачиваюсь калачиком.
Как быть дальше?
Осознает ли Курт, что любит не меня, а напоминание о его любимой женщине? Как мне самой реагировать на это? Согласна ли я принимать его теплоту и любовь, зная, что она предназначается не мне, а Бет?
Я категорично мотаю головой.
Звук смс-ки заставляет меня немного отвлечься от тоски и взять с тумбочки, неожиданно очнувшийся телефон.
«Ты спишь?»
Я резко сажусь на постели, раз за разом перечитывая короткую фразу на сером фоне.
Вот он — выход!
Не задумываясь больше ни секунды, быстро набираю номер Платона.
— Привет, — радостно отзывается парень.
— Привет… — эхом отзываюсь я, в очередной раз пораженная его глубоким низким голосом.
— Я только что въехал на территорию базы, — признается Платон. — Как насчет раннего завтрака в моей компании?
Я на секунду задумываюсь.
Курт меня никуда не отпустит. Ни о каком завтраке в обществе Платона и речи быть не может.
Моей компанией станут оладья, каша, сок и влюбленный взгляд Курта, который видит во мне ушедшую Бет.
— Как насчет того, чтобы ты забрал меня, и мы позавтракали где-нибудь подальше от этого места?
— Жди меня на крыльце дома через пятнадцать минут! — голос Платона полон неподдельного восторга.
Отложив телефон на тумбочку, я вскакиваю с кровати и максимально тихо начинаю одеваться.
На часах половина пятого, а наша ранняя пташка — Курт — всегда встает в шесть. Значит у меня не так и много времени, чтобы свалить.
Торопливо натянув джинсы и первый попавшийся под руку свитерок, запихиваю в сумку костюм, в котором каталась вчера.
Если Курт проснется в шесть и пойдет меня искать, то, не обнаружив костюма и борда, скорее всего, решит, что я на склоне.
Где-то еще полчаса времени он будет напрасно искать меня на территории базы, а потом включит мозг и поймет, что я сбежала.
За это время я успею вернуться в город, заскочить к себе на старую квартиру, где у соседа снизу хранится ключик от ячейки со стратегическим запасом налички и кое-какой необходимой одеждой, припрятанными мной для экстренного случая.
Что делать дальше, решу по дороге на автовокзал, главное — свалить и больше никогда не пересекаться с Куртом.
В крайнем случае, есть еще сто отделений УНЗД, куда можно будет обратиться за помощью. По крайней мере, работа и прикрытие у меня будут.
Сверившись с часами на экране мобильника, торопливо сушу полотенцем мокрые волосы. Идти в ванну и включать фен — рискованно, а значит, буду вести себя, как мышка, и пользоваться проверенными дедовскими способами.
Стянув все еще влажные волосы в высокий хвост, закидываю на плечо сумку с костюмом и на цыпочках выскальзываю из спальни. Под тревожный аккомпанемент скрипучих полов и взбудораженного сердца торопливо прохожу в предбанник, поспешно одеваюсь и, схватив доску, выскальзываю на крыльцо.
