В самой середине зала, под куполом, висит тысячесвечовая лампочка, прикрытая сверху белым эмалированным абажуром. В ее свете можно разглядеть все три этажа цеха, галереи, бегущие вдоль стен, строительные машины и длинный коридор, образованный нагроможденными друг на друга мешками, ящиками и бочками.
Неожиданно раздается выстрел — цех погружается в темноту. Это стрелял Броняк, уверенный, что не потратит пули даром. Темнота способствует его замыслам.
Но теперь у него осталось только три патрона.
Над входом и вдоль стен висят еще несколько слабых лампочек, но их свет не проникает в центр забитого ящиками зала.
Итак, Броняк может выстрелить еще трижды, об этом надо помнить.
Почти не доносится сюда шум грозы, оставшийся за железобетонными плитами стен и толстыми двойными стеклами.
Оба пробегают по темному тоннелю, прижимаясь к машинам и ящикам, крадутся в тишине тесного коридора. Останавливаются, тяжело дыша и прислушиваясь к каждому звуку или шелесту, к протяжному звону потревоженных железных листов и труб.
Слабеющий от потери крови капитан забирается на груду тяжелых ящиков. Они уложены ступенями, наподобие египетской пирамиды. Капитан бесшумно, сантиметр за сантиметром, поднимается на вершину этого сооружения. На самом верху он останавливается и… слышит тяжелое дыхание Броняка.
Капитан слегка пригибается и замечает самого преступника, точнее, только его голову, которую видно до линии рта. Броняк сидит на корточках за бесформенной массой какой-то накрытой чехлом машины. Силуэт его головы вырисовывается на фоне освещенной стены. Снова Броняк находится всего в нескольких метрах от ствола пистолета. И снова капитан не имеет права стрелять.
Поэтому капитан лежит неподвижно, до боли в глазах всматриваясь в знакомый силуэт и стараясь дышать как можно тише. Его мокрая одежда прилипает к телу, неприятно пахнет сырой шерстью. Вода мешается с кровью, обильно вытекающей из раны на бедре.
Внезапно капитана пронзает мысль, что он может потерять сознание, лежа на этой пирамиде из ящиков. И капитан решает действовать. Он сильно стискивает веки. Через мгновение разжимает их и чувствует, что стал видеть лучше. Старательно целится в голову Броняку. Вот выемка прицела и вертикаль мушки совмещаются на верхушке оттопыренного уха Броняка.
Капитан стреляет. Он уже знает, что не промахнулся.
Тотчас же голова Броняка исчезает, и на ее месте появляется рука, вооруженная пистолетом. Раздается выстрел, заставляющий капитана распластаться.
В обойме преступника остается еще два патрона.
Капитан слышит, как Броняк отступает. Оставаться на пирамиде больше нельзя: если Броняк сумеет взобраться на галерею, идущую вдоль стены, то оттуда сможет подстрелить своего преследователя предпоследней пулей.
Капитан спускается. Броняк обо что-то споткнулся, слышен грохот опрокинутого ящика с гвоздями или шурупами.
— Броняк! — кричит капитан.
Броняк не отвечает.
— Броняк, у тебя осталось два патрона. Только два.
На это раздается голос Броняка:
— А ты с нескольких шагов целишься в голову, а попадаешь в ухо!
— Сдавайся! Ты говорил, что умеешь проигрывать.
— Умею, — отвечает Броняк — но только тогда, когда не остается ни одного шанса…
— У тебя нет этого шанса, — убежденно говорит капитан, — Через несколько минут прибудет наш патруль.
— Пока он прибудет, я тебя подстрелю.
Капитан понимает, что Броняк пользуется этим разговором для того, чтобы приблизиться. Его голос раздается уже с другой стороны.
— Ты получил две пули, — злорадствует Броняк. — Одну около бочки во дворе, а вторую — пока ползал у входа. Ты истечешь кровью прежде, чем приедут твои легавые.
— Я вообще не ранен! — бросает капитан.
— Ну да! Я только что вляпался в лужу твоей крови. Если позволишь мне уйти, я не стану тебя добивать.
Голос Броняка слышится все ближе.
Капитан двигается по кругу вслед за ним, все время держась так, чтобы не терять из виду вход в цех.
117
В конце концов противники оказываются в разных концах одного коридора, образованного грудами ящиков, мешков и бочек. Оба измучены получасовым кружением, нервы их на пределе.
Капитан замечает Броняка, который, лежа на цементном полу, пытается втиснуться в один из узких боковых проходов. Он снова хочет обойти капитана и оказаться у него за спиной. Капитан отлично понимает этот маневр, но плохая видимость и усталые, словно присыпанные песком, глаза не дают ему возможности выстрелить так, чтобы не нанести Броняку серьезного ранения.
Он опускает нацеленный было пистолет. Снимает пиджак. Вынимает из него служебное удостоверение и перекладывает в карман брюк, где уже лежит фонарик. Потом собирает валяющиеся вокруг тряпки, клочья пакли и обломки досок, запихивает все это в застегнутый и связанный рукавами пиджак. Получившуюся неуклюжую куклу капитан закрепляет между ящиками так, чтобы с той стороны, откуда покажется Броняк, она выглядела как наклонившаяся человеческая фигура.
Справившись с этим, капитан осторожно отползает к месту, которое только что покинул Броняк.
Тем временем убийца подкрадывается с другой стороны. Он пробирается в тоннель, где минутой раньше заметил плечи капитана.
Капитан уже дополз до облюбованного места, находящегося в десятке шагов от оставленной куклы. Он прячется за перевернутым ящиком, проверяет, достаточно ли ящик прочен и тяжел, чтобы служить надежным укрытием от пуль. Этот путь всего в несколько метров измотал капитана так, будто он прополз по крайней мере километра два.
Отдышавшись, он кладет пистолет на ящик и достает из кармана фонарик. Теперь он снова берет пистолет, а фонарик кладет рядом с собой. По-прежнему капитан действует одной левой рукой, потому что правая одеревенела полностью и не чувствует ничего, кроме боли.
Гроза уже умчалась за город, дождь перестал.
Капитан вслушивается в тишину, наполнившую огромный куб здания, тишину мрачную и грозную. До его ушей не доносится ни одного шороха. У выхода из коридора висит слабая лампочка. В крохотном кружке отбрасываемого ею света капитану не удается высмотреть Броняка, однако он предполагает, что противник уже должен находиться где-то совсем рядом с куклой, он кладет дрожащую руку на край доски и стреляет в чучело.
Кукла слегка подскакивает. Скорее всего именно теперь ее заметил и Броняк, потому что от его выстрела кукла подскакивает еще раз. Она начинает клониться в сторону, как живой человек, и проваливается в щель между ящиками.
В пистолете Броняка остался только один патрон.
Кукла, зажатая ящиками, теряет последнюю точку опоры и оседает еще ниже. Через секунду она, наверное, коснулась бы пола, из нее даже выпала какая-то дощечка и стукнула о цемент, но в этот момент Броняк стреляет еще раз, уверенный, что добивает капитана.
Чучело обвисло и перекосилось, из него высыпаются тряпки, куски пакли, щепки, но Броняк не слышит этого.
Он выпустил свой последний патрон.
Капитан видит его пригнувшуюся, едва заметную тень. Капитан хочет подняться, встать на колени, но напрасно… Тело уже не слушается его.
Броняк подходит вплотную к расстрелянной кукле.
Капитан откладывает пистолет, и зажигает фонарик. Луч бьет Броняку в лицо, ослепляет его — и преступник замирает, не успев даже заслониться от этого неожиданного света.
— Не двигаться! — приказывает капитан, — Ты уже отстрелялся.
Броняк не двигается. Несколько раз он нажимает на курок направленного на фонарь пистолета. Слышатся сухие щелчки вхолостую работающего бойка.
— Не двигайся, Марчук, — повторяет капитан в отчаянной надежде, что тот его послушается. — Садись на ящик. Ну, быстро!
Может Броняк догадывается, что капитан не может застрелить его? Или предполагает, ошибочно оценивая выстрел в ухо, будто капитан ослаб уже настолько, что не сможет в него попасть? Неизвестно. Во всяком случае он отступает назад, всего на полшага. Тогда капитан стреляет в разряженный пистолет Броняка, выбивая его из рук убийцы. Однако этот выстрел уже не такой удачный, как тогда, в отеле «Континенталь». Пуля попадает в согнутый указательный палец правой руки Броняка.
Броняк вскрикивает и помутневшими от бешенства глазами пытается найти своего противника. Но напрасно: круг света надежно заслоняет лежащего за ящиками капитана.
И Броняк капитулирует. Он садится на ящик.
У его ног лежат измятые, продырявленные пулями лоскутья пиджака.
Капитан ощущает пронзительный холод и жалеет об оставленном на улице плаще. Его бьет озноб, влажная рубашка вызывает неприятную дрожь в разгоряченном теле.
Проходит еще несколько минут.
— Истечешь кровью, — говорит Броняк. — Ты уже встать-то не можешь. А через десять минут потеряешь сознание. Так и сдохнешь за этим ящиком.
