Известие о бегстве Гарпала сильно встревожило Пердикку. Великого стратега огорчал не столько сам факт измены, сколько пропажа огромного количества денег. Именно на средства малой казны и рассчитывал Пердикка, надеясь при помощи звона золота, склонить на свою сторону остальных стратегов перед воинским собранием.
Это прекрасно понимал и Антипатр, что прибыл во дворец в сопровождении большой вооруженной свиты, в бодром расположении духа. Улыбка нет-нет, да и появлялась на его сдержанном лице, когда покинув повозку, он поднялся по дворцовым ступеням и вошел в парадную залу.
Прекрасное настроение хилиарха не могли испортить даже пышные церемонии приема гостей, введенные в обиход по приказу Александра и которые Антипатр органически не переваривал. Мужественно переносить все эти «варварские дикости», ему помогала мысль о том, что совсем скоро он сломает всю государственность Александра и вернет верховную власть воинскому собранию. А там дальше будет видно. Даже, если царь и жив, ему будет очень трудно отыграть все обратно.
При виде появившегося в зале дорогого гостя, Антигону бросало то в жар, то в холод. Рыжеволосой красавице невыносимо хотелось исполнить свою заветную мечту, но находясь в шаге от неё, она боялась оступиться. Зажатое под ногтем зерно смерти, яростно пульсировало под ногтем, а фиванка так и не приняла окончательное решение; бросать яд в чашу с вином или подождать.
Вот уже умолкли торжественные трубы, игравшие в честь хилиарха Антипатра. Вот он подошел к Атосе, и персиянка требовательно смотрит на Антигону, ожидая парадную чашу с вином, а фиванка так и не приняла решение. Лишь в самый последний момент, она убрала от края чаши свой ноготь и поднесла её к Атосе.
Бросив едва уловимый взгляд, которым почтенная хозяйка дома обычно одаривает свою нерасторопную служанку, Атоса с достоинством приняла чашу. Цепко держа её своими холеными пальцами унизанными золотыми перстнями, она с поклоном подала чашу Антипатру. Следуя протоколу, хилиарх принял её, но пить не стал.
— Благодарю хозяина и хозяйку этого дома за то внимание и уважение, что оказали моей скромной персоне, но вместо этого вина я предпочту простую воду — сказал хилиарх и передал чашу Никандру.
— Выпей мой старый друг, за мое здоровье, а также за здоровье хозяев этого прекрасного дома — провозгласил тост хилиарх и гармост проворно осушил чашу.
— В этом доме, любое желание высокого гостя закон для его хозяев, — с почтением молвила персиянка, полностью вошедшая в роль полноправной хозяйки. Царственно подняв бровь в сторону стоявших в отдалении слуг, она властно хлопнула в ладоши.
— Подайте нашему досточтимому гостю самой свежей и прохладной воды, какая только есть в этом доме — приказала Атоса и тут, словно кто-то невидимый толкнул Антигону в бок.
— Как можно подавать высокому гостю простую воду?! — притворно возмутилась фиванка. В мгновение ока она подскочила к пиршественному столу и налила из изогнутого кувшина прохладного шербета.
— Этот напиток, лучше всего освежит нашего дорогого гостя, после знойных лучей солнца этого города. Оно сегодня такое жаркое — почтительно промурлыкала Антигона, подавая напиток хилиарху, едва заметно щелкнув ногтем по краю чаши.
Принимая от танцовщицы чашу, Антипатр внимательно посмотрел на девушку, будто что — то пытался вспомнить, но так и не вспомнил. Долго держать в руках чашу было неприлично, и он сделал небольшой глоток. Шербет действительно сразу приятно освежил изрядно вспотевшего под вавилонским солнцем полководца и принес ему живительную прохладу.
— Благодарю за столь приятный подарок, госпожа. Надеюсь, то смогу когда-нибудь отблагодарить тебя тем же — поблагодарил Антигону хилиарх и, отпив еще один глоток, подошел с чашей к Пердикке.
Следуя дворцовому этикету, Антигона налила половину чаши. Хилиарх выпил большую часть её содержимого и по расчетам фиванки, этого было вполне достаточно для свершения мщения.
Скромно потупив взор, она отошла от Антипатра боясь выдать себя радостью, охватившей её душу.
— Ай да египтянин. Не обманул, сам, того не зная, помог мне свершить задуманное. Скоро, очень скоро вслед за Александром полетит и главный губитель моего родного города — думала про себя Антигона, упиваясь своим запоздалым торжеством. Стоя вместе с Атосой во главе всей дворни, фиванка ждала момента, когда Пердикка даст им знак покинуть обеденную залу.
Радость от свершившегося переполняла Антигону и вдруг, в самый главный момент своего торжества, она ощутила на себе чей-то цепкий оценивающий взгляд.
Молодая женщина почти физически чувствовала его на своих оголенных плечах. От него у Антигоны моментально заныло под ложечкой в предчувствии чего-то гадкого, нехорошего. Она усиленно это предчувствие, но оно не уходило. Не выдержав, Антигона резко обернулась, пытаясь выявить хозяина этого взгляда, но в стоявшей позади неё толпе слуг, она не ухватила таинственного наблюдателя.
А тем временем, дела развивались по своему сценарию. Антипатр отказался от обеденной трапезы. Учтиво осмотрев ломящийся от яств стол, он отошел к стоявшей в тени скамье и предложил Пердикке присесть рядом с собой. Проявляя учтивость к гостю, стратег сел рядом с ним приказав подать и себе чашу с шербетом. День действительно выдался жарким и прохладный напиток, как нельзя лучше освежал.
Сидя друг против друга, македонские вожди принялись обсуждать бегство Гарпала, не торопясь перейти к главному. Пердикка дал знак челяди удалиться, приказав остаться только мальчику виночерпию. Никандр пытливо посмотрел на хилиарха, взглядом спрашивая его покидать ли его или нет. Сидя на скамье, Антипатр коротко кивнул головой и гармост покорно двинулся к выходу. Однако не успел он пройти и несколько шагов, как услышал глухой крик и мгновенно обернулся.
Схватившись за грудь, Антипатр стоял на ногах и страдальчески смотрел на Никандра. Затем он попытался сделать шаг навстречу начальнику стражи, но ноги подкосились и он рухнул, на руки стоявшему рядом с ним Пердикки.
— Врача! Хилиарху плохо! — зычным голосом проревел гармост, чем породил толчею и панику в дверях. Одни пытались поскорее покинуть помещение, другие проникнуть в него. Бесцеремонно оттолкнув Атоссу, стоявшие за дверью охранники Антипатра, потрясая оружием, вломились в помещение, но бритоголовый египтянин оказался у тела раньше всех.
Склонившись над прерывисто дышавшим стариком, он деловито потрогал его сведенные судорогой руки, открыл пальцами закрытый глаз и, глядя на появившуюся, на полу струйку мочи, вынес свой вердикт.
— У хилиарха сильный тепловой удар. Ему срочно обложить людом и поставить на затылок черных пиявок. И сделать это надо как можно быстрее.
— Я ничего не позволю тебе делать, бритоголовый! Пусть хилиарха Антипатра лечит его врач, и только он — решительно выпалил Никандр и для пущей убедительности своих слов, наполовину обнажил свой меч.
— Ты зря им трясешь, гармост! Нефтех лучший врач из всех тех, кого я только знаю — вступился за египтянина Пердикка, но Никандр был неумолим.
— Хилиарха будет лечить только его доктор и никто другой!
— Так зови его скорее, а не то будет поздно! — зло выпалил верховный стратег, чем вверг Никандра в сильное подозрение. Он буквально пронзил Пердикку тяжелым, полным ненависти взглядом. Гармост хотел что-то сказать, но в этот момент в зал вбежал врач Антипатра.
— Клеон, посмотри, что с хозяином! — взмолился Никандр, — этот говорит, что у него тепловой удар и следует положить лед и поставить каких-то пиявок, но я не верю. Нет ли здесь измены!?
Пронзительная тишина повисла в парадном зале дворца. В ней было отчетливо слышно тяжелое дыхание поверженного судьбой Антипатра и сопение эскулапа осматривавшего больного.
— Ну, что? Говори! — потребовал гармост, едва только доктор поднял голову и разогнул затекшую поясницу.
— Я ничего не могу сказать точно. Может быть и тепловой удар, солнце сегодня жаркое. Лед и пиявки наверняка ему помогут. Но, где их сейчас взять?
— Лед есть на кухне господина Пердикки, а пиявки имеются у меня. В этой жаре я многих поднял на ноги этим средством. Если согласны я сейчас же принесу их — заверил доктора Нефтех. Врач на мгновение задумался, а потом согласился.
— Думаю, что хуже от этого не будет — заверил Никандра эскулап и Нефтех проворно побежал за своим непривычным средством.
— Куда можно перенести господина хилиарха для проведения лечения — врач вопросительно взглянул на Пердикку.
— В мою спальню — он громко хлопнул в ладоши и подскочившие слуги под присмотром стражников и врача, стали осторожно выносить Антипатра из зала.
Пока стража хилиарха была занята, стратег велел слуге кликнуть собственную стражу. Пердикка чувствовал, что добром Никандр не покинет его дворец и не ошибся. Едва только за Антипатром закрылись двери, как гармост подошел к пиршественному столу и, вытянув в его сторону руку, закричал.
