Но мы чуть отвлеклись от коллекции. В собрании Якова Перемена – четыре кубистических натюрморта Полины Мамичевой. В одной из своих статей мы делали предположение, что молодая балерина, хоть и посещала Народную академию Амшея Нюренберга, не могла создать самостоятельно такие высокопрофессиональные, изысканные по цвету, натюрморты, что за этими работами ощущается кисть, опыт, умение самого Нюренберга. В частном письме нам возразила внучка А. М. Нюренберга Ольга Тангян. В конце концов, мы, естественно, не настаиваем на этой версии – это только наше предположение. В те времена создание несуществующих поэтов, достаточно вспомнить Черубину де Габриак – было в моде. Почему было не явить миру и новую кубистку Полину Мамичеву? Тем более, что ее красота и изысканность пленяли современников. Нужно радоваться, что из четырех ее натюрмортов два стали собственностью Фонда украинского авангардного искусства.
Два пейзажа Николая Иванова (1952–1921) и И. Семенова лишь подтверждают нашу мысль о том, что, собрав, в целом, коллекцию еврейских художников, в которых видел яркость французской палитры одесских независимых, Яков Перемен был далек от этнических предрассудков. И если Николай Иванов принял единожды участие в выставке независимых, то Семеновых среди них вообще не было, двух – не членов, а экспонентов ТЮРХа мы обнаружили, но один из них В. Семенов, а другой – Е. Семенов. А, впрочем, нашел же где-то Я. Перемен И. Семенова (если это не ошибка каталогизатора), понравился ему, так и попал теперь И. Семенов в Фонд украинского авангардного искусства.
Надеемся, что в широте взглядов Якова Перемена мы убедили читателей, тем более, что они уже знали, что среди его любимых (не случайных) авторов и поляк Сигизмунд Олесевич, и караим (в те годы не путали караимов с евреями) Исаак Ефет-Костини.
Европейский выбор
Коллекция Якова Перемена, представительный срез ее, находящийся в Фонде украинского авангардного искусства, дают нам возможность проследить путь художников, противостоящих устоявшейся в городе художественной традиции, начиная с 1909 года – с первой выставки на Дерибасовской, 21, и знаменитого Салона Издебского – до 1920 года, до большевистского переворота в Одессе.
Мемориальная доска В. Кандинскому, Дерибасовская, 17. Фото автора
Мы не рассматривали отдельно последнюю выставку независимых, так как «Руслан» увез в ноябре 1919 года Якова Перемена, и купить работы с выставки, открывшейся 7 декабря 1919 года и завершившейся 19 января 1920 года, через одиннадцать дней после прихода большевиков, коллекционер уже не смог. А мы, живущие в XXI веке, пожалуй, уже никогда не сможем увидеть эти произведения…
Костры из произведений неугодной живописи горели в новосозданных музеях. Художники, нуждавшиеся не только в хлебе, но и в красках, кистях, холстах, писали поверх одних работ другие, вскоре названные «соцреалистическими».
В чем же обвиняли авангардное искусство 1910–1920-х годов, в чем же обвиняли авангардное искусство 1960–1980-х годов? В преклонении перед Западом, в космополитизме, в формализме.
Одесса, как никакой другой город в Украине, и в годы первого авангарда, и в годы второго доказывала свою приверженность европейскому вектору развития искусства. Новое искусство 60–80-х годов мы видели в яви, мы его современники. Об искусстве 1910–1920-х годов мы могли судить лишь по небольшому количеству репродукций, по устным воспоминаниям тех, кому посчастливилось пережить то смутное время. К примеру, директора одесской художественной галереи на Софиевской Цви Эмского-Могилевского расстреляли в 1938 году за пропаганду буржуазного искусства.
Вернувшаяся из небытия коллекция Якова Перемена – чудо, сотворенное и коллекционером, и искусствоведом, нашедшей картины в семьях его наследников, и группой украинских меценатов, которые приобрели значительную часть коллекции на аукционе Sotheby`s и создали Фонд украинского авангардного искусства, который стал реальным подтверждением легенды о Первом авангарде 1910–1920-х годов.
Михаил Булгаков устами Воланда утверждал: «Рукописи не горят».
Воланд – дьявол. Вряд ли следует ему доверять. Рукописи горят. Книги горят. Картины горят. И всё же…
Случаются чудеса.
И возвращение коллекции Якова Перемена – одно из таких чудес.
Израиль Литвак
Возвращение забытого имени
Наша прогулка по Бруклинскому музею с Ильёй Зомбом, одесско-американским художником, привела к неожиданному открытию. Мы обнаружили в экспозиции музея работу ещё одного одесско-американского художника, в Одессе совершенно неизвестного. Настолько неизвестного, что информация о нём на русском языке в Интернете попросту отсутствует. Имя этого художника – Израиль Литвак (Israel Litwak).
Краткая информация около работы художника под названием «Crawford Notch, New Hampshire» (1951) рассказала о том, что Израиль Литвак родился в Одессе в 1868 году, в Соединённые Штаты эмигрировал в 1903-м, поселился в Бруклине и работал столяром-краснодеревщиком. Живописью начал заниматься в возрасте 68 лет, после выхода на пенсию. Работал в стиле примитива, изображая как городские сценки Нью-Йорка, так и пейзажи тех мест в Новой Англии, в которых бывал во время поездок по стране. При этом он писал не с натуры, а запоминал картинку и дома воспроизводил увиденное не таким, как оно есть на самом деле, а так, как ему хотелось; зачастую перерисовывал виды с открыток и фотографий.
В Бруклинский музей эта работа попала как подарок от Самуэля Нисневича и его супруги. Интересно, что биографические данные возле работ в музее практически никогда не приводятся; в данном случае они были.
Сама работа, представленная в музее, свидетельствовала о несомненном таланте художника и произвела на меня такое впечатление, что я решил немедленно заняться поисками информации о нём. Как потом выяснилось, такое же впечатление работы только начавшего тогда заниматься живописью Литвака произвели на директора Бруклинского музея. Было это в далёком 1939-м.
Поиски увенчались успехом – англоязычные источники оказались гораздо более информативными. Вот что мне удалось узнать.
Одессит Израиль Литвак уже в одиннадцать лет начал заниматься столярным ремеслом. В возрасте двадцати одного года его забрали служить в армию, где он пробыл четыре года, с 1889 по 1894-й. В 1903 году он с женой и двумя сыновьями эмигрировал в США и поселился в Ист Флэтбуш в Бруклине. В возрасте шестидесяти восьми лет, выйдя на пенсию, Израиль решил попробовать себя в графике и живописи. До этого он никогда не рисовал, но, как он сам писал впоследствии, «любил посещать художественные музеи и наслаждался работами старых мастеров». Литвак начал с графики – рисовал карандашом и мелками на деревянных досках и, разумеется, сам делал рамы для них. Через некоторое время он принёс несколько своих работ куратору департамента живописи и графики Бруклинского музея. Куратора и директора музея так впечатлили работы, что они немедленно организовали индивидуальную выставку работ Израиля Литвака. Она открылась 3 ноября 1939 года и продлилась по 17 декабря; на ней было представлено сорок работ. Четыре работы музей принял в дар. Литваку в это время было уже семьдесят два года.
«У Питсбурга есть Джон Кейн, а теперь у Бруклина появился Израиль Литвак», – было написано в пресс-релизе. Такое сравнение было значимым, ведь имя Джона Кейна, первого американского художника-примитивиста, признанного на музейном уровне, было своеобразным знаком качества.
После выставки Израиль Литвак стал широко известен – настолько, что в 1946-м большая иллюстрированная статья о художнике появилась в журнале «Time».
Вскоре после выставки по совету своего арт-дилера художник начал писать маслом. Неожиданно это привело к конфликту с хозяйкой квартиры, которую снимал Литвак, – она находила запах скипидара отвратительным. Чтобы успокоить хозяйку, художник избрал особую тактику – зимой он делал на холстах наброски своих композиций, а летом, когда окна его квартиры могли быть постоянно открыты, занимался собственно живописью.
После выставки в Бруклинском музее работы Израиля Литвака выставлялись в Академии изящных искусств в Пенсильвании и «Whitney Museum of American Art». В 1940–1960-е годы он стал одним из самых успешных художников-самоучек Нью-Йорка.
Израиль Литвак наслаждался успехом и всеобщим вниманием до самой своей смерти в 1960-м году, в возрасте девяноста двух лет. После смерти интерес к его творчеству сошёл на нет, о нём практически забыли на долгих тридцать лет, до начала 1990-х. Сейчас вновь возникший интерес к его работам не ослабевает, аукционные цены на них выросли от тысячи до пяти-семи тысяч долларов. Работы Литвака находятся в Бруклинском музее и МоМА; продажей его работ и популяризацией творчества американских примитивистов занимается «Galerie St. Etienne». Первые выставки художников-самоучек состоялись в ней в 30-х годах прошлого века, и вот уже более семидесяти лет она выставляет работы Джона Кейна, Мориса Гиршфельда, Лоуренса Лебдушки, Абрама Левина, Эдварда Хикса, Эмилии Бранчард и многих других. Среди них, разумеется, работы Израиля Литвака – они представлены вот уже на шести групповых выставках начиная с 1952 и заканчивая 2011 годом.
