Не чувствуя ни усталости, ни боли в ногах, я побежал к стене и уже через
миг оказался возле ровного ряда бойниц. Отсюда внутренняя часть форта
просматривалась идеально. Но ни охотника, ни какого-то другого я не увидел
- только белесые черепа воинов.
Решив рискнуть, я кинулся вдоль по коридору, вверх по лестнице, прями-
ком в наблюдательную башню, каменная оболочка которой явно внушала
уверенность. Мне казалось, что только здесь я, наконец, смогу укрыться от
охотника и дождаться помощи. Хотя надеяться на спасение капитана и цик-
лопа не приходилось - я хорошо запомнил прогремевший на «Купере» взрыв.
Дверь в башню была открыта, и я без труда попал внутрь. Быстро задвинул
щеколду. Резко повернулся. Лунный свет, нашедший лазейку в узком оконце
вырвал из кромешной тьмы стол и сидящего за ним служаку. Выпрямив спи-
ну, он вытянул руки по швам, словно перед самой смертью услышал ко-
манду, и приготовился ее исполнить. Если бы не настигшая его пуля. Камзол
был разорван слева у самого сердца. Видимо, в момент штурма не только лу-
чам солнца удалось проникнуть в неприступные стены укрытия.
На краю стола лежал журнал, опрокинутая масляная лампа и скрытый ба-
хромой паутины пистоль. Именно его я заприметил не сразу, а когда обнару-
жил - побоялся брать, словно оружие мертвеца хранило на себе тень той ро-
ковой случайности, что вырвала из его тела жизнь.
Нащупав на каменном полу кресало, я быстро поджог фитиль и взяв в руки
лампу, осмотрел коридорчик и ведущую наверх винтовую лестницу. Ничего
примечательного здесь больше не нашлось, и я уже решил продолжить изу-
чение башни, когда прогремел выстрел. Коротко, будто исподтишка пуля
пронзила деревянное препятствие, и вонзилась в истлевший камзол мертвого
стража. Покачнувшись, мертвец мгновенно осунулся, и повалился на бок.
Вольно. Теперь он навсегда избавился от команды пригвоздившей его к сте-
не.
Пуля лишь чиркнуло мне руку, но я четко осознал, насколько близко была
смерть. Проклятый пистолет очутился в моих руках, а глупые рассуждения
остались в крохотной солдатской коморке. Впереди меня поджидал простор-
ный зал где, по всей видимости, солдаты форта принимали пищу и получали
приказы старших по званию. Также я обнаружил здесь три двери - одна была
заперта, вторая - вела на смотровую площадку, а третья - на стену по которой
можно было попасть в соседнюю башню. Именно там я и решил укрыться,
отрезав преследователю путь еще одной преградой.
В лицо ударила игольчато-ледяная Лакоринская зябь - ветер, который пре-
следовал нас на протяжении всего пути до Глааги. Не удержав лампу, мне
оставалось лишь наблюдать, как она разбивается вдребезги, а на месте паде-
ния возникает и исчезает огненный всплеск.
В эту секунду меня настиг второй выстрел. Охотник решил не преследо-
вать меня. Прекрасно понимая, что я не буду таиться и продолжу бежать, он
устроил засаду. У меня существовал единственный путь спасения, едва не
ставшего для меня гибельными силками. Выбрав верную позицию, убийца
совершил только один просчет, позволивший мне и на этот раз выжить.
Мое неловкое движение.
Пуля прошла в дюйме от головы.
Теперь преследователь не таился - действовал прямолинейно, в открытую. Я
прекрасно видел, как он пересекает площадку, на бегу наступая на останки
воинов.
Кости хрустят, ломаются, но ему на это плевать - у него существует цель, и
он видит перед собой лишь короткую формулу скорейшего достижения ре-
зультат. Прямо как хорошо смазанный механизм.
Подняться на противоположную стену, перезарядить оружие, прицелиться -
и дело в шляпе!
И вновь я представил охотника бездушной машинерией способной выпол-
нять четкие команды своего создателя, и ничего сверх этого. Хотя для битвы,
сражения или охоты подойдет именно такая исполнительность.
До противоположной башни было шагов тридцать, может быть чуть
больше. Только ситуация складывалась таким образом, что охотник окажется
на позиции для выстрела раньше, чем я миную зону обстрела. Тогда конечно
я не думал об этом настолько сложно: сопоставляя и прикидывая возможные
варианты. Я просто понял - не успею. И решил рискнуть. Сколько раз за сего-
дняшний день меня спасал случай, так почему бы ему не оказать мне еще
одну незначительную по меркам целого мира любезность!
Пригнувшись, я побежал к спасительной двери. Шаг, вдох, выдох, шаг. Бо-
ковым зрениям я видел охотника. Он уже на стене. Вскидывает ружье, пе-
резаряжает, прицеливается. Нет, этого просто не может быть! Я словно не
бегу, а топчусь на месте. Словно попал на движущуюся дорожку Босвела, ко-
торую в прошлом году непонятно зачем смастерил мой первый учитель.
Что же делать?! Упасть? Бессмысленно, мы с ним на одном уровне. Попасть
в неподвижную цель ему будет еще легче. Тогда что?! Прыгнуть? Но куда?
Слева обрыв, справа - слишком пологий спуск, исчезающий в непроглядной
бездне. Сломав ногу, я только облегчу ему задачу.
Не знаю, как мне удалось за такой короткий миг пропустить через себя все
эти вопросы, но время для меня, будто замерло, превратившись в смолу, из
которой невозможно выбраться, даже избавившись от обувки.
Выстрел.
По моим подсчетам он должен был прозвучать именно сейчас. Именно в
данную секунду - ни раньше, ни позже. Сейчас пуля ворвется в мое сердце и
тогда ...
Набат выдался на славу! Не хуже громогласного кашля винтовки, и я не
смог поверить своим глазам - большой колокол, еще недавно валявшийся на
пузе, теперь очутился на своем привычном месте. А рядом с ним, взявшийся
непонятно откуда стоял человек. Даже во мраке легко угадывалась его воен-
ная форма и отменная выправка. Одной рукой он держался за язык колокола,
вторая - покоилась на рукояти сабли. И как бы я не пытался себя убедить в
обратном - он был вполне реален.
Но не только меня удивило появление солдата. Переведя оружие на звонаря
и не зная как ему действовать дальше, охотник застыл.
Зачем? Ждет приказа?
Тем временем солдат повернулся в мою сторону и отсалютовал, как это
было принято на материке - приложив ладонь сначала к сердцу, а затем при-
ставив указательный палец ко лбу. Резко повернулся направо, теперь уже
лицо к охотнику и, вытянув руку вперед, указал на верхний ярус стены, кото-
рый практически прилегал к опорным башням и потому был практически не
различим на фоне нечетких ночных силуэтов.
Пытаясь угадать смысл этого знака, я совсем забыл о собственной безопас-
ности и охотнике, что находился в каких-то ста шагах от меня. Вдруг мой
взор прилип к глубокой корзине доверху набитой мешками. Только страхо-
вочные веревки тянулись ни сверху вниз, а слева на права, постепенно сни-
жаясь до первого яруса стены.
Вот она – цель!
В одну секунду из жертвы я превратился в безжалостного, холоднокровно-
го, расчетливого охотника. "Проклятый пистолет" нацелился на корзину.
Конечно, я понимал, что не умею хорошо обращаться с оружием, и уж тем
более не могу рассчитать расстояние, разброс пули и подобную ерунду... Я
просто выстрелил. Несмотря ни на какие сопутствующие факторы. И моему
поступку вторил малый колокол, возле которого уже не было вытянувшегося
по стойке смирно солдата, а "большой сигнальщик" продолжал бесполезно
лежать на боку.
Пуля, как говорят в таких случаях, - попала в самое яблочко.
Корзина с мешками легко соскользнула вниз и, достигнув укрытия охотни-
ка, взорвалась. Алое пламя вырвалось изнутри, словно опасный зверь высво-
бодившийся из клетки.
Хлопок.
Удар.
Тишина.
Тело несостоявшегося убийцы охватил огонь и с жадным чавканьем стер
того с лица земли.
Обессилено повалившись на каменные плиты, я закрыл глаза.
До моего слуха еще долго доносились потрескивания огня и отголоски чу-
жих разговоров, возникавшие то тут, то там, словно шуршание листвы.
Потом мне удалось различить отдаленные команды и отчаянные крики сол-
дат, а когда я все-таки открыл глаза, форт окутала предрассветная дымка.
Подняв голову, я нашел самый высокий пик и улыбнулся. Видимо, острови-
тяне правы - справедливый Калуку никого не оставляет в беде, какой бы
огромной она не была. И в знак подтверждения моих мыслей, откуда-то из
самых недр гор послышался протяжный горн.
Трудно поверить, но меня искали, и спасательная группа уже спешила на
помощь.
Звук повторился, отразившись от стен обрывистым эхом. Нет, это не иллю-
зия. Они были уже близко. Не найдя в себе силы ответить, я улыбнулся и за-
крыл глаза.
Калуку - милостивый покровитель, ты не оставил меня одного!
