место, с которого встал.
– Я принёс заказанный чемодан, – сообщил Нырок, втаскивая за собой сундук на колёсах, чем изрядно убавил свободного пространства.
– Не стоило беспокоиться, – сказал Кузов. – Мы обошлись без него.
– Только из-за него, может, и не стоило, – согласился Нырок, задвигая чемодан в угол.
– А из-за чего стоило?
– Я хочу представить вам одну свою знакомую.
Нырок выглянул в коридор.
– Прошу.
В купе, неловко поправляя завитые волосы, вошла бродяжка в новом розовом платье и туфлях на каблучке. Она улыбалась, не разжимая губ, чтобы скрыть недостающие зубы.
Увидев вошедшую, Кузов позеленел от гнева.
– Ты считаешь, её нужно было приводить сюда? – процедил он.
– Обязательно. Знакомьтесь, это Генриетта.
– Здрасьте, – поздоровалась бродяжка.
– Она путешествует с нами одним поездом, – продолжил Нырок. – Вместе со своим мужем.
– Мужем? – невольно вырвалось у Вари.
– Да, Генриетта замужем…Викентий! – позвал Нырок.
На зов явился недовольный, зато отмытый и немного причёсанный бомж, только что проверявший билеты под видом ревизора.
– Это её муж Викентий. Прошу любить и жаловать.
– Подожди, Нырок, а разве ты не собирался на ней жениться? – кивнул Кузов на бродяжку.
– Чего?! – грозно сдвинул брови бомж.
– Успокойся, Викентий, – сказал Нырок. – Он шутит. Как я могу жениться на замужней женщине?
– Смотрите, я не люблю таких шуток.
– Он больше не будет.
– Тогда жрать давай, – сказал Викентий, – как обещал.
– В вагоне-ресторане для вас накрыт стол.
– Пойдём, – бросил Викентий бродяжке, – неча тут стоять.
Выйдя в коридор, он поманил пальцем Нырка.
– А выпить там есть?
– Викентий, мы же договорились, начинаете новую жизнь.
Викентий тяжело вздохнул.
– Тогда больше жрать давай.
– Закажи, я заплачу.
Вернувшись в купе, Нырок смущённо мял кисти рук.
– А вообще, я здесь даже не из-за Генриетты. Просто… раз уж тебе, Варя, всё обо мне рассказали, – Нырок бросил взгляд на Варю, – я прошу выслушать и меня.
Волнуясь, он достал блокнот наподобие того, какой был у капитана Зубровкина, и, собравшись с мыслями, начал говорить, периодически заглядывая в записи:
– Варя! От папы ты многое обо мне узнала. Но он не мог рассказать о том, что происходит у меня в душе. Я родился и вырос в условиях, в которых вряд ли кто-то хотел бы оказаться по доброй воле, и у меня не было особого выбора, чем заняться в будущем. Всё сложилось само собой – я стал тем, кем стал…
Кузов, до этого смотревший на Нырка, сосредоточенно уставился на свою обувь.
– …Бывало, моя работа приносила мне больше денег, бывало – меньше, но никогда я не был доволен судьбой. Я смотрел на своих клиентов, от которых с лёгкостью получал средства к существованию, и завидовал им: у каждого из них была семья, дом, а у меня ничего этого не было…
Нырок замолчал, на какое-то время погрузившись в свои мыли. А потом горячо заговорил, забыв про блокнот и записи:
– …И вот я думал: почему жизнь ко мне несправедлива? Почему она такая? Почему у меня нет тех радостей, на которые имеет право каждый человек: на ласковую мать, на уют, на заботу? И ответа не находил. Вернее, ответ был, и был он слишком простой, неинтересный и злой: так уж мне выпало при рождении. Вот так досталось, и всё! Это как после карточной раздачи: у кого-то на руках оказывается почти готовый флэш, а у кого-то всякая шваль. Получалось, что шваль выпала мне. А с другой стороны, думал я, если раздача прошла неудачно, совсем необязательно объявлять себя проигравшим и сбрасывать карты: потому что никто не знает, что там в прикупе! И чем хуже карта мне шла, тем чаще я твердил себе, что когда-нибудь всё изменится: мне выпадет джокер, и в игре с жизнью удастся сложить комбинацию, которая называется «счастье», хоть я не очень хорошо представлял себе, как эта комбинация выглядит. Но оказалось, представить не так уж трудно. Просто надо встретить человека, который и есть для тебя главная карта…
Взгляд Нырка то прыгал из стороны в сторону, то замирал в одной точке.
– …Я встретил такого человека, такую девушку. Встретил и увидел, что теряю опять! И мне стало плохо, очень плохо. А ещё одиноко и страшно. И я понял – без неё не смогу.
Щёки Вари, повёрнутые к окну, залились густой краской.
– И тогда я решил догнать эту девушку, чтобы спросить, значу ли я что-то для неё? И сказать ей: да, я не карточный туз и не король, не сказочный принц и не герой, и вообще, тот, от кого обычные люди стараются держаться подальше. Но если эта девушка, несмотря ни на что, всё же согласится быть со мной, я всеми силами постараюсь сделать так, чтобы при любой игре, при любом раскладе она всегда была в выигрыше! Хотя в действительности самый большой банк на свете сорву я.
Когда Нырок замолчал, показалось, что наступила полная тишина. Даже стук вагонных колёс куда-то исчез.
– Мне ещё никто так не признавался в любви, – проговорила Варя. – Мне вообще никто в любви не признавался. Ах, – подняла она руки к горящим щекам, – я об этом так мечтала.
– Но что ты думаешь обо мне после всего, что узнала от папы? – спросил Нырок.
– От папы? – повернулась к Нырку Варя. – Ничего не думаю. Я уже об этом забыла.
– Правда?
– Конечно. В том, что я вначале тебя не сильно интересовала, ничего страшного нет. Я ведь обычная. Просто там, дома, после разговоров о твоей невесте я ужасно на тебя разозлилась и написала позлее.
– Подожди, – не понял Нырок. – При чём здесь, «вначале не сильно интересовала»?
– Ну, ты ведь в этом признался папе, а он передал мне.
– А разве он не рассказал тебе ещё кое-что?
– Что именно?
– Про мою работу, например?
– Про вахту? Нет. Я знаю, мужчины очень любят говорить про работу, но как-то не зашёл разговор.
– Так, значит, ты ничего… – оглянулся Нырок на Кузова.
Тот продолжал сосредоточенно разглядывать обувь.
– И нет никаких препятствий, чтобы ты сейчас смогла дать мне ответ? – заволновался Нырок.
– А ты правда не собирался жениться на Феопистии? То есть, на Генриетте?
– Правда!
– Тогда…
– Есть препятствия! – Кузов решительно поднял голову. – Есть… препятствия!
– Что за препятствия, папа? – удивилась Варя.
– Папа! – возмутился Нырок.
– Его работа, профессия, о которой у нас как-то не зашёл разговор. Дело в том, что это не просто профессия, а профессия… – Кузов в упор посмотрел на Нырка, – связанная с постоянным риском и отлучками. Жене такой муж не нужен.
– Папа, откуда ты знаешь? – воскликнула Варя.
– Знаю! Сам столько лет мотался… по вахтам. И
