Он жестоко ошибался!
Записка, поданная в начале заседания президенту суда, извещала его о подробностях той сцены, когда «Поджигательница» бросила в лицо Жаку ужасное обвинение.
Маркиза де Фаверей, вызванная в качестве свидетельницы, вынуждена была сказать правду.
Это была одна из главных улик. Жак в изнеможении упал на скамью, закрыв лицо руками.
Рассказ о самоотверженном поступке Жака, с опасностью для собственной жизни спасшего Полину де Соссэ от верной смерти, прошел незамеченным. Впрочем, это мог быть один из тех порывов, которые встречаются даже у самых испорченных натур.
Адвокат начал защитительную речь. Он был прав, говоря, что его аргументация опирается на шаткую основу. Однако же он проявил блестящий талант! Неоднократно удавалось ему до слез растрогать слушателей, но волнение это вызвано было скорее чувством восторга его несравненным красноречием, чем истинным состраданием к подсудимому.
— В этом несчастном происшествии, — воскликнул он в заключение своей речи, — куда ни взгляни — всюду тайна, всюду мрак! Подумайте об этом, господа судьи! Истина бывает часто скрыта под такой густой, непроницаемой мглой, что человеческий глаз не в силах распознать во мраке ее божественные формы. Тогда кончается сфера физических чувств, и на сцену выходит совесть. И вот я смело и открыто заявляю вам, господа судьи, что вопреки страшнейшим уликам, человек этот невиновен! Слабость — вот единственное его преступление! Но он не обагрял своих рук кровью! Господин прокурор требует для него смертной казни, но вы, я уверен, не согласитесь на это. Как бы сильны ни были подозрения, вам не хватит доказательств. И, быть может, на следующее утро после того рокового дня, когда эта молодая, прекрасная голова падет на плахе, вы услышите ужасные слова: «Вы осудили невинного!» О, не берите на себя такой страшной ответственности! Если человек этот виновен, дайте ему время на раскаяние, он может еще исправиться, загладить свою вину. Если он невиновен, то не лишайте его жизни, сил, надежды. И чтобы истинный свет пролился наконец на это темное дело, не гасите его во мраке могилы!
Вот каков был приговор присяжных.
На все вопросы касательно виновности подсудимого они единогласно отвечали:
— Да, виновен.
Даже никаких смягчающих вину обстоятельств!
Жак был снова отведен на скамью подсудимых выслушать решение своей участи.
Он поражен был расстроенным видом своего защитника, когда этот благородный, великодушный человек подошел к нему и, с чувством пожимая руку, прерывающимся от волнения голосом сказал:
— Мужайтесь!
Жак понял все.
Гордо поднял он свою прекрасную голову, и ясным, безмятежным спокойствием осветилось его лицо.
Председатель взволнованным голосом прочел приговор.
Жак был осужден на смерть.
— Господа, — громко и торжественно произнес несчастный молодой человек,— да простит вас Бог! Не вы виновны в моей гибели. Я — жертва злого рока.
С этими словами он вышел в сопровождении жандармов из зала суда. Затем он был отвезен в тюрьму и помещен в мрачной камере, предназначенной для осужденных на смерть.
Беспрекословно исполнял он все, что ему приказывали. Он был покорен как ребенок, и в глубине души говорил себе:
— Это справедливо! Бог наградил меня жизнью, а я не сумел ею воспользоваться, не сумел выбраться на честный путь, стать полезным членом общества. Я ни на что не годен! Я лишний в этом мире! Теперь уже слишком поздно. Я умираю. Отлично! Я искупаю свое прошлое!
Но вот пришел к нему защитник и стал убеждать подать кассационную жалобу.
Молодой человек отказался.
— К чему это? — сказал он. — Все мои страдания кончены. Смерть будет для меня освобождением.
— Но, по крайней мере, хотя бы подпишите просьбу о высочайшем помиловании!
— Нет, сударь! Только, пожалуйста, не приписывайте эту непоколебимую решимость излишней гордости. Чего могу я ждать? Замены казни галерами? Нет, уж лучше смерть!
И он в изнеможении бросился на постель и устремил глаза на клочок неба, видневшийся в узком окошке камеры.
И в самом деле, он чувствовал огромное облегчение. Все было кончено. Не надо было больше бороться. Оставался только один последний шаг — шаг к смерти. Это была теперь конечная цель его жизни, известная и уже верная.
Обретя обычное спокойствие, Жак считал себя достойным любить порядочную женщину.
Он думал о Полине.
Быть может, когда его уже не будет в живых, эта девушка вспомнит о нем если не с грустью, то хоть со слезой сострадания. Мысль эта была для него утешением.
К нему приставили одного из той породы людей, которые у каторжников носят прозвище «барашков», что на их языке означает «шпион». Их обязанность — под видом дружбы войти в доверие к осужденному и разными ловкими приемами добиться того, чтобы тот сознался ему в своем преступлении или выдал сообщников.
С первого же дня шпион отступился от своей задачи.
— Он слишком силен для меня, — решил «барашек».
То, что принимал он за силу — было спокойствием безупречной совести, спокойствием, вернувшимся в истерзанную душу Жака.
Прошло два дня.
Роковая минута приближалась.
Жак продолжал молчать и своими большими глазами, по-прежнему сиявшими детской добротой, казалось, пытался заглянуть в таинственный мир, ожидавший его за гробом.
Защитник был от него в восторге. Человек этот, вначале сомневавшийся в Жаке, теперь был искренно убежден в его невиновности.
Он упросил присяжных подписать просьбу о смягчении наказания и сам вручил ее канцлеру, отчаянно пытаясь расположить его в пользу Жака.
Но все старания этого великодушного человека были тщетны. Ужас, который наводили «Парижские Волки» на всю столицу, требовал кровавого примера. Запирательство преступника, как все определяли нежелание Жака сознаться в преступлении, которого он не совершал, лишало его какого бы то ни было сочувствия.
Приказ о смертной казни был подписан.
А в это самое время Жак спал безмятежным сном, небрежно откинув назад голову, с улыбкой на губах, спокойный и готовый к смерти.
В то же время по дороге из Кале в Париж мчалась во весь опор дорожная карета, запряженная четверней.
Жак, не слышится, ли тебе во сне отголосок этого стука, который, быть может, для тебя — жизнь, честь, спасение!
Спи, спи, невинный страдалец! Злой рок не довершил еще своего дела!
17
НЕНАВИСТЬ И ЛЮБОВЬ
Ненависть ненависти рознь. Одна — глубокая, неукротимая, другая — легкая, мимолетная, хотя и не менее сильная!
Редкий убийца, нанеся смертельный удар, имеет ужасное мужество оставаться возле жертвы, когда та корчится в предсмертных судорогах.
Бегство является в некотором роде следствием угрызений совести.
Бискар понимал Изабеллу и скорее, как он сам выразился, он не доверял ей.
В то время, когда, находясь еще под влиянием вспышки гнева, внезапно превратившей ее из любовницы Жака в его жестокого врага, герцогиня наслаждалась, так сказать, предвкушением удовлетворенной мести, Бискар уже понял, что Изабелла будет сильно страдать, видя, каким ужасным пыткам подвергается ее Жак. Поэтому он и решил удалить ее из Парижа.
Ему не стоило большого труда уговорить Изабеллу уехать.
Она уже допустила одну неосторожность. Зачем отправилась она к следователю, рискуя проявить слабость и нарушить задуманный план?
Бискар хорошо знал, зачем ей хотелось еще раз увидеть Жака: подметить выражение его лица, уловить в его взгляде раскаяние, любовь, сознание совершенной по отношению к ней измены, горечь утраты.
О, тогда она оправдала бы его, она спасла бы его!
Он не удостоил ее ответом и она довела дело до конца.
Но силы ее истощились. Нервы расстраиваются от чрезмерного напряжения, это давно известно.
Она сделала свое дело, она отомстила изменнику! Теперь она хотела забыть.
Забвение возможно только вдали от объекта ненависти.
Бискар уговорил ее отправиться в Англию. Да и что хорошего могла она ожидать теперь во Франции? Имя ее было бы замешано в процессе, который покрыл бы его грязью и позором. Она была бы вызвана в суд в качестве свидетельницы. Ей сказали бы: «Вы были любовницей этого убийцы!» Еще раз пришлось бы ей обвинить его в преступлении, в котором он был совершенно невиновен, еще раз пришлось бы ей встретить его честный, прямой взгляд.
Нет, она не могла этого вынести.
Она бежала.
Бискар свободно вздохнул после отъезда Изабеллы. Он опасался ее. Экзальтированные натуры причудливы. Быстро меняют они свои планы, симпатии, в них мало рассудка, они действуют по вдохновению. Изабелла могла помешать ему.
Он с удовольствием убил бы ее, как сделал это с «Поджигательницей».
