Скорее всего он не знает и о том, что Лахлан был избит и теперь лежит у себя в комнате и поправляется.
Он вдруг забеспокоился, но это еще нельзя было считать доказательством его виновности. Учитывая внушительную фигуру Лахлана, любой человек, обвинивший его справедливо или ложно, не будет чувствовать себя в безопасности, пока Лахлан не будет арестован и таким образом лишен возможности отомстить или добиться справедливости.
Кимберли подумала, не решит ли конюх исчезнуть, зная, что Лахлан придет с ним говорить. Это само по себе уже может свидетельствовать о том, что совесть у него нечиста… А с другой стороны, может быть истолковано и как страх перед кулаками шотландца.
Да, скорее всего исчезновение Билла делу не помогло бы, поэтому Кимберли сказала:
— Он утверждает, что ни в чем не виновен, и герцог, будучи человеком справедливым, дал ему время, чтобы это доказать. Но пока он мало что может сделать, принимая во внимание его состояние.
— Какое состояние?
— Ну, его сильно избили. Конечно, не больше, чем он заслужил.
Конюх явно успокоился. Кимберли надеялась, что она приняла правильное решение, постаравшись предотвратить его исчезновение. Но похоже, он — единственный, кто может помочь доказать невиновность Лахлана, так что он им нужен.
Улыбнувшись ему на прощание и пожелав всего хорошего, Кимберли повернулась к дому, спеша поскорее вернуться к себе. Но тут из-за угла вышел Говард Кэнстон и изумленно остановился.
— Леди Кимберли! — воскликнул он. — Что вы… Э-э… А я вас ищу! Мне сказали, что видели, как вы ушли в этом направлении. Я подумал, не захотите ли вы проехаться верхом: сегодня наконец выглянуло солнце!
Кимберли вовсе не хотелось ехать верхом. Надо было поговорить с герцогиней, обсудить то, что она только что узнала. Однако она хотела обследовать все ближайшие окрестности Шерринг-Кросса в слабой надежде, что ей самой удастся найти пропавших лошадей.
Несомненно, люди герцога тоже разыскивают животных, но район, который надо обследовать, достаточно велик и включает в себя лес и луга. Ей бы очень хотелось найти их самой, чтобы как-то искупить свое молчание.
Кимберли согласилась проехаться верхом. Конечно, ей полезно и поближе узнать Говарда. В конце концов она должна выбрать себе мужа, а он все еще значится в списке возможных кандидатур.
Но пока они шли от конюшен для чистокровок к тем, где помещались верховые лошади, чтобы выбрать для Кимберли спокойную кобылу, она задумчиво хмурилась. Если Говард действительно ее искал, то почему так удивился, когда нашел?
Глава 30
В комнату Лахлана поставили небольшой стол и несколько стульев, чтобы он мог за ним есть, поскольку не спускался вниз к остальным гостям. Джиллеонан уселся к столу и поднял салфетку с подноса, который принесли перед его приходом. Лахлан еще не притрагивался к еде.
— Ну, кормят тебя по крайней мере неплохо, — сказал он, нюхая печеного лосося, картофельное пюре и огромный ломоть свежего хлеба с толстым слоем мягкого масла.
Лахлан отвернулся от окна, в темном стекле которого рассматривал свое отражение.
— А ты боялся, что меня морят голодом?
— Была такая вероятность.
— Ну тогда оставь свои тревоги. Горничные целый день приносят мне тартинки, бисквиты и подносы с горячей едой. Наверное, тоже боятся, как бы я не умер с голоду. Это мой второй обед за сегодняшний день, так что угощайся.
Джиллеонан ухмыльнулся.
— Не откажусь, — проговорил он, придвигая поднос поближе. Он принялся за еду и начал докладывать о результатах дня. — Леди Кимберли сегодня явилась говорить с Эйблзом. Она тебя и вправду презирает, да?
Лахлан напряженно застыл.
— Почему ты так говоришь?
— Так она соглашалась с этим парнем: дескать, хорошо, что тебе задали трепку. И называла тебя наглым вором. — Джиллеонан нахмурился, словно припоминая что-то. — Она заставила его сказать, что у тебя очень сильный шотландский выговор, хотя она не хуже меня знает, что это не так, Лахлан секунду выглядел недоумевающим, а потом рассмеялся:
— Похоже, она пошла туда, чтобы мне помочь, Джилл. Подумай-ка: если он считает, что леди ему сочувствует и ни о чем не подозревает, он может сказать ей такое, что не сказал бы тебе.
— Гм… Пожалуй, дело могло быть именно в этом. Да, еще она попыталась посмотреть шишку у него на голове, но он ей не дал — чуть не плюхнулся на задницу, когда пятился от нее.
— Значит, шишки нет, — заметил Лахлан.
— Я так и думал, — согласился Джиллеонан, добавив:
— А потом меня чуть не застукали — я прятался от них за углом, а тут явился виконт, искал, видите ли, леди. Я едва успел нырнуть в конюшню.
— Лорд Кэнстон?
— Ага. Пригласил ее проехаться верхом.
— Вот как?
Джиллеонан пожал плечами.
— Я не пошел за ними проверять, я остался неподалеку от Эйблза, хотя сегодня больше никто к нему не приходил.
Лахлану трудно было заставить себя не думать о том, что Кимберли с Кэнстоном вместе уехали, но в конце концов он все же справился с собой.
— А что Ранальд? Ему не повезло?
— Нет. Но он говорит, что, похоже, официальные поиски прекращены.
— Почему?
— Вроде лошадей нашли, хотя никто ничего не говорит.
— Дьявольщина, а я-то надеялся, что мы сможем устроить засаду и поймать вора, когда он придет покормить животных или забрать их… Погоди-ка… Если никто ничего не говорит, значит, лошадей в поместье не вернули. Значит, Сент-Джеймс сам устроил засаду, правильно?
— Думаешь?
— Угу, я бы на его месте так и сделал. Но я не сомневаюсь, что он надеется поймать тебя или Ранальда. Как бы он все не испортил. Скажи Ранальду, чтобы он прекратил поиски. Я не хочу, чтобы он попал в ловушку.
— Да! Это было бы ужасно некстати: тогда никто не поверил бы, что он не виноват.
— Как не поверили мне, — с горечью проговорил Лахлан.
— Да уж, — со смехом согласился Джиллеонан, отправляя в рот очередной кусок сочного лосося. Прожевав его хорошенько, он добавил:
— Я бы сказал, что все здешние барышни в тебя верят, иначе бы они тебя так прекрасно не кормили.
Кимберли хотела проехать к заброшенной прогалине, которую заметила днем: в центре ее стояла старая хижина лесника, с виду совершенно неухоженная. Когда она ее увидела, ей пришло в голову, что хижина достаточно велика и в ней можно спрятать трех лошадей. Интересно, заглядывал ли в нее кто-нибудь?
Но когда она указала на хижину Говарду, он настоял на том, чтобы они повернули обратно, иначе он опоздает на встречу, о которой совсем было позабыл. Кимберли не усомнилась в его словах. Он выглядел крайне встревоженным. Он даже зачем-то стегнул лошадь, чтобы та скакала быстрее, и погонял ее, пока они не выехали из леса. Судя по бедному животному, такое обращение не было ему в новинку. Однако когда Кимберли предложила, чтобы Кэнстон вернулся один, он и слышать об этом не захотел.
